Андрей Борисович В День защитника Отечества отчаявшиеся жители поселка Речник пытались защитить свою малую родину участием в митингах легальной политической оппозиции. На Триумфальной площади жертвы судебных решений влились в ряды коммунистов, на Пушкинской – скандировали лозунги вместе с ЛДПР. Тот факт, что борьба москвичей за свою собственность перешла из сферы гражданских исков в область оппозиционной политической борьбы, вполне можно трактовать как манифест недоверия теневым механизмам московских судов.
Напомним, в канун выходных председатель Мосгорсуда Ольга Егорова сообщила, что по меньшей мере три заочных судебных решения из «бульдозерного процесса» в отношении жителей поселка Речник были вынесены незаконно и будут скорее всего опротестованы. Более того, по словам Егоровой, одно из заочных решений уже было отменено. Правда, признание досадного факта удивительным образом совпало с прокурорской проверкой, которая, вероятно, и побудила Московский суд публично сознаться в сомнительной практике вынесения заочных решений.
Тем, кто на собственном опыте сталкивался с рейдерскими захватами, не нужно подробно описывать механизм «сравнительно честного способа отъема имущества» в отсутствие ответчика – ничего не подозревающий собственник в один прекрасный день встречает на пороге судебных приставов с исполнительным листом в руках и немым укором в глазах. В случае с Речником – еще и верхом на бульдозере. Тот факт, что ответчик не получал ни повесток в суд, ни судебных решений, уже никого не интересует.
Надо сказать, что заочное правосудие в последние несколько лет превратилось в московских судах в обычную практику. И она имеет под собой определенные основания – в судах скопились сотни дел, приостановленных в связи с розыском скрывающихся подсудимых. Речь, разумеется, об уголовных преступлениях. Заочное производство позволило значительно сократить накопившиеся завалы. Тем более что ожидать добровольной явки обвиняемых по таким делам не приходится – ведь среди них лица, преследуемые по статьям о терроризме, а также такие видные фигуранты, скрывающиеся за рубежом, как Березовский и Невзлин.
Казалось бы, можно приветствовать стремление бороться с традиционной для наших судов волокитой. Проблема, однако, в том, что прецедент в процессуальной сфере имеет большое значение. Возникает риск, что судебная машина не сможет остановиться вовремя, тем более что в специалистах, способных умело смазать шестерни «юридического бульдозера», недостатка нет.
Так уж совпало, что на прошлой неделе заочное судопроизводство распространилось из области особо тяжких преступлений и имущественных споров в сферу морали и свободы слова. Известная предпринимательница Ольга Слуцкер отсудила в одном из московских судов символический рубль и доброе имя у своего водителя Алексея Медведева, посмевшего высказать соображения о моральном облике бывшей хозяйки в некоторых российских изданиях.
Невероятно, но факт – признать человека клеветником оказалось возможным без показаний обеих сторон под присягой. Более того, водителя даже не пригласили повесткой в суд, чтобы он мог там отстоять свою правоту. Ничего не подозревавший Медведев узнал, что признан виновным, только из газет.
Те, кто не страдает исторической амнезией, могут припомнить, что даже на известном процессе о поджоге Рейхстага в 1933 году в Берлине коммунисту Димитрову была дана возможность защищать себя. И надо сказать, что Димитрову это удалось, несмотря на всю мощь машины тоталитарного обвинения, которую представлял сам Геринг. Жаль, что московским судьям некому было напомнить об этом, иначе, глядишь, и Алексею Медведеву не пришлось бы завидовать Георгию Димитрову.
Впрочем, обделен правом оказался не только бывший водитель бизнеследи. Тверской суд, в который госпожа Слуцкер подала похожий иск, также не стал утруждать себя извещением ответчиков о предстоящем заседании. Газета «Твой день», няня детей Слуцкер и некий интернет-сайт, перепечатавший ее спорное интервью, едва успели предъявить ходатайства о предоставлении возможности дать суду свои показания и тем самым сумели вернуть ход процесса на стадию досудебного разбирательства.
Конечно, эти два частных случая можно было бы проигнорировать – если бы зуб на прессу вырос у одной только Ольги Слуцкер. Наряду с «королевой фитнеса» многие известные россияне – федеральные политики, олигархи из списка «Форбс», звезды шоу-бизнеса – тоже не прочь были бы показать зарвавшимся СМИ их место. И авторитет или рейтинг издания не будет служить при таком заочном правосудии надежной защитой.
Запущенный адвокатами Слуцкер «судебный бульдозер» готовится перепахать длинный список из более чем 20 изданий, хоть словом обмолвившихся о бракоразводном процессе в невыгодном для госпожи Слуцкер ключе. Этот список, заметим, составлен отнюдь не из сайтов-однодневок. В нем и «Независимая газета», и «Аргументы и факты», и «Московский комсомолец», и «Эхо Москвы». Снос Речника, помнится, тоже начинался с весьма скромных строений. А сегодня все обладатели малоэтажной собственности в черте города отчетливо ощущают масштаб угрозы.
Угроза совсем не призрачная. Заочное правосудие требует от инициаторов процесса стремительности и необратимости судебных решений. Когда бульдозер остановится, спорить уже будет не о чем. И не важно, что он снесет на своем пути – щитовую избушку, особняк или свободную прессу.
