Андрей Серенко
Для многих россиян водка была и остается главным средством борьбы со стрессом.
Фото Артема Житенева (НГ-фото)
В российских регионах начинается самогонная эпидемия. По сведениям Росстата, за первые три месяца 2009 года в РФ зафиксировано заметное снижение производства алкогольной продукции. Так, производство водки в России к середине весны упало на 13%, пива – на 7,6%, шампанского – на 5%, виноградного вина – на 7,1%. При этом отсутствуют достоверные данные о том, что граждане РФ стали пить меньше. Более того, отцы Русской православной церкви были вынуждены во второй половине мая, на последнем заседании Всемирного русского народного собора, выйти к федеральным властям с инициативой принятия специальной антиалкогольной программы в РФ.
На фоне эскалации кризисных проявлений в экономике (рост безработицы и цен, снижение жизненного уровня, усиление социального пессимизма) снижение официальных показателей производства легальной алкогольной продукции (при том что до 50% алкогольного рынка страны является нелегальным) может свидетельствовать лишь об одном – народ нажимает на самогонку.
Проблема алкогольного суррогата и связанных с ней массовых отравлений уже к концу 2009 года может стать одной из самых острых в российской провинции. Очевидно, что снижение жизненного уровня населения (очередной его обвал некоторые эксперты предсказывают уже в начале осени) при одновременно растущем спросе на народные антистрессовые средства стимулирует производство дешевой и низкокачественной алкогольной продукции. Такого рода спрос обещает не только оживить подпольную индустрию по производству алкогольного суррогата, практически свернутую в путинские «тучные годы», но и радикально увеличить статистику смертности от паленой водки.
Активизация рынка суррогатного алкоголя неминуемо приведет также к конкуренции на нем и, как следствие, усилению роли теневых регулирующих институтов – организованной преступности. Паленая водка (да и водка вообще) в период социально-экономических потрясений является в российской глубинке одним из самых эффективных инструментов воздействия на общественное мнение. Очевидно, по мере продвижения ко дну кризиса (а его Россия, по словам Владимира Путина, сказанным в конце апреля в Астрахани, достигнет лишь к концу 2010 года) социальная и политическая ликвидность алкогольных изделий будет расти, обгоняя любые темпы инфляции.
По оценкам некоторых экспертов, одними из первых последствия роста такой ликвидности почувствуют на себе те регионы РФ, в которых ожидается проведение выборов в органы местного самоуправления. Так, по мнению политолога Дмитрия Савельева, «в октябре 2009 года, во время очередных выборов в сельские муниципальные органы власти в Волгоградской области, наверняка будет широко использоваться подкуп голосов все сильнее беднеющих избирателей – за совсем небольшие деньги, а то и вовсе за бутылку левой водки». Паленый алкоголь, таким образом, обещает превратиться в один из инструментов формирования системы органов местного самоуправления в 2009–2010 годах.
Судя по озвученной на майском съезде прокремлевского Всемирного русского народного собора антиалкогольной программе, федеральные власти пока рассчитывают на репрессивные меры в борьбе с алкогольной угрозой. Не нужно быть пророком, чтобы предсказать быстрый крах такой стратегии: в пользу этого говорит исторический опыт антиалкогольных кампаний, анализ практик переживания социально-экономических кризисов российским обществом, высокий уровень криминализации социально-политической системы РФ и специфика российской правоохранительной системы.
Водка в нашей стране была и остается средством лечения абсолютно всех социальных и физиологических проблем (чего стоят итоги недавнего всероссийского опроса, который установил, что абсолютное большинство россиян собираются лечиться от свиного гриппа с помощью водки и чеснока). А любые кампании по борьбе с пьянством заканчиваются в России бурной алкогольной реакцией, во время которой выпивают все, что недопили в период торжества трезвости┘
