Александр Абрамов
Качество знаний учащихся теперь проверяют с помощью малограмотных тестов по плохо продуманным процедурам.
Фото Евгения Зуева (НГ-фото)
1 января вступает в силу закон о Едином государственном экзамене, после чего процесс внедрения обретает должные масштаб и энергию. Правда, еще идут арьергардные бои. Только что Министерство образования и науки РФ обнародовало список вузов, которым в 2009 году не придется зачислять абитуриентов по итогам ЕГЭ: разрешено устраивать собственные вступительные испытания 24 вузам из 50, подававшим заявки. Впрочем, этот факт не должен вводить в заблуждение. Обращает на себя внимание, например, то, что в списке нет ни одного военного института или училища. Это более чем настораживает. И вот почему.
20 ноября в Совете Федерации состоялось большое совещание, на котором Сергей Миронов сообщил, что он принял решение о создании независимой комиссии. Ее цель – подготовка квалифицированного объективного заключения об эксперименте с ЕГЭ и возможных последствиях внедрения. «ЕГЭ – это системная ошибка», – считает Миронов.
Но если исходить из такого определения (системная ошибка – это цепь решений и действий, приводящих к деградации системы, ее частичному или полному разрушению), то вся образовательная политика последних лет, проводимая в России, – большая системная ошибка.
Ошибочность проводимой в образовании политики определяется теми скрытыми принципами, которые де-факто положены в ее основу. На мой взгляд, таких принципов пять.
Первое. Действует порочная система принятия решений, для которой характерны методы административно-командной системы управления, очевидным образом неприменимые в творческих сферах. Мнения профессиональных сообществ полностью игнорируются. Решения принимаются келейно крайне ограниченным кругом лиц. Содержательные дискуссии практически отсутствуют. Законодательное оформление умело продавливается независимо от степени разумности и профессиональности решений.
Во-вторых. Доминирует воинствующий экономизм. Господствует точка зрения на систему образования как на рынок образовательных продуктов и услуг. Результат – крайне раздутая система высшего образования, превратившаяся в черный рынок дипломов. Другой результат – разрушенные в силу их «нерентабельности» системы начального и среднего профобразования.
В-третьих. «Топ-менеджеры», командующие сегодня в образовании, далеки от понимания существа дела и исходят из предельно упрощенных моделей. Этим определяется характерный для «модернизации» образования безудержный формализм. Оказывается, качество знаний учащихся можно проверить с помощью малограмотных тестов по плохо продуманным процедурам. Качество работы учителя с точностью до рубля можно оценить по неким чудодейственным (часто анекдотичным) рецептам. А на формализованных методах поиска и отбора разработчиков можно выстроить тотальную систему грантов, конкурсов, тендеров, перемалывающую ресурсы и действующую на всех участников действа развращающе.
Четвертое. Особо следует выделить принцип вопиющей безответственности. В дореволюционной России существовала практика ежегодной публикации статистики, ежегодных отчетов на всех уровнях – от уездов до Министерства народного просвещения. В советское время полная безотчетность все-таки была исключена. Современные чиновники от образования не утруждают себя отчетами, ограничиваются краткими сообщениями о достигнутых успехах, жесткими инструкциями исполнителям. Отработана система вещания крупных деятелей в СМИ, но при этом они мастерски увиливают от публичных содержательных дискуссий.
И, наконец, пятый принцип можно назвать так: принцип непризнания ошибок.
Вообще-то при всей заметности ЕГЭ – это лишь небольшой эпизод из жизни системы образования. Но эпизод, ярко высвечивающий пороки системы. Я считаю, что создание независимой комиссии (фактически комиссии по расследованию) может стать важным событием. Впервые за долгие годы появляется шанс на исправление явных ошибок. Либо будет продолжена порочная политика в образовании, либо будет намечен курс на подлинное развитие.
Да: наиболее ретивым «модернизаторам» придется нести ответственность. Да: признавать ошибки – дело трудное. В этой связи сторонникам сохранения политического лица любой ценой должен напомнить следующее.
Помимо личных интересов есть интересы национальные. Даже в армии есть понятие преступного приказа и соответствующие формы ответственности. Наконец, существует суд истории, а также понятия чести, репутации, доброго имени.
Локальный вопрос о ЕГЭ перешел в политическую плоскость. Есть ли в современной России исторически ответственные власть и общество?
