Станислав Минин.
Популярность Николая II – это ностальгия по птице-тройке – самодержавию, православию и народности.
Фото Reuters
Сегодня исполняется 90 лет со дня расстрела последнего российского императора Николая II и его семьи. Ныне здравствующие члены Дома Романовых участвуют в мероприятиях, посвященных этой дате, в Санкт-Петербурге и Екатеринбурге. Вчера Следственный комитет при прокуратуре РФ сообщил, что найденные год назад под Екатеринбургом останки принадлежат царевичу Алексею и великой княжне Марии. Московский Патриархат чуть ли не каждый день делает заявления по этому поводу: то призывает государство официально осудить убийство царской семьи, то устами Патриарха Алексия II называет расстрел причиной всех российских бед.
Накануне во всех храмах Русской православной церкви прошли богослужения в честь царственных страстотерпцев, причисленных к православным святым в 2000 году. Напомним, что в ночь с 16 на 17 июля 1918 года в Екатеринбурге были убиты еще и лейб-медик царской семьи Евгений Боткин, а также трое слуг, не пожелавших оставить хозяев. Были ли они канонизированы РПЦ? Нет. Это сделала Зарубежная церковь. Почему РПЦ их не канонизировала? Может, потому, что доктор Боткин – не символ державности и имперскости?
«Николай II продолжает лидировать в опросе проекта ВГТРК «Имя России», – сообщали вчера утром ленты информагентств, как будто речь шла об участнике президентской гонки. Николай II не был сколько-нибудь выдающимся политиком. Он не был и «добрым царем» – вспомним Кровавое воскресенье 1905 года или Ленский расстрел 1912 года, вспомним и прижизненное прозвище царя – Николай Кровавый. Более того, Николай II не был и единственным в нашей истории «убиенным монархом». Откуда такая популярность?
Духовенство пытается подогреть в нас ностальгию по эпохе, когда царь был народу отцом, Церковь – матерью, и мчалась птица-тройка «православие – самодержавие – народность». Когда все знали, какой рукой креститься, а на вступление в брак испрашивали разрешение от начальства. У Церкви избирательная память – она не хочет помнить о том, что большая часть архиереев в феврале 1917 года поддержали свержение монархии.
О памяти тех, кто выбирает Николая II «лицом России», и говорить не приходится. Многие из них с трудом представляют себе, что это было за время – начало XX века, и готовы поверить в «розовый миф».
В опросе «Имя России» ближайший конкурент Николая II – Сталин. 15 июля в эфире «Эха Москвы» публицист Александр Проханов заявил, что последний российский царь – святой и в реабилитации не нуждается. Тот же Проханов регулярно выступает по радио и на ТВ как апологет Сталина и сталинизма. Как эти две фигуры могут стоять рядом? Очень просто. И Николай II, и Сталин при всех их различиях «раскручены» как имперские символы. Даже для части русской эмиграции в 1930–1940-е годы Сталин был человеком, «возрождающим державу», пусть и большевиком. Когда нам говорят, что страна «встает с колен», речь идет в том числе и о возвращении к имперскому стилю мышления, а проще сказать – к национал-большевизму образца 1930-х годов...
Церковь может объявлять святыми кого угодно. Она может клеймить позором исторических деятелей и целые эпохи, никто не отказывает ей в праве иметь собственное мнение. Неприемлемо лишь, когда пестуемые ею символы превращаются в часть «официозного дискурса».
«В таком выборе отражены чаяния многих наших современников – мечта о независимой, собирающей силы, умеющей отстаивать свои интересы России, – так сотрудник Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата священник Михаил Прокопенко прокомментировал первую «десятку» в рейтинге «Имени России». – Мы, кажется, отучаемся от негативизма в отношении к своей истории и учимся в каждой исторической эпохе находить лучшее и отметать недоброе».
Напрашивается вопрос. Разве «отметать недоброе» применительно к историческим фигурам – это правильно?
Продолжение темы см. в «НГ-Ex Libris».
