Какие дальнейшие шаги может предпринять президент для укрепления собственного авторитета – теперь уже в роли лидера партии, и существует ли при дальнейшем усилении влиятельности «Единой России» опасность возврата к диктатуре однопартийной системы? На этот вопрос «НГ» ответил член научного совета Московского центра Карнеги Николай Петров.
– Николай Владимирович, что в конечном итоге стоит за решением президента страны возглавить предвыборный список единороссов? Ведь еще несколько дней назад это казалось невероятным.
– На самом деле версия о том, что Путин может так поступить, уже возникала ранее. Для него это возможность сохранить власть, объединив посты лидера правящей партии и премьер-министра, которого как раз эта партия после выборов и предложит. Мне кажется, что это наиболее позитивный вариант из всех предполагавшихся. Да, это очевидно, что он делает «Единую Россию» доминантной партией, которой она до сих пор не была. Проблема с этой партией была как раз в том, что она носила чисто инструментальный характер и была лишь рычагом, с помощью которого реализовывались какие-то планы. А принятие решений было вынесено за пределы структуры, их принимало не руководство партии.
Теперь ситуация принципиально меняется. И «Единая Россия» из инструмента манипулирования людьми, находящегося вне публичной политики, превращается во вполне нормальную доминантную партию, которая хотя и не обеспечивает относительно свободной политической конкуренции, но все же является вполне публичной структурой. Восстанавливаются элементы публичной политики, партийных дискуссий, и сам механизм становится гораздо более открытым и публичным. И это, безусловно, по сравнению с существующим положением может быть очень позитивным развитием событий.
– Сам президент сказал о том, что стране нужен порядочный президент. Что он имел в виду, говоря об этом, если по вашему сценарию он остается во власти уже не руководителем страны, а главой правительства?
– Я бы ожидал развитие событий следующим образом. Проводится конституционная реформа, которая превращает президента в существенно менее влиятельную фигуру и резко усиливает позиции премьер-министра. Это позволяет Путину сохранить власть сколь угодно долго. А также трансформирует политическую систему в сторону полупрезидентской, полупарламентской системы и делает ее более демократичной по сравнению с тем, что есть у нас сегодня. Но вполне возможно такое развитие событий, что Путин вместе с «Единой Россией» побеждает на выборах и как лидер победившей партии становится премьер-министром без изменения Конституции. Собственно, и раньше предполагалось, что при варианте, если Зубков становится президентом, а это реально обсуждается, он человек в возрасте и совсем не обязательно досидит до конца своего срока, после его ухода Путин получает право снова на два президентских срока. Главным минусом этого варианта было то, где, в каком статусе будет Путин этого ждать. Просто уйти от власти и ждать ее почетным пенсионером – это возможно, но сопряжено с целом рядом рисков. А других самостоятельных позиций в стране в принципе нет. При вариантах, которые предполагались выше, Путин ни на минуту, как Ельцин во время операции, не выпускает из рук бразды правления – и формальные, и неформальные. И, поэтому он гарантирован и от вмешательства каких-либо случайностей, и от того, что кто-то, допустим, не захочет отдавать власть и т.д. И будучи сильным премьер-министром, он может ждать даже четыре года, то есть до тех пор, когда закончится президентский срок Зубкова.
– Последний вариант представляется наиболее вероятным хотя бы потому, что и раньше, и сейчас президент заверял общество в том, что мы не пойдем на то, чтобы менять Конституцию?
– Это говорилось Путиным в связи со снятием ограничений на два срока. Конституция же у нас меняется постоянно – в связи с укрупнением регионов. В принципе Путину было бы относительно легко снять ограничения в два президентских срока и остаться на посту президента страны. Этого он делать не захотел. И не потому, что, скажем, Путину вдруг захотелось больше демократии, а потому, что за все годы своего правления он выстроил достаточно четкую, достаточно функциональную систему, у которой тем не менее имеется один, но крайне серьезный порок. Она себя не воспроизводит, и смена власти превращается каждый раз в маленькую, а то и в большую революцию. Вот чтобы этого избежать, нужно строить такой механизм, который бы позволял системе воспроизводить себя и нормально проходить через этапы смены президента.
– А не получится так, что при условии сохранения ЕР в том виде, в каком она сейчас существует, мы возвратимся к временам однопартийной монополии? Многие ведь еще помнят, каким влиянием на жизнь страны и людей в целом обладала КПСС.
– Такого рода опасность есть. Но мы говорим о революционном и эволюционном путях развития. Да, доминантная партия может находиться у власти несколько десятилетий, мы это видели и в Японии, и в других странах. Но и там со временем произошел переход власти от одной партии к другой, хотя плюс даже не в том, что партия может утратить власть, а в том, что система доминантной партии обеспечивает публичность политики. Это то, чего нам сейчас так не хватает и что резко снижает эффективность нашей политической системы. И если есть какое-то партийное большинство и лидер, который выбирается этим большинством, то развитие в демократическом направлении неизбежно. У нас же пока есть некое декоративное действо в канун выборов, но публичной политики после выборов у нас практически не осталось. Сейчас создалась уникальная ситуация, когда власть настолько прочно находится в руках Путина и его окружения, что они вполне могут себе позволить переход к более демократичной, хотя не моментально меняющейся системе, которая сохранит им власть и одновременно введет элемент воспроизводства в этой системе партийного механизма.