Учения демократов

«Мне они ничем не мешают», – сказал в пятницу Владимир Путин о маршах несогласных на заключительной пресс-конференции саммита Россия–ЕС в санатории «Волжский утес» между Самарой и Тольятти. Примерно в это же самое время в центре Самары начинался очередной марш – первый марш несогласных, организаторы которого получили официальное разрешение на его проведение. Несмотря на малую численность демонстрантов (не более ста человек) и полное отсутствие инцидентов, марш показал, что даже если не лично президенту, то кому-то другому такие мероприятия все-таки мешают. Иначе никак не объясняется активность властей, приложивших немалые усилия то ли для борьбы с маршем, то ли для того, чтобы он не прошел незамеченным.

Рекламные трюки

В дневном выпуске новостей самарского телевидения сообщение о том, что в центре Самары вечером будут проводиться дорожные работы по нанесению разметки, и сюжет под интригующим названием «Как заработать политический капитал на детях» (об Эдуарде Лимонове) шли одним блоком, и, хотя ведущая ничего дополнительно не объясняла, додуматься было нетрудно: телезрителям рекомендуют не появляться вечером в центре, иначе недобросовестные политики заработают политический капитал.

К пяти часам вечера участок улицы Ново-Садовой в районе перекрестка с улицей Осипенко (на ней был назначен сбор «несогласных») действительно был перекрыт милицией, а пятна свежего асфальта на мостовой свидетельствовали о том, что дорожные работы и в самом деле велись. Пешеходов, впрочем, внутрь ремонтируемого участка пропускали свободно, и милицейское оцепление таким образом играло прежде всего роль дополнительной рекламы для марша – нетрудно догадаться, что если сквер оцеплен милицией, то в сквере будет что-то интересное. Для тех, кто не понимает таких тонких намеков, на всех столбах рядом с местом сбора представители прокремлевского молодежного движения «Новые люди» расклеили листовки с призывом прийти на «Марш дуралеев» и точным указанием времени и места сбора.

Если учесть, что сами организаторы марша несогласных никак не рекламировали свое мероприятие (а если и рекламировали, то это было совсем незаметно), то можно констатировать – усилия власти и ее сторонников по привлечению на марш как можно большего числа участников полностью провалились. В назначенный час в сквере у фонтана на улице Осипенко толпились в основном журналисты – человек сто с явным перевесом москвичей. Журналистов развлекал первый «несогласный», пришедший к фонтанам вовремя, – явный городской сумасшедший с большим плакатом «Антропологическое исследование от эволюции к модифицированию – это твоя невысказанная боль». Остальные подтянулись позже – вначале пришла формальный организатор митинга Анастасия Курт-Аджиева (ее отец Сергей Курт-Аджиев, главный редактор местного выпуска «Новой газеты», близко дружит с мэром Самары Виктором Тарховым, поэтому по городу ходили слухи, что идея устроить марш несогласных в Самаре принадлежала именно Тархову, который таким образом хотел скомпрометировать губернатора Константина Титова) в сопровождении десятка сторонников Эдуарда Лимонова с черно-желто-белыми («имперскими») флагами «Другой России» и большим черным транспарантом «Россия без Путина и преемников». Вслед за ними подтянулись еще несколько десятков митингующих, плакатов почти ни у кого не было – только у какого-то молодого человека был маленький плакатик «Смерть государству и капиталу!», а один пенсионер пришел с неплохо сохранившимся плакатом, призывающим жителей Самары прийти 19 августа на митинг протеста против ГКЧП (очевидно, раритет из 1991 года).

Марш журналистов

Пока «несогласные» выстраивались в колонну, у фонтана произошел небольшой инцидент – нетрезвый подросток стал кричать «Да здравствует Путин!» и был немедленно скручен лимоновцами, которые попытались сдать его милиции как провокатора, но милиционеры к юноше интереса не проявили, и уже через минуту он крутился рядом со старушкой, тихо напевавшей песню «День Победы». «С праздником, бабуля! Я несогласный!» – прокричал провокатор старушке в ухо. Старушка не обратила на него никакого внимания, зато оживились журналисты. «Это ваша бабушка?» – спросил кто-то балагура. «Это бабушка, – отвечал парень, – а знаете, кто мой дедушка? Илья Муромец, вот кто! Знаменитый богатырь!» Когда рядом с парнем появилась камера Первого канала, он старательно пропел в нее «Deutchland, Deutchland uber alles» и исчез, очевидно, посчитав свою миссию выполненной.

Предыдущие марши несогласных в Москве, Петербурге и Нижнем Новгороде называли «маршами ОМОНа», потому что главными участниками этих мероприятий были омоновцы – задерживавшие и даже избивавшие митингующих или просто грозно стоявшие вдоль пути следования колонн. На самарском марше омоновцев не было, зато журналистов было заметно больше, чем самих «несогласных». Шутка про «марш журналистов» звучала в этот вечер десятки раз, и действительно, поведение репортеров на марше было гораздо более выразительным, чем лозунги митингующих (с лозунгами все было совсем скучно – монополия на них была у лимоновцев, поэтому ничего нового Самара не услышала: «Нам нужна другая Россия», «Путин, лыжи, Магадан» и «Кремль будет русским») – если государственный Первый канал наибольший интерес проявил к «внуку Ильи Муромца», то корреспондент либерального Рен-ТВ, посоветовав оператору спуститься ниже по набережной («Чтобы казалось, что толпа большая»), взволнованно говорил в камеру: «Как минимум трети участников марша не удалось добраться до Самары».

Маленькие хитрости

Откуда взялась треть – непонятно, как непонятно и то, почему массовая демонстрация в городе-миллионнике невозможна без иногородних гостей. Факт остается фактом: не все желающие доехали из Москвы до Самары. «Другая Россия» всю неделю рапортовала о десятках активистов, под разными предлогами снятых с поездов и самолетов. Доподлинно, однако, известно только о 27 пассажирах рейса Москва–Самара, не долетевших до марша. Среди этих пассажиров были Эдуард Лимонов, Гарри Каспаров, правозащитник Лев Пономарев и несколько журналистов. Все они собирались вылететь из «Шереметьево» утром в пятницу, но на паспортном контроле были остановлены милицией, посчитавшей их билеты сомнительными и проверявшей документы до тех пор, пока не улетел последний самолет, пассажиры которого могли успеть на марш.

Это не первый случай, когда милиция мешает лидерам «Другой России» попасть на марш несогласных – например, во время нижегородского марша помощница Каспарова Марина Литвинович попала в отделение милиции из-за того, что ее автомобиль якобы похож на тот, который числится среди угнанных (когда выяснилось, что это ошибка, марш уже закончился), а за сутки до самарского марша в Самаре был задержан исполнительный директор ОГФ Денис Билунов, у которого изъяли 93 тысячи рублей (милиционеры почему-то посчитали их фальшивыми). Иными словами, теперь, не решаясь прямо пресекать проведение маршей несогласных (как в Москве и Петербурге), власть пытается срывать их с помощью незамысловатых хитростей – таких, которые выглядят гораздо более нелогично и глупо, чем даже поведение ОМОНа во время прежних маршей. Действия омоновцев еще как-то можно объяснить – в конце концов ОМОН борется с нарушителями порядка, а участников несанкционированных демонстраций таковыми вполне можно считать. Но когда борьба с несогласными переходит буквально на уровень мелких пакостей, поведение властей выглядит совсем уж несолидным. В конце концов, если бы Каспаров и Лимонов все-таки добрались до Самары и возглавили колонну своих сторонников, зрелище было бы совсем жалким – сотня унылых демонстрантов все равно осталась бы сотней унылых демонстрантов. Теперь же лидеры «Другой России» имеют возможность обвинять в своих неудачах власть – ведь она помешала им добраться до Самары!

В самой же Самаре о Гарри Каспарове напоминало только название монумента на берегу Волги, у которого закончился марш, – «Ладья». Ладья, правда, оказалась не шахматной фигурой, а всего лишь бетонным плавсредством. Даже здесь никакой интриги.

Самара