Марш согласных удался

Нынешние выборы для политических элит были куда важнее, чем для избирателей. На них, по сути, решалась судьба ряда партийных проектов: самого нового – «Справедливой России» – и ряда самых старых, прежде всего праволиберальных партий. СР, которая впервые участвовала в кампании как отдельная политическая сила, предстояло помериться силами с главной партией власти, чтобы в ходе жесткого противостояния подтвердить свои амбиции, доказав право не просто на существование, а на спонсорские деньги и внимание со стороны политэлит в регионах. Кремлевским технологам предстояло убедиться в том, что сделанная ими ставка почти исключительно на собственные проекты, со свертыванием сотрудничества со старыми, пусть лояльными, но все же не полностью контролируемыми партиями вроде «Яблока» и СПС, срабатывает. Важен был и технологический аспект: проверка работоспособности модернизированной избирательной системы в целом и ряда новых ее элементов вроде отсутствия порога явки и опции «против всех» в частности.

Ответы на три главных вопроса кампании выглядят следующим образом. «Справедливая Россия», придя второй в пяти регионах и победив на Ставрополье, в полной мере подтвердила свое право на хорошую жизнь. Кремлю, по-видимому, кроме четырех условно думских партий (включая СР), никто в декабре особо не будет нужен. Разница в масштабах между маршем несогласных в Питере за неделю до выборов и маршем согласных в воскресенье Кремль, надо полагать, вполне устраивает.

Главной коллизией на выборах стала борьба за ниши – двух партий власти между собой и старых партий во всех частях спектра с новыми кремлевскими проектами. Из старых лишь КПРФ и в меньшей степени ЛДПР удалось в полной мере подтвердить свое право на жизнь.

В отличие от остальных партий, боровшихся за место под солнцем, ЕР надо было не только подтвердить главенство, но и максимально придержать не в меру прыткого потенциального соперника. Если первое удалось вполне, то второе нет, и в этом главный позитивный результат политического развития последних месяцев. Политконкуренция, пусть и появившаяся «из пробирки», сама по себе чрезвычайно благотворна, причем как для общества, так и для власти. Говорить о складывающейся двухпартийности пока рано, да и по большому счету партийной системы вообще у нас пока нет. Скорее можно говорить о глубокой трещине в проекте доминантной партии в лице ЕР, который реализовывался до последнего времени. Да и противостояние ЕР – СР не очень укладывается в схему «правое – левое», оно гораздо более ситуативно и конъюнктурно. И Тува прошлой осенью, и Ставрополье сейчас – результат в первую очередь раскола в политических элитах. Характерно, однако, что за СР и против губернаторов в ряде регионов активно играют мэры региональных центров. Представляется, что перспективы СР в меньшей степени связаны с ее собственными усилиями, в большей с «невидимой рукой рынка». После президентских выборов 2008 года, когда в действиях власти популизма резко поубавится, социалистические лозунги СР окажутся в большой цене. Время СР, таким образом, придет в следующем электоральном цикле.

Говорят о «большой четверке» – партиях, между которыми и будут разыграны главные призы: ЕР, СР, КПРФ и ЛДПР. Я бы увидел здесь скорее формулу «один плюс три». Это как табуретка с одной толстой и тремя тонкими ножками, куда собирается взгромоздиться исполнительная власть в декабре.

Как никогда ранее жестко и, можно даже сказать, демонстративно цинично действовали выборные машины в регионах, что особенно выпукло проявилось в Петербурге в случае с «Яблоком». Последний можно назвать столицей прошедших выборов – так много всего здесь сошлось: и беспардонное исключение популярного в городе «Яблока», и масштабный Марш несогласных накануне выборов с жесткой реакцией властей, и грязная кампания, и съезд «Справедливой России», чей лидер Сергей Миронов был и, по всей видимости, уже не будет сенатором от города.

Кремль, как представляется, делает большую ошибку, выталкивая на обочину политического поля профессиональных политиков, вместо того чтобы, наоборот, заманивать и заталкивать их в парламенты всех уровней. И убедиться в этом ему придется очень скоро – максимум через год, когда на смену оплаченным нефтедолларами праздникам придут будни, когда придется-таки начинать отложенные практически на весь путинский второй срок реформы.