Вадим Соловьев На прошлой неделе студентам и интернам медицинского института им. Пьера и Мари Кюри университета Сорбонны продемонстрировали документальный фильм о русском солдате, изувеченном сослуживцами в Челябинском танковом училище. Когда фильм закончился, все взгляды обратились к единственной россиянке на факультете Любе Мининой.
«Никогда я не испытывала такого стыда за свою страну», – сказала девушка в телефонной беседе корреспонденту «НГ». Интерны, взрослые люди, не могли поверить. «Неужели такое возможно? – спрашивали они. – Может, это просто антироссийская пропаганда или вымысел журналистов?» Они могли понять, если бы солдата изувечили по причинам национальной или религиозной ненависти, такое и во Франции случается. Но почему русские солдаты истязают русских солдат, этого понять не могли.
Имелась еще одна причина для жгучего стыда – ложь. В сообщениях российских СМИ говорилось, что солдат Андрей Сычев почти постоянно без сознания и не может говорить, а в фильме он не только говорит, но и подписывается под своими словами. И у него не только ноги и гениталии ампутированы. Видно, что ампутирован палец на руке. Французские студенты-медики считают, что скоро ампутируют и всю кисть – это неизбежно при гангрене. Из фильма также следует, что у несчастного юноши повреждены, проще говоря, отбиты внутренние органы, в том числе легкие. И без пересадки хотя бы одного легкого, считают медики Сорбонны, у него очень мало шансов выжить. Они намерены обратиться во французский Красный Крест, чтобы Андрею была оказана медицинская помощь высшего европейского уровня.
Рядового Сычева не просто избили. Его подвергли многочасовым садистским истязаниям. Это не превышение служебных полномочий сержантом Сивяковым, а умышленное нанесение тяжких телесных повреждений с особой жестокостью и цинизмом. При этом совершенное группой в отношении лица, находящегося в подчиненном положении. И то, что уголовное дело открыто по статье «Превышение», означает продолжающиеся попытки замять дело, сделать его максимально малозначительным, а наказание подонкам – минимальным. Обычная практика в российских Вооруженных силах.
Особый разговор о военных медиках. Любой, кто служил срочную, скажет, что в лазарет лучше не соваться. Встретят как симулянта и дезертира, несмотря на температуру под сорок. А потом сержанты и «деды» «ненавязчиво» объяснят, что в санчасть не ходят, в санчасть относят.
С дедовщиной борются все кому не лень, а она только расцветает. Потому что дедовщина – неотъемлемая часть нашей армии, без которой армейский механизм перестанет функционировать. Первое, с чем сталкивается каждый новобранец, – подавление личности. Его унижают и подавляют, чтобы превратить в бессловесный механизм, бездумно выполняющий приказы командира, готовый все сносить, с готовностью умирать и убивать других. И в этом утомительном деле первые помощники офицера – сержанты и старослужащие, потому что у них есть особый стимул.
Если сержант не заставил подчиненного полы вымыть, значит, будет мыть сам. Командиру ведь без разницы, кто моет. Поэтому ему проще вызвать к себе пару «дедов»-сержантов и сказать: «Чтоб был порядок, или вам служба медом не покажется». Молодые терпят, потому что знают: придет следующий призыв, и станет легче. А через год они вообще будут отдыхать, главное, молодых «не распускать». Система воспроизводства садистов из вчерашних униженных и оскорбленных работает безотказно.
Офицерам огласка тоже не нужна. Случилось ЧП – поощрения не жди, только наказания: задержка в звании, перевод на худшее место, «пролет» с академией. Бесполезно расформировывать училище или батальон обеспечения. Расформировывать надо всю армию начиная с аппарата Минобороны. И создавать принципиально новую.
Воровство, коррупция, сдача солдат в аренду, казарменная преступность – все это сделало ее фактически небоеспособной. Кто не верит, пусть вспомнит Чечню. И пресловутые контрактники тут не помогут. Потому что 70% «добровольцев» – те же самые срочники, пережившие первые полгода службы и подписавшие контракт, чтобы дальше мучиться не просто так, а хотя бы за деньги.
