Смысл Общественной палаты, о которой так много говорится в последнее время, по-прежнему неясен и одновременно понятен. Что будет делать – неясно. Чем заниматься – понятно. Разговаривать. Хотя, казалось бы, по всем раскладам и в связи со сложившимися веками традициями этим самым – то есть разговорами – по определению занимается парламент, в нашем случае – Государственная Дума.
С другой стороны, пусть разговаривают, в общем, не жалко, лишь бы вреда не было.
Вроде бы ничего такого еще и нет. Пока что, да и то из-за уже разгоревшегося по этому поводу скандала, более или менее известен лишь адрес будущих собраний – на Делегатской, где пока что еще находится Музей декоративно-прикладного искусства. А когда соберутся, кто в конце концов войдет в этот новый орган «представительной власти» – неизвестно.
Хотя на мое естественное любопытство коллега Никиты Михалкова по его общественной работе в Российском фонде культуры мгновенно откликнулась: «Никита Сергеевич активно уже работает, участвует в создании». И никаких сомнений у нее не было в том, что Михалков войдет в палату, и в том, что возглавит ее тоже он.
Может быть.
Опять нужны.
Я имею в виду то, что мастера культуры сплачиваются сверху обыкновенно тогда, когда верхи начинают чувствовать какую-то угрозу.
Это может быть угроза извне. И тогда Верховный главнокомандующий обращается к художникам, писателям и поэтам, чтобы те в кратчайшие сроки сочинили что-то духоподъемное и военно-патриотическое.
Это случалось, когда возникала необходимость скорейшего строительства социализма в одной отдельно взятой стране, когда уважаемые люди в доступной художественной форме должны были рассказать рабочим и крестьянам, как говорится, что и чего.
Ну и просто когда надо было сократить дистанцию.
В последние годы ни угрозы извне вроде бы нет, стройки социализма все, которые недостроены, заморожены, а строек капитализма что-то как не было, так и нет. Бог с ними.
Постепенно – из маленьких, хотя и внушительных (речь все-таки о таких величинах, как Никита Михалков и Александр Калягин!) фрагментов – складывается наш новый «паззл». Поскольку уже упомянутые фрагменты – давние и добрые знакомые, вряд ли следует ожидать чего-то неожиданного от еще неизвестного целого.
Но вот что занятно: из мастеров культуры пока чаще всего называют не писателей, не ученых философов, а актеров. Известных. Конечно, народных. Но все-таки – актеров.
Правозащитников спрашивают – те знать ничего не знают. Писатели – молчат. А актеры – то там что-то скажут по поводу нового важного дела, то здесь – подтвердят: да, войду, поддержу.
Михалков, Калягин. А еще Олега Табакова называли, Кирилла Лаврова, Алису Фрейндлих, Евгения Миронова┘ Как и в первом Верховном совете СССР, востребованы не юристы, а знакомые лица. На ком потом можно будет остановиться телевизионному оператору. Кто, конечно, украсит собою картинку.
Да дело даже не в этом.
Несколько дней назад отметила юбилей Екатерина Васильева, замечательная актриса, в последние годы ушедшая в религию и все больше молящаяся и замаливающая прошлые свои грехи. И в одном юбилейном интервью она весьма содержательно рассуждала о том, как странно и противоестественно, когда властителями дум становятся те, кто привык произносить не свой собственный, а кем-то другим написанный текст. Кто чужое слово преподносит как выстраданное, свое.
Выходит, не одна Васильева думает об этом. Но для Васильевой это – грех, а для других, вероятно, показалось благом.