Сергей Варшавчик
– Как вы относитесь к предложению депутата Александра Крутова внести поправку к закону о СМИ, согласно которой телевизионщикам и радийщикам запретят освещать теракты?
═
– В Госдуме 450 человек, и большинство из них вряд ли являются очень умными. Мало ли чего говорят в Госдуме? Хотя, конечно, я не открою Америки, сказав, что, если бы не было СМИ, массовый терроризм был бы бессмыслен.
Остался бы индивидуальный, как в начале ХХ века, когда в дореволюционной России убивали губернаторов и градоначальников. Это тоже в какой-то мере психический террор, но он не был по крайней мере рассчитан на пиар. Конечно, нужно стараться принимать меры, которые могут блокировать инструмент помощи террористам. В этом никто не сомневается. Но, вообще-то говоря, это не дело Госдумы. Все законодательные и незаконодательные правила сформулированы. Журналистское сообщество, за исключением некоторых отпетых уродов, согласилось с тем, что оно готово сотрудничать с властями, в частности с силовыми структурами, в момент, когда происходит теракт. На мой взгляд, нужно предусмотреть в средствах массовой информации наличие представителей спецслужб (во всех крупных СМИ они и так де-факто есть), которые бы легально осуществляли техническое консультирование журналистов. Допустим, сидит человек и говорит: «Ребята, это можно, а вот это не надо. А это я должен сначала проверить...»
═
– А если это прямой эфир?
═
– Корреспондента перед прямым включением примерно инструктируют, что он должен говорить, что не должен и в каком тоне. Кроме того, профессиональные журналисты хорошего класса сами соображают, что можно, а чего нельзя говорить и показывать. А не соображают – значит от них надо избавляться. Это не проблема. И второй момент. Нельзя полностью заблокировать информацию о терактах так, чтобы о них никто не знал. Даже в Советском Союзе этого было сделать нельзя, не говоря уж о сегодняшнем дне. Поэтому надо не пресекать, а контролировать поток информации. Иначе это будет все равно, что затыкать отверстие в драной бутылке. У вас будет хлестать из других мест. Сейчас есть «Эхо Москвы», которое несет, что ему вздумается, и есть государственные телеканалы, которые несут то, что им велено. Позволено, прошу прощения. В итоге мы берем и отдаем аудиторию противнику. Кому это надо?
═
– Противник – это частные СМИ?
═
– Нет, противник – это люди, которые придерживаются политической позиции, противной нам. Разве это нормально? Это не политика, это идиотизм. Просто идиотизм. Ребята, одно из двух. Либо вы всех заткните, либо дайте возможность оппонировать.
═
– Что стоит за этой инициативой, как вы полагаете?
═
– За этим стоит плохая управляемость государственных институтов и умные люди, которые отвечают за эту управляемость. Они вынуждены применять простые дегенеративные средства, потому что в их арсенале других средств, к сожалению, нет. Это проблема, которую нельзя решить, придя к дяде Пете и объяснив ему, что он, дядя Петя, неправ. Дело в том, чтобы контролировать медийное и не только медийное пространство, надо иметь очень выстроенные субъекты контроля.
═
– Так сейчас государство контролирует все федеральные телеканалы.
═
– Если бы Владимир Владимирович Путин, будучи нечеловеческим гением, лично решал бы все вопросы, при этом имея достаточно информации, для того чтобы их решать адекватно, то можно было бы говорить, что государство справляется со своими обязанностями. Но я, например, не успеваю нормально справляться со своими служебными обязанностями. А их гораздо меньше, чем у любого чиновника нормального уровня. Речь идет о том, что система не выстроена, а потому не работает.
═
– Почему, на ваш взгляд?
═
– А почему она должна работать? С какой радости? Она что, выстраивалась для того, чтобы работать? Система государственного управления, которая была в Советском Союзе, была ликвидирована. А другой работающей системы нет до сих пор. Что, кто-то ставил перед собой такую цель, выстраивая эту систему?
═
– А что вас не устраивает в нынешней системе? Руководители крупнейших каналов назначаются с санкции президента, сами каналы дают нужную информацию... Или не дают?
═
– Они стараются. В рамках своих профессиональных возможностей. Но я еще раз говорю: медийное пространство является фронтом борьбы. Это очевидно. Так пусть там будет специалист, который будет отвечать за свой сектор. Он не будет писать репортажи журналистам, он будет говорить – это, это и это не надо, предположим. Был такой Меньшиков, великий русский публицист крайне правого направления. Черносотенец, можно сказать. Так вот, во время Первой мировой войны он, никогда не бывший сторонником демократии, выступал против военной и вообще всяческой цензуры. Потому что считал, что с наступлением цензуры общественная жизнь ввергается в сумеречное состояние и в обществе начинают фигурировать бредни, которые уже никак нельзя контролировать. Сейчас трудно что-либо исправить, потому что у нас нет консолидированной национальной элиты.
═
– А почему ее нет?
═
– Потому что десять лет мы формировали категории элит, которые всеми силами хотели только побыстрее продать свое родное государство.
═
– Ну, так сейчас у нас уже второй срок правит Владимир Путин. Что же он не сформировал за это время элиту?
═
– Президент не формирует элиту. Элиту формирует общество. А президент был этой элитой назначен. И он ухитрился еще выжить с ней. Хоть за это спасибо. Потому что, если бы они знали, как все обернется, они бы его убили в зародыше.
═
– А питерские, которые сейчас у власти, чем вам не элита?
═
– Какие питерские? В какой власти? Сколько их, этих питерских? Элита – это массовая категория, слой. Это люди, которые имеют господствующие позиции в экономике, в медийной сфере, в политике, в чиновничьих структурах...
═
– У выходца из Питера, Алексея Миллера, руководителя «Газпрома», например, вполне себе господствующие позиции в экономике...
═
– Он не элита, а чиновник, назначенный выполнять свою функцию и старающийся ее выполнять. Элита – самодостаточна, она сама формулирует свой интерес. У господина Миллера никакого своего глобального интереса нет. Он выполняет Волю. Как и остальные назначенные люди. И это очень хорошо. Но это не элита. Это другая штука. Вот есть американская политическая элита, которая лояльна к американскому государству. Почему у американской элиты нет идеи продать Америку каким-нибудь китайцам?
═
– Почему же?
═
– Потому что это их собственное, потому что они не пораженцы. У нас элита катастрофная. Она сформировалась на трупе. Это мародеры. Они ждут, когда государство сдохнет. А оно все не дохнет и не дохнет.
═
– Если продолжить сравнение с Америкой, там ведь элита уравновешенна. Есть демократы, есть республиканцы, которые друг друга сменяют. Есть конкуренция.
═
– Какая конкуренция? Какие в Америке демократы и республиканцы? У нас тоже есть конкуренция – Сечина с Сурковым или Грефа с Фрадковым. Ну и что?
═
– Почему, на ваш взгляд, сейчас так мало серьезных аналитических программ и так много развлекательных передач?
═
– Потому что телевидение – вообще не место для аналитики. Потому что телевидение смотрят миллионы людей, которым эти вещи не нужны. Можно, конечно, пустить аналитическую программу в прайм-тайм. И сколько народу ее будет смотреть? Как может федеральный канал, у которого 150 миллионов зрителей, допустить программу, которая интересна 100 тысячам? Для этого журнал издайте, нормальный, где будет содержательная дискуссия.
═
– Ну, а что вы скажете о Познере?
═
– А что, у Познера есть какие-то идеи? Нет у него никаких идей и не было никогда. Познер – телевизионный модератор, имеющий определенный стиль, повадки, мировоззрение и тому подобное. Хороший модератор, блестящий. Получше многих. Но при чем здесь идеи? Идеи – это не телевидение. Если вы пытаетесь найти в унитазе деликатесный продукт, то, наверное, вы не там ищете. Телевидение – это массовая культура. Если есть какой-то продукт идеологический, то эта массовая культура способна его только транслировать. Но не генерировать.
═
– Вы сказали как-то, что вам не хватает на телевидении идеологии. Какую идеологию вы имели в виду?
═
– Идеологии не на телевидении не хватает. Не хватает идеологии вообще. Любой!
═
– Ну, вот сейчас есть идеология, где главной фигурой выступает президент, вокруг которого крутится-вертится вся политическая жизнь России.
═
– Я говорил не о политической жизни. Я говорил, грубо говоря, о мировоззрении, философии. И что вертится? Где вертится? Зачем? Куда? При чем здесь президент? Если у товарища Пупкина есть голова, это не значит, что все остальные должны ходить без головы и на этом месте должна быть задница. Вот и все. У президента есть какое-то понимание действительности, но он не нанимался быть политическим философом. Есть вещи, которые должно генерировать интеллектуальное сообщество. И за него это не сделает никакой президент.
═
– Ну, а вы, телевизионный обозреватель, какую идею можете обществу предложить?
═
– Я много чего предлагал, я вообще достаточно продуктивен. Возьмите тексты моих программ и посмотрите – кроме идей, там ничего нет. Я же не занимаюсь новостями.
═
– Получается, что и вы не столько аналитик, сколько шоумен?
═
– Я стараюсь заниматься тем, чем могу. Но я не шоумен. Не гожусь. Но и я не занимаюсь аналитикой. Какая может быть аналитика за пять минут?
═
– А что это за жанр? Как вы для себя его формулируете?
═
– Не знаю. Никак я для себя его не формулирую.
═
– То есть вы согласны с тем же Владимиром Познером, который когда-то сказал, что если показывать каждый день по телевизору лошадиную задницу, то скоро ее будут узнавать на улицах и брать у нее автографы?
═
– Конечно.
═
– Картинка правит бал?
═
– Телевидение – это конкурентная сфера, где люди борются за рейтинги. Если рейтинг «Большой стирки» высок, то в эфире будет «Большая стирка».
Дарья Гармоненко 