Борис Березовский Вчера, когда я, наконец, под утро заснул, мне приснился сон.
Среди бела дня в Беслан без всякой охраны приехал В.Путин и на площади перед распятой школой, глядя прямо в глаза всем, оставшимся в живых в этом городе, сказал.
Матери, отцы, сыновья, дочери, братья и сестры погибших. Я обращаюсь к вам в эти скорбные дни, когда вы хороните самых близких на Земле. А через вас – ко всей России.
Я, как и вы, не сплю уже несколько дней. И когда сегодня ночью я очнулся от кошмарного полузабытья в своем кабинете в Кремле, меня озарило – я виноват. Я виноват перед вами и перед Богом. Когда вы избрали меня президентом, я взял на себя ответственность за каждую человеческую жизнь. Я не справился. Я не смог охранить самое дорогое – жизни ваших детей. Жизни наших детей.
Я прилетел сюда к вам в Беслан, чтобы быть сегодня с вами, среди вас. Я хочу не просто разделить ваше горе, я хочу пережить хотя бы тысячную долю того, что переживаете в эти ужасные дни вы.
Осетины и чеченцы. Русские и нерусские. Я прошу – простите меня. Я прошу простить меня за то, что скрывал от вас правду. В сентябре 1999 года мы начали бомбардировки Чечни, не имея доказательств того, что жилые дома взрывали чеченцы. В августе 2000 года я непозволительно растерялся и не сразу сказал вам о трагедии на подводной лодке «Курск». В октябре 2002 года я знал о решении использовать смертоносный газ в Театральном центре на Дубровке и понимал, что будет много жертв невинных людей. Я знаю, что за две чеченские войны были убиты и покалечены десятки тысяч чеченских детей.
И сейчас я скрыл правду. Я с самого начала знал, что в школе больше тысячи заложников. Мне сразу стало известно, что террористы потребовали, чтобы я подписал указ об окончании войны в Чеченской Республике, и обещали в этом случае выпустить всех заложников.
Но у меня не хватило сил сделать это. У меня не хватило сил потому, что я не понимал – признать свою ошибку и есть сила. А месть – даже врагу – слабость.
Я виноват, потому что, истинно веруя, не осознал святые слова Иакова: «...так говорите и так поступайте, как имеющие быть судимы по закону свободы». Я не вспомнил Мандельштама: «Я свободе как закону обручен и потому/ Эту легкую корону никогда я не сниму». И еще я не вспомнил любимого Достоевского: «┘ибо ничего и никогда не было для человека и человеческого общества невыносимее свободы».
Сегодня в Беслане я в одночасье понял то, что не мог понять всю прошлую жизнь. Свобода дана человеку Всевышним вместе с жизнью, и их нельзя отделить друг от друга.
Я искренне хотел помочь России стать сильной. Мне казалось, что сделать это просто: собрать власть в железный кулак, замочить плохих чеченов в сортире, надавать дубиной по голове зажравшимся олигархам, поставить оборзевших губеров на место, заткнуть поганую глотку распоясавшимся журналюгам.
Я непростительно ошибался. Нет ни одной серьезной проблемы в России, которая имела бы простое решение.
Я, наконец, понял, что после Ельцина, который «наломал дров», но сделал главное – раскрепостил Россию, все ждали лидера, который на новой – духовной – основе возродил бы великую страну. Не закрытое и затхлое полицейское государство, но гигантское евразийское культурное и экономическое пространство, где немка становится Екатериной Великой, украинец – Гоголем, грузин – Багратионом, еврей – Менделеевым, и даже для эфиопа находится место – он становится Пушкиным. А все вместе уходят в Историю великими русскими.
Я знаю, что не оправдал ваших надежд. Я переживаю глубокую душевную муку, и это страдание открыло мне важные истины:
– мы должны найти мужество и волю, чтобы покаяться. Покаяться всем вместе за уродливое прошлое, в котором истязали и убивали самих себя, убивали и насиловали других;
– мы должны признать, что обычный человек выше государства, выше любой власти, что государство и власть существуют только для того, чтобы помочь каждому гражданину оставаться свободным. И тогда станет ясно, что патриот России – это вовсе не державник, государственник, а тот, для кого любовь к простому человеку и есть главный смысл любви к своей Родине.
Простите меня.
Пока вы будете определяться, кто поведет вас дальше, я сделаю все, чтобы сохранить жизнь и свободу тех, кто остался. Еще недавно нас было 300 миллионов, а сейчас меньше половины от этого. С востока нас подпирает набирающий силу полуторамиллиардный Китай. С запада – почти полумиллиардная объединенная Европа. На Кавказе и в Средней Азии укрепляются мощные трехсотмиллионные США. Нас совсем немного. И становится все меньше.
Я не имею права оставаться слабым. Я обязан остановить эту бойню. Поэтому я принял решение пригласить в Москву на переговоры законно избранного президента Чеченской Республики А.Масхадова.
Я проснулся от непривычного звука в своем лондонском доме после короткого сна, и мне открылась сюрреалистическая картина.
Мой всегда ласковый черный лабрадор, ощетинившись, стоял возле моей кровати. Он повернул свою породистую морду к заглядывающему в окно возгорающему на востоке солнцу и жалобно завывал.
Лондон,
8 сентября 2004 года
Текст печатается по просьбе владельца ЗАО «Редакция «Независимой газеты»
