Максим Гликин
Ивана Рыбкина услышали, только когда он замолчал.
Фото Натальи Преображенской (НГ-фото)
Предсказуемые на первых порах выборы президента России с каждым днем становятся все более странными и скандальными. Кандидат с одним из самых низких рейтингов внезапно оказался главной персоной предвыборного процесса. И не благодаря своим громким выступлениям, претендовавшим на сенсацию (но, увы, не прозвучавшим в силу известных особенностей нынешнего зачищенного, стерилизованного медийного пространства). А фактом собственного исчезновения. Когда Иван Рыбкин возмущался и разоблачал, его почти никто не слышал. Когда Рыбкин замолчал – это произвело эффект разорвавшейся бомбы. И даже взрывная волна московского теракта не смогла сбросить новости о поиске кандидата с первых полос всех газет.
Терпеливый российский электорат привык, кажется, уже ко всему – к самым изощренным технологическим трюкам. И готов ко всему – к внезапному снятию с дистанции любого кандидата, к аресту каждого из претендентов, объявлению ЧС и переносу выборов, отмене этого демократического института как такового. Но злоключения с Рыбкиным все же застали всех врасплох – такого в новейшей истории страны еще не было.
Впрочем, нет, не всех. Не прошло и суток с начала расследования, как наиболее осведомленные люди приступили к массированной обработке общественного сознания. Лейтмотив такой: Рыбкин жив и здоров, вот-вот найдется. Обнадеживающие сигналы идут из Совбеза, из милиции, из ФСБ, из комитета по безопасности Государственной Думы. Прокуратура возбуждает дело об умышленном убийстве, но тут же отменяет это решение – дескать, нет ни состава, ни события преступления. Появляется даже адрес возможного пребывания Рыбкина. Компетентные органы дают понять, что им прекрасно известно, что случилось с кандидатом – но почему-то еще не время рассекречивать эту информацию.
Каков же смысл в тактике, избранной правоохранителями и близкими к ним депутатами? Об избранной концепции фактически проговорился Глеб Павловский, по-прежнему претендующий на роль главного политтехнолога власти. Специалист, чей Фонд эффективной политики числится среди подрядчиков предвыборного штаба кандидата Путина, в статье, опубликованной в интернете, сообщает: «Ясно, что власти здесь ни при чем – не зарегистрировать кандидата с нулем целых двумя десятыми процента рейтинга куда безопасней, чем его похищать. Но и хорошего для власти выхода из ситуации нет и не может быть – кроме объявления жертвы живой-здоровой где-то в Лондоне или Туле». То есть Павловский говорит буквально следующее. Власть должна немедленно объявить об обнаружении Рыбкина, даже если это неправда. Власть, собственно говоря, этим вчера целый день и занималась.
Да, это и есть самый удобный для Кремля сценарий: вбрасывать в эфир объявления о том, что Рыбкин жив, но прячется то ли в Лондоне, то ли в Туле. А почему прячется? Такое вот у него предвыборное трюкачество, такой оригинальный способ повысить свой скромный рейтинг, получить вожделенное место на первых полосах и в главных новостных сводках. О чем прямо и заявил депутат Гудков. Причем изображать похищение Рыбкина «игрой в прятки» можно сколь угодно долго – по крайней мере до дня голосования.
Правда, ниже Павловский еще раз проговаривается. Сперва он дает две экзотические версии его исчезновения: первая – похищение Рыбкина самим Рыбкиным (или Березовским), вторая – месть чеченцев. Но потом звучит еще одна трактовка, уже не смешная, – «не исключена инициатива криминальной группы внутри самих спецслужб». Или – развивая эту мысль – некой криминальной группировки внутри исполнительной власти. О существовании подобного «криминалитета во власти» как раз и заявлял Иван Рыбкин незадолго до того, как пропал без вести.
Исчезновение низкорейтингового кандидата затмило избирательную кампанию всех остальных претендентов на высший пост, в том числе – о, ужас! – действующего президента. Парадокс ситуации в том, что именно такова вся логика «тишайших выборов» 2004 года. Ничто не может повлиять на заоблачный рейтинг Путина. Ничто не способно скорректировать итоговые результаты мартовского голосования. Когда все предсказуемо и устойчиво, как в болоте, любой информационный выплеск, любое неординарное событие способно взорвать ситуацию. Выясняется удивительная вещь: система, где исход выборов заведомо предвосхищен, гораздо менее устойчива к «помехам извне», нежели та, где происходит нормальный демократический процесс. Режим становится заложником собственной стабильности, доведенной до полного абсурда.
