Владимир Покровский Вчера, объявлением лауреатов по физиологии и медицине, началась очередная так называемая нобелевская неделя. Сегодня будут названы лауреаты Нобелевских премий по физике; 8 октября - по химии и экономике, и, наконец, 9 октября будет объявлен главный нобелевский миротворец. Чего нам, россиянам, ждать от этого праздника научной жизни? Неужели шведы опять нас обуют?
Говорят, Нобелевские премии ужасно политизированы, вот, мол, в чем вся штука. И в Швеции наших любят примерно так же, как Саддам Хусейн Чебурашку, то есть никак. И только если совсем уж никуда не деться, эти премии нашим ученым в советское время давали. Традиция продолжается и сейчас.
В 1997 году физик с мировым именем Владилен Летохов (между прочим - самый цитируемый российский ученый последних двух десятилетий) не получил премию, хотя американцы, развившие его идею, свой кусок отхватили. Очень мы потом возмущались.
Кандидатуру нашего последнего в XX веке нобелевского лауреата, физика Жореса Алферова, его коллеги не менее десяти раз предлагали Нобелевскому комитету. Покойный академик Александр Прохоров, соавтор, а может быть, и просто автор такого устройства, как лазер, по его собственному признанию, делал это минимум семь лет подряд. Когда премию Алферову дали, мы жутко обрадовались, но при этом криво усмехнулись - ну, все понятно, Россия стала демократической, она на взлете, ее надо поддержать, и шведы, задавив в себе на время синдром Полтавы, порылись в своих анналах и нашли достойного русского, вот, мол, вам, нате и получите.
Сегодня Россия активно интегрируется в международное сообщество стран, причем играет одновременно и на Запад, и на Восток, и на Европу, и на Америку. И потому, казалось бы, надо бы шведам опять задавить в себе синдром Полтавы, найти кого-нибудь из русских и наградить его - третью или четвертью заветного миллиона. Тем более что с американцами, основными потребителями "нобельков", у европейцев усилились расхождения, так что перспективы определенно есть.
Но не тут-то было!
Абрам Блох, доктор геолого-минералогических наук, самый, пожалуй, информированный в России человек по части технологии присуждения Нобелевских премий, даже монографию об этом издавший, категорически отвергает саму мысль об их политизированности - во всяком случае, там, где это касается науки. По его мнению, это миф, созданный обиженными.
"Мы можем говорить только о том, что происходило полвека назад, - говорит Блох. - Остальное засекречено. Секретарь Нобелевского комитета по физике рассказал мне, как происходит вся эта процедура. Из шести премий три присуждаются Королевской академией наук Швеции. Три Нобелевских комитета высказывают Академии свои предложения и плюс к тому предлагают к рассмотрению так называемый "Малый список" - 4-6 человек. Голосовать могут 350 человек, членов Королевской академии, плюс те иностранные члены Академии, которые в это время находятся в Стокгольме - никаких заочных голосований там не признается. Так вот, каждому выдается защищенный соответствующим образом лист бумаги без единой фамилии. Каждый из голосующих может вписать в этот лист имена тех, кого он считает достойными Нобелевской премии. Как правило, но далеко не всегда, фамилии берутся из Малого списка. Малый список - только рекомендация, Академия рассматривает все предложения, и очень часто премии присуждают не из Малого списка. Поэтому о политизированности Нобелевских премий, когда это касается науки, речи быть не может".
А вот один из ведущих российских ученых, потребовавший анонимности, поскольку он связан некими отношениями с Нобелевским комитетом и потому не имеет права комментировать хоть что-нибудь, касающееся присуждения премий, заявил корреспонденту "НГ", что во всем виноваты сами наши ученые. Что претендентов, за которых будет голосовать Шведская академия наук, выбирают главным образом по тому, сколько представлений на них пришло.
"У американцев, - подчеркивает он, - все схвачено. Они договариваются друг с другом, они производят буквально массированные атаки своими предложениями на Нобелевский комитет, ратуя за одного и того же кандидата. Кому-то это может не нравиться, но они болеют за своих, это не так уж и плохо. У нас все наоборот. Наши ученые в основном друг другу завидуют и очень редко соглашаются таким образом признать чей-то приоритет над собой. Поэтому поток предложений в Нобелевский комитет, идущих из России, очень скуден. Когда наши ученые после того, как Нобелевский комитет обошел Летохова премией, обратились туда с претензиями, им предъявили толстый том американских предложений и тощую папочку наших - типа, какие к нам претензии, вы же сами не хотели его выдвигать".
И пока у нас будет такой уродливый менталитет, заявил корреспонденту "НГ" наш собеседник, Нобелевские премии мы будем получать только чудом. "И политика здесь, уж поверьте мне, абсолютно ни при чем", - подчеркнул наш источник.
Впрочем, может быть, все объясняется не мерзким русским менталитетом, а совсем другим - той старой советской системой, при которой наверх всплывали зачастую не ученые, а поднаторевшие в кабинетных маневрах функционеры от науки. И это именно они сегодня определяют, кого представлять к Нобелевской премии, а с кем немножечко подождать. Так, может, и мы немножечко подождем, и хотя бы наши внуки дождутся наконец потока премий из Нобелевского комитета, как из рога изобилия┘ Если, правда, к тому времени у нас останутся те, кто достоин "динамитного" миллиона от Нобеля.
