Виктор Шейнис К концу ХХ века наша страна подошла к исторической развилке. Один путь - это настойчивые попытки вернуть себе статус сверхдержавы, наращивать всеми доступными средствами влияние на решения европейских и мировых дел, заставлять партнеров считаться с нашими претензиями на зоны влияния, не останавливаясь перед затратами необходимых для всего этого ресурсов. Другой - сосредоточиться на решении наших крайне непростых внутренних проблем, чтобы стать органичным, прежде всего по экономическому и политическому устройству, обществом и в перспективе войти в систему западных союзов на тех же условиях, на каких объединились в них большие европейские страны.
Идти по первому из обозначенных здесь путей - назовем его имперским - в современных условиях означает во внешней политике продолжать эффектные (вроде памятной "петли Примакова" над Атлантикой), но малоэффективные жесты, пытаясь формировать полюса противостояния. Например, разыгрывать против США западноевропейскую карту, против Запада - индийскую и китайскую, энергично вступаться за "попранные" права стран-изгоев и т.п. А в идеологии - агрессивно внедрять в сознание общества реакционные утопии вроде "евразийской цивилизационной модели многополярного мира". Самое вежливое, что можно об этом сказать, - это типичная разновидность политического мышления прошлого или даже XIX века.
Россия - страна иудео-христианской цивилизации и европейской культуры, хотя и особого, в силу исторических обстоятельств, ее ответвления. На пути, освященном социалистической утопией, наша правящая элита решала две основные задачи - преодоления технологической отсталости от Запада и утверждения собственного мирового господства. К концу прошлого века стала очевидной нереализуемость обеих задач. Первой - в силу того, что технико-экономический прогресс в несвободном обществе имеет жесткие пределы, а второй - в силу ее изначальной мифологичности.
В наше время европейская цивилизация при великом разнообразии национально-культурных особенностей и оттенков опирается на такие фундаментальные основы, как рыночный тип хозяйства, гражданское общество, развитая демократия, правовое государство, стирание разного рода национально-государственных перегородок, многообразие социальных инициатив и многое другое. Европейские общества, конечно, не являются идеальными, свободными от противоречий, конфликтов и несправедливости. Таковых никогда не было и не будет. Но если прав Гегель, утверждая, что "всемирная история есть прогресс в познании свободы", то именно путь европейских обществ определяет вектор современной мировой цивилизации. Поэтому национальные интересы России в первую очередь заключаются в скорейшем выстраивании ее социальной жизни в соответствии с инвариантными чертами европейских обществ. А раз так - отстаивать национальные интересы России надо прежде всего внутри, а не вне страны. Это, конечно, не означает, что у России нет никаких интересов за пределами ее границ. Важнейшие внешние гуманитарные и культурные интересы России находятся прежде всего на территории распавшегося Советского Союза. Торговые и иные экономические интересы лежат в плоскости отношений с развитыми странами, откуда могут прийти капитал, высокие технологии и современная организация производства. Что касается интересов безопасности, то они охватывают весь мир.
Конкуренция и экономическое соперничество, в том числе между государствами, призванными защищать интересы национальных производителей и потребителей, будут существовать столько, сколько существуют сам мировой рынок и государства. Отношения на рынке - всегда торг. Значит, надо учиться правилам этого торга, не сваливая на дискриминацию собственную неконкурентоспособность и нерасторопность. Нужно искусно поддерживать национальных агентов на мировом рынке, используя весь признанный арсенал средств стимулирования экспорта, регулирования импорта, международных экономических соглашений. Решение этих проблем - тоже в первую очередь внутри, а не вне страны.
Злейший враг реалистического национального мировосприятия - "оборонное" сознание в том виде, в каком оно досталось от прошлого и в каком его настойчиво пытаются реанимировать сегодня влиятельные политические силы. Худшие эксцессы советской послевоенной внешней политики - подавление Венгрии, Чехословакии, военно-политическое давление на Польшу, афганская авантюра - как раз и обосновывались необходимостью "защиты от империализма". Следует осознать: никакая военная опасность демократической России со стороны Запада грозить не может. Реальная опасность агрессии против России, как и угроза всему мировому сообществу, исходит от международных террористических организаций и безответственных перед собственными гражданами режимов, предоставляющих им базы и стремящихся заполучить тем или иным путем средства массового поражения. Перед лицом этого нового вызова, против которого пока не созданы эффективные средства отражения, интересы России и Запада, значительной части государств третьего мира - общие. Понимание этого довольно отчетливо проявилось в недавних внешнеполитических шагах президента Путина, вызвавших резкое неприятие со стороны известных политических сил в нашей стране. Их довод состоит в том, что Запад все равно не видит в России полноценного партнера и не торопится открыть перед нею двери своих военно-политических союзов. На деле же прав известный американский политолог М.Макфол: полудемократическая Россия может быть лишь полусоюзником США. Никогда в прошлом не были так тесно переплетены движение к демократии и обеспечение национальной безопасности нашей страны.
