Игорь Шарыгин ЛЕТОМ 1991 года первым российским президентом был избран Ельцин. Первым указом, подписанным будущим самодержцем, стал указ об образовании. Вскоре выяснилось, что этот указ был исключительно агитпроповской акцией.
Разобравшись с экономикой, реформаторы обратили свой удивленный и незамутненный взгляд на образование. Оказывается, в стране есть еще что реформировать и даже приватизировать! И они энергично взялись за дело. Но теперь мы имеем дело не с наивными новичками, стеснительно прикрывавшимися фиговым листом демократии. За дело взялись люди, накопившие изрядный реформаторский опыт или в крайнем случае изучившие его на очень наглядных примерах. Выброшены тормозящие процесс демократические процедуры, такие как гласность, дискуссия, альтернативность, изучение общественного мнения.
Сегодня реформы нашего образования привлекают самое пристальное внимание и высоких политиков, и широкой общественности нашей страны. С интересом наблюдают за этими реформами из-за рубежа, причем не только наблюдают, но даже отчасти направляют их.
Но все же я осмелюсь утверждать, что выбор в качестве основной именно реформаторской терминологии объясняется не только и даже не столько идейными соображениями. (На революционную риторику нынче наложено табу, хотя большинство изменений в жизни нашего общества носят сегодня именно революционный характер в самом худшем смысле.) "Реформа" является нынче тем самым волшебным словом, под которое можно просить и даже требовать кредитов, инвестиций и прочих капиталовложений. Основная цель реформаторов в образовании сегодня - добиться финансирования образовательной реформы. Говорят, что только для запуска реформы требуется┘ Называется такая астрономическая для образования сумма, что я просто не рискую ее привести. (Официально прозвучавшие оценки таковы: 400 млрд. рублей одномоментно и 200 млрд. ежегодно. - И.Ш.) Но, судя по всему, реформа уже запущена, а значит, часть денег уже поступила.
Главное в реформе не результат, но процесс, и даже не процесс реформирования, а запуска реформы. В быстром окончании этого процесса не заинтересованы прежде всего сами реформаторы. Вообще занятие реформированием в нашей стране - дело весьма прибыльное, в некотором смысле оно даже более прибыльно, чем приватизация, поскольку реформаторы, как показала практика, ни за что не отвечают и ничем не рискуют.
А кто вообще должен и может проводить реформы? Возможна ли в принципе реформа системы изнутри? Вообще говоря, возможна, если существует серьезная внешняя угроза ее существованию или благополучию. Именно по этой причине Советский Союз смог провести свою промышленную реформу, распавшуюся на два этапа - довоенный (30-е годы прошлого столетия) и послевоенный (50-е годы), а США сделали ответный рывок в 70-е годы.
Сегодняшняя реформа образования затеяна сверху руководителями системы образования. Возможно, они почувствовали некую угрозу своему относительному благополучию. Но если это так, то эта реформа обречена на скорый провал. Учитель сегодня нищ и обездолен, а руководят реформой люди достаточно состоятельные и большей частью несправедливо состоятельные. А идея справедливости всегда была чуть ли не основой национальной российской идеи, поисками которой так озабочены нынешние российские руководители.
Но в любом случае, кто бы реформу ни затевал, проводиться она должна под жесточайшим общественным контролем, должна существовать авторитетная и влиятельная группа независимых экспертов, которая бы оценивала программу реформ, предварительные результаты, вырабатывала рекомендации. Сама же программа реформ должна содержать систему обратных связей и список альтернативных подпрограмм, которые должны реализовываться в зависимости от результата соответствующего этапа реформы. Ничего этого нет. Команда реформаторов играет в футбол с убогой тактикой - бей, беги. И даже хуже. Похоже, некоторые из них не знают, где свои ворота, а где чужие, и бьют и бегут они в разные стороны.
Кто же входит в эту команду. Прежде всего это работники Министерства образования РФ и сотрудники Российской академии образования. Указанная академия сегодня, по сути, является подразделением министерства. Она обязана лишь исполнять исходящие из министерских коридоров указания, не требуются даже научные обоснования. В последнее время роль лидеров в команде реформаторов взяли на себя сотрудники Высшей школы экономики. Причина этого становится понятной, когда узнаешь список профессорско-преподавательского состава этой школы. Практически все известные стране экономисты-реформаторы и политтехнологи преподают в этой школе. На роль тренеров команды реформаторов сейчас претендуют некоторые известные деятели политического шоу-бизнеса из правой части думского политического спектра. Несколько в стороне, на центральной трибуне, расположился думский комитет по образованию, который обозначает редким свистом протест против реформ, но никаких конкретных действий не предпринимает. (Во всяком случае, я о них не знаю.) Позиция удобная, но лишь на время.
Приведу еще одну цитату из документа, который называется "Основные направления социально-экономической политики правительства Российской Федерации на долгосрочную перспективу": "За счет доходов из внебюджетных источников учебные заведения получают право без ограничений устанавливать любые размеры оплаты труда и премирования". Так вот оно что! Право-то имеют все, но воспользуются им избранные. Так что если какая-нибудь группа писателей-приватизаторов или реформаторов вновь пожелает осчастливить человечество своим интеллектуальным продуктом, то это можно будет пустить по линии методических учебных пособий и оплатить без ограничений. При этом средний уровень зарплаты у работников образования значительно вырастет. И об этом серьезном успехе из наших СМИ с удивлением узнают учителя.
Общая картина образовательной реформы становится и вовсе сюрреалистической, когда обнаруживаешь, что вопросами содержания образования и экономики образования занимаются различные, никак не связанные друг с другом группы. Здесь трудно даже найти нужное сравнение. Разве что сравнить эту ситуацию с армией, которая готовится к ответственной операции, но при этом ее сухопутный и воздушный штабы разрабатывают свои планы в тайне друг от друга. Если операция и в самом деле начнется, начнут бить по своим... Похоже, уже начали.
Дарья Гармоненко