Сергей Митрохин Сегодня, 18 апреля, в Государственной Думе состоится рассмотрение поправок к законам, разрешающим ввоз в Россию отработанного ядерного топлива (ОЯТ). Лоббисты этих поправок искусно жонглируют специальными терминами, запутывая суть дела. Речь, дескать, идет о ввозе на территорию России не радиоактивных отходов (РАО), а ценного промышленного сырья - отработанного ядерного топлива (ОЯТ) с целью его переработки. Но на поверку оказывается, что аббревиатура ОЯТ - лишь "псевдоним", под которым Минатом собирается хоронить в России именно РАО.
Поправки Минатома не содержат четких норм, обязывающих поставщиков "ценного сырья" забирать его потом обратно ни в виде продукта переработки, ни тем более в виде образовавшихся в ее результате отходов. Это означает, что после вступления закона в силу любое государство, пожелавшее избавиться от радиоактивного мусора, может заказать России так называемую "переработку" ОЯТ, а впоследствии отказаться от возвращения и переработанных материалов, и отходов, оставив их навечно в нашей стране. По сути дела, речь идет о том, что Россия будет работать на создание в других странах стерильно чистой атомной энергетики, приняв на себя заботу обо всех "грязных" стадиях атомного цикла.
Говоря о большой ценности переработанного ядерного топлива, атомщики сильно преувеличивают. Будучи мало кому интересен с производственной точки зрения, переработанный уран намного более токсичен и агрессивен, чем свежее ядерное топливо. Именно поэтому большинство развитых стран отказалось от переработки ОЯТ, выбрав стратегию его прямого захоронения.
Технико-экономическое обоснование проекта вызывает большие вопросы. Его авторы считают, что за весь проект длительностью в 40 лет Россия получит около 21 млрд. долл. Даже самый приблизительный анализ позволяет понять, что эта цифра, как говорится, "высосана из пальца". Действительно, выход России на рынок переработки ОЯТ будет означать, что по всем законам экономики цены на нем будут сбиты. А в Технико-экономическом обосновании закладывается нынешняя рыночная цена: восемьсот долларов за переработку килограмма ОЯТ. Кроме того, в ТЭО заложена финансовая оценка ряда услуг (по так называемому долговременному хранению, а также вечному захоронению отходов), которые сегодня вообще не вовлечены в рыночный оборот (то есть ни одна страна этого не делает). Одни только эти факты (а они далеко не единственные) ставят под сомнение размеры золотых гор, обещаемых атомщиками в качестве барыша за захоронение зарубежных отходов.
И одни только эти факты подтверждают все опасения о возможном разворовывании поступлений от ввоза ОЯТ. Очевидно, что при нашей склонности к демпингу на международных рынках большей части средств от ввоза ОЯТ Россия не досчитается еще на стадии договора о цене соответствующих услуг.
Минатом утверждает, что доходы от этой деятельности будут распределяться следующим образом: 10,5 млрд. - на создание производств для хранения и переработки топлива (в первую очередь на строительство комбината РТ-2 в Железногорске), 3,3 млрд. - налоги в федеральный и региональный бюджеты, 7,2 млрд. - средства на решение социально-экономических и экологических проблем. Данная смета вызывает у специалистов большие сомнения. Чего стоит только утверждение о том, что к 2020 году строительство комбината по переработке ОЯТ в Железногорске обойдется в сумму 1,96 млрд. долл. Эта цифра примерно на порядок ниже стоимости аналогичного производства в Селлафилде (Великобритания). Однако бухгалтеров из Минатома это не смущает. Так же как и то, что в смете проекта не заложены средства ни на обязательный по всем инструкциям демонтаж ядерных объектов и дезактивацию местности, ни на фонд страхования экологических и технологических рисков, ни на хранение "драгоценного" плутония (с тоннами которого и сегодня неизвестно, что делать), ни на захоронение средне- и низкоактивных отходов, которые неизбежно образуются при переработке ОЯТ. По расчетам специалистов, количество этих отходов по сравнению с нынешним увеличится в 7 раз. Поступать с ними можно двояким образом: либо сбрасывать в близлежащие водоемы, как это делает сейчас ПО "Маяк", либо все-таки хоронить их по всем правилам. На второй вариант средства в смете проекта не предусмотрены. Дилемма проста: либо Минатом собирается заражать ими территорию страны, либо сваливает расходы по их утилизации на будущие поколения.
Если так, то соответствующие затраты (так же как и реальную стоимость комбината РТ-2) все равно придется вычесть из предназначенных на экологические программы 7,2 млрд. долл. В результате может оказаться, что денег на социальные и экологические нужды не останется вообще. Точно так же, как нет их сейчас при нынешних немалых доходах Минатома.
Надо принять во внимание еще и тот факт, что поступление доходов от проекта заканчивается в 2012 году, а расходы продолжаются до 2041-го. Нам предлагают поверить в то, что деньги, переставшие поступать через 11 лет, будут аккуратно израсходованы через 40! И это в стране, которая не может обеспечить целевое использование средств даже в рамках годового бюджета.
Предполагается, что деньги от сделок с иностранными ОЯТ будут поступать в фонд Минатома, который будет ими распоряжаться в полном объеме, включая направление их на специальные экологические программы. Сторонники проекта отвергают идею создания независимого от Минатома целевого бюджетного фонда для финансирования таких программ. Они утверждают, что Дума сможет контролировать движение средств через этот фонд Минатома при принятии законов о бюджете. Здесь мы имеем дело с очередной фальсификацией: фонд Минатома засекречен от Государственной Думы (не говоря о широкой общественности). Лишь ограниченное число депутатов имеют "допуск" к бюджету этого фонда.
Безудержная коммерциализация, происходящая в условиях абсолютной закрытости, является самой главной причиной глубокого кризиса, поразившего российское атомное ведомство. О том, как это сочетание сказывается на кадровой политике отрасли, можно узнать из справки о деятельности экс-министра Адамова, распространенной думской Комиссией по борьбе с коррупцией.
Не буду распространяться о масштабах экологического риска, связанного с проектом по ввозу ОЯТ. Об этом много написано и сказано экологами (которых профессиональные атомщики упорно не хотят признавать специалистами). Скажу только о последствиях, связанных с геополитическими угрозами. Маршрут поступления зарубежных ОЯТ измеряется десятками тысяч километров водных, железных и автомобильных дорог (состояние которых представляет собой отдельную проблему). Заурядная диверсия чеченских террористов на любом отрезке этого пути может обернуться последствиями, аналогичными тем, которые оставил после себя Чернобыль. Но ведь будущее России таит в себе массу новых непредсказуемых факторов, среди которых не последнее место занимает талибская угроза, равно как и потенциальные вызовы со стороны других южных и восточных соседей.
Ущербность фантастического проекта облагодетельствования России доходами от ввоза радиоактивного мусора заключается не только в дутых цифрах предполагаемой прибыли, но и в отсутствии более или менее реалистичной прогностической базы.
Я искренне желаю новому министру атомной энергетики, которого глубоко уважаю, навести порядок в доверенном ему ведомстве, свести к минимуму режим закрытости, ограничив его только военными программами Минатома, разорвать паутину полулегальной атомной коммерции, опутавшей отрасль. После этого привлечь независимую от ведомственных интересов команду специалистов (не только атомщиков, но также экономистов и экологов), способную составить реальное, а не фантастическое представление о выгодах и рисках, связанных с проектом по ввозу ОЯТ. И только затем на основе объективной информации вынести его на общенациональный референдум (как это произошло, например, в Финляндии).
Только тогда появится надежда, что столь серьезный и важный для будущего вопрос Россия решит так, как подобает его решать цивилизованной стране в XXI веке.
Дарья Гармоненко