Писатели и свобода

В конце прошлого года президент международной организации писателей ПЕН-центр приезжал в Москву и принимал участие в ярмарке интеллектуальной литературы Non/fiction. В шумном кафе с Джоном Рэлстоном СОЛОМ о работе ПЕНа побеседовала Алиса ГАНИЕВА.

– Джон, расскажите, пожалуйста, какова основная программа международного ПЕН-центра? Для чего он, собственно, нужен?

– Это самобытная организация, занимающаяся развитием гражданского общества. Она была создана после Первой мировой в Лондоне, когда в воздухе витало ощущение, что все убивают всех и что, может, людям стоило бы поговорить друг с другом. Все началось как обеденный клуб. Основателями были дама по имени Кэтрин Доусон, очень хороший организатор, и четыре писателя – Джордж Бернард Шоу, Джозеф Конрад, Герберт Уэллс и Джон Голсуорси. Голсуорси, кстати, был первым президентом, Уэллс – вторым. С тех пор на этой должности побывали Артур Миллер, Марио Варгас Льоса, Моравиа… Когда Солженицын был окончательно освобожден и выслан, в аэропорту его встретил мой предшественник Хенрик Бол, который повез его к себе домой. Так что это очень долгая история. 

Но ПЕН всегда был единственной международной организацией писателей. Которой приходится перестраиваться каждые 20 лет, чтобы быть тем, чем бы она ни являлась. Ее устав, сочиненный на три четверти Голсуорси, – о литературе без границ, о неприкосновенности произведений искусства во время войн, об обязанности членов ПЕНа делать все, что в их силах, чтобы рассеивать классовую, расовую и национальную ненависть. Поощрять свободную критику властей, правительств, институций. Противостоять лживым публикациям и искажениям фактов, любым формам подавления свободы высказываний и т.д. Мы были первыми, кто сказал «нет» нацистам. В 33-м году представители Германии были исключены из ПЕНа и вернулись туда только после войны.

– А что происходит сейчас?

– Мы помогли уже более чем 850 писателям, сидящим в тюрьме. Большинство из них не являются членами ПЕНа, поскольку… Ну кого сейчас убивают, кого арестовывают? Кое-где (в России были такие моменты) – это поэты, но сейчас очень часто это неизвестные журналисты из провинциальной газеты или блогеры. Конечно, мы сотрудничаем со всеми смежными организациями, которые были созданы позже. ПЕН имеет консультативный статус при ООН и ЮНЕСКО и не участвует в политической борьбе. 

У нас такая своего рода виртуальная демократия, поскольку наши члены живут в России, Афганистане, Африке. Но когда я еду, допустим, в Эфиопию, я мог бы там, конечно, произнести поистине пламенную речь о свободе высказываний и уехать, и тогда все оставшиеся члены ПЕНа были бы арестованы. Так что нам все время приходится думать, что мы делаем, какой выбрать подход, какую стратегию. В Китае у нас, к примеру, независимый ПЕН-центр. Вы помните Лю Сяобо, лауреата Нобелевской премии мира? Он ведь был президентом китайского ПЕН-центра и получил премию, сидя в тюрьме за диссидентские мысли. Поэтому не смог быть на церемонии. 

Сейчас в мире получается такая вот странная смесь. Где-то полиция арестовывает людей за высказывания, полиция угрожает людям, и мы в это вмешиваемся. Где-то, к примеру в последние годы в Латинской Америке, людей просто убивают. Им отрезают головы. Более 100 писателей было убито за последние 10 лет. Это по-настоящему страшно. Ты не знаешь, кто будет следующим. В других местах методы более изощренные, там людям просто ломают жизнь – увольняют их, не дают работу, и люди погибают от голода.

– Так какой самый эффективный метод защиты прав писателей?

– Самое важное – организоваться. Я говорю это, потому что в России люди не любят организации, ведь у вас очень дурной опыт в этом плане. Но суть в том, что, когда начинает пахнуть жареным, важно принадлежать к некой структуре, которой можно держаться. И это ПЕН. 

Конечно, нам нужна новая кровь. Об этом говорили и Ольга Славникова, и Людмила Улицкая, когда я с ними встречался. Нам нужно больше молодых людей. Ведь, сами посудите, раньше писательский мирок был весьма узким, маленьким. А что такое писатель теперь? Иногда очень сложно сказать точно. Ведь в Тунисе режиму препятствовали блогеры...

Конечно, великий роман всегда будет великим романом, а большое стихотворение – большим стихотворением, но мы не знаем толком, что происходит с миром коммуникаций и связи, как мы справимся с вызовами времени. Может быть, все будет электронным, а может, и нет. Может, знаете ли, наоборот. 

Лет 10 назад все говорили, что Интернет – это путь к свободе, а я говорил, что Интернет скорее облегчает влияние, в том числе и правительственное. И думаю, оказалось, что я более или менее прав. Китайское правительство держит от 30 до 50 тысяч человек, преданных контролю над Интернетом. Тысячи людей контролируют Всемирную сеть и делают на этом деньги. Мы имеем этот цифровой контроль спецслужб…

– Кстати, недавно я среди прочих подписывала международное обращение писателей, касающееся этой темы. За демократию в цифровой век («НГ» от 10.12.13).

– А мы это сделали еще раньше. Американский ПЕН инициировал письмо, поскольку их весьма огорчает то, что сейчас происходит в Штатах. Подписать письмо – дело хорошее, но важно еще и действительно организовать работающий проект. 

И что самое неприятное – это скучно и это никогда не кончается. Ну та же помощь сидящим за неугодные кому-то высказывания требует постоянной волокиты. Мы проводили кампании за свободу высказывания в публичных дебатах, и это смущает местные власти, поскольку они не знают, как обращаться с писателями. Они не знают, откуда они вообще берутся, это ведь очень нетипичное занятие.

– Больше, чем просто профессия.

– Да. Вот, к примеру, мы были в Мексике. Ходим ко всем главным министрам, усердно работаем с юристами. Но важно не только это, важен публичный жест. При широком стечении прессы мы устроили мероприятие, где о существующих гражданских проблемах в алфавитном порядке говорили 52 самых известных мексиканских писателя. Каждый выступал не более одной минуты, и это произвело колоссальное впечатление, это и вправду повлияло. Люди поняли, что это настоящее, это живое.

– Но и к нам вы приезжали не просто так. Что представляет собой ваша премия «Новые голоса», которая с этого года открывается и в России?

Идея премии очень проста. Соискателям должно быть от 18 до 30 лет, у них не должно быть изданных книг, публикаций. Подавать на конкурс можно тексты в любых жанрах, на любом языке, из любого региона и сообщества.

Сначала кандидаты будут отбираться национальным ПЕНом, а потом переводиться на английский, французский или испанский, после чего будут представлены международному жюри. 

Туда входят изумительные писатели Камила Шамси (пакистанка, сейчас живущая в Лондоне, финалистка литпремии «Оранж» для женщин, входила в последний список Granta), Киран Десаи (индийка, живущая в США, лауреат «Букера» и Национальной книжной премии критиков, на русский переводился ее роман «Наследство разоренных»), Ши Чуань (китайский поэт, эссеист и переводчик), Альберто Мангель (канадский романист и критик, живущий во Франции, лауреат Гонкуровской премии). Организовывать отбор в России будет Людмила Улицкая.

– А как вообще осуществляется взаимосвязь международного ПЕН-центра и местных ПЕН-центров в разных странах?

– ПЕН – это сумасшедшая федерация. 140 ПЕН-центров в 104 странах. При этом язык 85% членов – английский и испанский. Так уж сложилось. Это международные языки. Ну еще французский. Кстати, русский мог бы стать следующим, это ведь тоже международный язык. Президенты всех ПЕНов выбираются, и они, в свою очередь, голосуют за президента международного ПЕН-центра. Так что я избран 140 людьми.

– А ваша должность не мешает вашей писательской свободе? Можете ли вы, будучи президентом международной организации, позволить себе в высказываниях столько же, сколько писатель, не работающий на этой должности?

– ПЕН – это не про писателей, которые между собой соглашаются. Мы ведь не рассуждаем о литературе в пределах ПЕНа. Мы не решаем там творческие вопросы. ПЕН - это наша работа. Здесь мы говорим о свободе высказываний, об ограничении правительственного давления и т.д. Мы не существуем для того, чтобы нас любили, это – цель пропаганды.

– А как проводится финансирование?

– Мы совершенно независимы. Нас спонсируют наши члены и все больше – издатели. Они не требуют ничего взамен.

– Можно ли назвать это благотворительностью?

– Нет. Благотворительность – это концепт XIX века, помощь богатых бедным. То, с чем имеют дело церкви. В нашем случае это общественное обязательство, которое позволяет способствовать свободе высказываний. В некоторых странах ПЕН-центры поддерживаются учреждениями, где-то, как в Швеции, – правительством.

Но главное, что мы работаем. И я рад, что премиальный цикл «Новые голоса» теперь запускается и в России.

Перевод на русский Алисы Ганиевой