Я не готов умереть за Францию

36 часов, проведенных в камере в полицейском участке, вдохновили Бегбедера на написание восьмого романа.
Фото Дени Рувра

В России вышел «Французский роман» Фредерика БЕГБЕДЕРА, удостоенный во Франции литературной премии «Ренодо». Книга, написанная за полтора суток в камере, куда скандальный автор попал за употребление наркотиков в общественном месте, была тепло принята критикой и признана экзистенциальным прорывом Бегбедера. В ней писатель обращается к своим корням – вспоминает детство в неполной семье, лицемерие разведенных родителей и зависть к старшему брату, рассуждает о современной Франции и связи поколений. О новом романе с Фредериком Бегбедером беседует корреспондент «НГ» Олеся ХАНЦЕВИЧ.

– Фредерик, чем вызван такой успех «Французского романа» во Франции? Вашу прошлую книгу, в которой речь идет о современной России, «Идеаль», у вас на родине называли провальной┘

– Я сам очень удивлен тем, насколько мой личный и искренний рассказ о детстве тронул Францию, тем, что «Французский роман» имел намного больший успех, чем «Идеаль». Ведь эта книга сильно отличается от всего, что я писал раньше. В ней нет ни наркотиков, ни проституток, ни ночных клубов, ни рекламы, ни светской жизни. Это мое литературное обновление, книга о корнях – о том, как маленький мальчик гуляет со своим дедушкой по пляжу. Я стал ассоциироваться с героями своих книг, у читателей не было представления о том, какой я есть на самом деле. Этой книгой я хотел расставить все на свои места, рассказать о себе.

– Книга получила премию «Ренодо» – это ваша первая литературная награда. Что она для вас значит?

– Признаюсь, я бы страшно расстроился, если бы эту книгу проигнорировали и не оценили: в каком-то смысле это бы означало, что я не нравлюсь читателям ни как писатель, ни как человек. И я очень рад этой премии. Когда я узнал о том, что стал лауреатом, я радовался как ребенок! К тому же это символично – я был удостоен премии ровно 20 лет спустя после того, как написал свой первый роман. Действительно, я считаю, что мне в этой книге удалось быть честнее, проще и одновременно взрослее.

Сначала я думал, что этот роман ждет провал, потому что в нем идет речь о детстве маленького буржуа, рожденного в Нейи (элитном пригороде Парижа. – НГ-EL), который проводит каникулы у дедушки и бабушки в Стране Басков. В этом нет никакой интриги. А оказалось, что эта книга принесла мне самое большое признание в жизни, так как только во Франции было уже продано более 300 000 экземпляров. Эта история доказывает, что не существует никаких правил, успех невозможно предсказать. Это невероятно!

– Однако началось все со скандальной истории: выходя из ночного клуба, вы со своим дружком разложили дорожку кокаина на капоте чужого автомобиля. Не стыдно было в 42 года оказаться в полиции за такую выходку?

– Это неприятно. Сначала я хотел соврать, сказать всей моей семье, что проскочил на красный свет в состоянии алкогольного опьянения и за это оказался в камере┘ Но, естественно, все это быстро просочилось в прессу, и все узнали эту новость. Я, конечно, не был горд своим поступком. Но у этой истории есть и хорошая сторона: благодаря этому я оказался наедине с самим собой, у меня было время обдумать этот поступок и посмотреть с новой стороны на свою жизнь в целом. Во время Второй мировой войны, например, мой дед спасал евреев, а я в этом же возрасте попадаю в камеру за подростковые глупости┘ Это просто ужасно.

– В книге вы сравниваете себя с Лимоновым, Вольтером и Достоевским, хотя в отличие от них просидели в десятки и сотни раз меньше┘

– Кто говорит, что я преувеличиваю свои страдания, никогда не сидел в тюрьме и не понимает, какие муки переживает человек в заключении. Эта книга еще и о том, как тюрьма вдохновляет писателей на творчество. Когда вас помещают в камеру размером со стол, у вас отбирают часы, вам нечего читать, происходит странное явление – буквально через секунду вы испытываете необходимость выйти оттуда. Каждая минута длится год, а 36 часов, которые я провел в заключении, превратились в века. В таких условиях единственный выход для того, чтобы вырваться из тюрьмы, – в воображении, в мечтах. Когда вас запирают, вы автоматически начинаете думать о детстве. В этом есть что-то общее между моей последней книгой и русской литературой – чтобы ее написать, мне пришлось оказаться в тюрьме. Заключение как метод работы для писателя – своеобразная традиция именно в России. Во Франции мы пытаемся вам подражать – когда-то у нас был маркиз де Сад, он тоже побывал в тюрьме, в Англии – это Оскар Уайльд, но Россия все равно – лидер в этой области, пример для подражания.

– В итоге благодаря жестокости французской полиции вы написали свою лучшую книгу┘

– Да, получил «Ренодо» и заработал кучу денег! Поэтому я при каждом удобном случае и благодарю полицию и лично судью. Вот такая ирония судьбы!

– Во «Французском романе» вы отчаянно критикуете современную Францию, особенно ситуацию с соблюдением прав человека. Все действительно так плохо?

– Мне всегда нужен повод, чтобы позлиться в моих книгах. Да, я считаю, что у французов стало меньше свободы. Для того чтобы защитить людей, их ограничивают, контролируют, запирают. Это нездоровая система, и она опасна для демократии. Скажу больше, такое поведение может привести к фашизму. Николя Саркози превратил Францию в полицейское государство. Между тепличной безопасностью и гедонистской свободой я всегда выберу второе. Естественно, сейчас я больше не балуюсь наркотиками и предпочитаю развлекаться за стаканом водки. Но запретить французам веселиться – это немыслимо! И люди уже устали от этого, устали от Саркози и его полицейских нравов.

– Вы гордитесь тем, что вы француз?

– Мне сложно однозначно ответить на этот вопрос. Я не готов умереть за Францию, тогда как оба моих деда пошли бы на это не раздумывая.

– У «Французского романа» будет продолжение? Ведь история заканчивается, когда Фредерику исполняется 16 лет...

– Да, продолжение напрашивается само собой. Во второй части я расскажу о своей юности и закончу на свадьбе – как раз на том периоде, с которого начинается мой уже написанный роман «Любовь живет три года». Тогда пробел будет заполнен.

– Вы говорите, что ваше детство было комфортным, но несчастным. Чем ребенок разведенных родителей отличается от своих ровесников?

– Сегодня банально говорить об этом, сейчас все дети, у кого родители в разводе, знают, что такое две жизни, два дома... Но во время моего детства такое случалось нечасто. Я учился в католической школе и чувствовал, что моя семья не такая, как у всех. Такие дети замыкаются в своем одиночестве, чтобы не страдать самим и не заставлять страдать родителей, они учатся не говорить о папе у мамы дома и наоборот. Я был стеснительным, закомплексованным ребенком. Учился врать и защищать себя, не привязываться к отчимам и мачехам, которые в 70-е сменялись часто и были взаимозаменяемы. Дети разведенных родителей и во взрослой жизни не умеют любить и страдают от этого: желая себя защитить, они стараются не привязываться к людям.

– Вы показывали рукописи книги своим родителям и брату перед тем, как роман вышел в свет?

– Да, конечно. Отец привык к тому, что я иногда пишу о нем, он уже фигурировал в нескольких книгах. А вот реакция матери была намного более болезненной: она очень нервничала, злилась, плакала. Я ее успокаивал, просил перечитать через какое-то время еще раз, не принимать все так близко к сердцу. Она считала, что в книге я рассказал о ней ужасные вещи. Ей пришлось заново пережить то, что осталось в прошлом. Показав жизнь моей матери, я хотел описать судьбу французских женщин последних 50 лет. Мама пережила феминизм, она хотела свободы и ее получила, а в итоге оказалась одна с двумя детьми. У меня такое впечатление, что сегодня это стало нормой. Мужья делают детей, а потом исчезают с другими женщинами. Жены же оказываются «свободными» женщинами у домашнего очага: они рано встают, вкалывают за двоих, а вечером занимаются детьми┘ В 60-е годы для моей матери это была необычная жизнь. Теперь это сплошь и рядом. Но с другой стороны, в книге есть и красивые моменты: о моих нежных чувствах по отношению к матери и о глубокой благодарности. Сейчас, спустя какое-то время, этот роман просто показывает маме, каким свое детство видит ее сын. И она счастлива, потому что знает, что я не несчастный человек и люблю ее.

– Недавно в России вышел литературный дебют вашей кузины Жеральдин Бегбедер. Что вы можете сказать о ее книге «Спонсоры»?

– Да, я читал ее, очень горжусь своей сестрой и рад, что она решила стать писателем и выбрала эту самую красивую профессию на Земле. Мне показался интересным ее дебют, особенно понравилось, как она описала Белград и Сербию. Она долго работала сценаристом, снимала фильмы о Сербии и хорошо знает, о чем пишет. Надеюсь, это не последняя ее книга.

– В Год России во Франции и Франции в России вы, как француз, питающий к нашей стране особые чувства, можете сказать, чего не хватает отношениям двух стран?

– Виза – идиотский пережиток прошлого, основное препятствие для развития отношений Франции и России, как культурных, так и человеческих. Каждый раз, приезжая к вам, я возмущаюсь, почему я, популярный в России писатель, должен оформлять эту визу? Неужели нельзя обойтись без этого? Считаю, что это первая вещь, которую стоит отменить, после этого взаимоотношения сразу выйдут на другой уровень. Еще не хватает культурного проникновения России в Европу. Я очень обрадовался, когда узнал, что в этом году в Каннах в программе участвовало два российских фильма, но этого все равно очень мало. Нужно больше производить, чтобы по всему миру потребляли в том числе и российские товары, а не только водку. Я считаю, что Россия великая и удивительно интересная страна и заслуживает того, чтобы о ней знали как можно больше.