Гильом и Уильям

Константин Писаренко. Неразгаданный Шекспир. Миф и правда ушедшей эпохи. – М.: Вече, 2016. – З20 с. (Всемирная история)

Установление личности автора шекспировских пьес крайне затруднено из-за того, что в Елизаветинскую эпоху было модно скрываться под псевдонимами, в том числе именами реальных людей. Причем многим было известно, кто истинный автор, но документов на эту тему нет. Пьеса «Венера и Адонис», подписанная Шекспиром и посвященная графу Саутгемптону, вызывает сомнения дружеским тоном этого посвящения. Вряд ли провинциальный коммерсант мог быть приятелем вельможи. «Типограф предложил приятелю графа скрыться под звучной фамилией хорошего страдфордского знакомого». Псевдоним действительно звучный: Шекспир – «потрясающий копьем».

Одной из влиятельных аристократок, дирижировавших литературным процессом, была Мэри Сидни, в замужестве Герберт, графиня Пембрук, племянница фаворита королевы Роберта Лейстера. Некоторые исследователи (Гилилов) склонны напрямую приписывать ей авторство некоторых произведений, подписанных Шекспиром. Она занималась литературой не только из эстетических соображений, хоть была, судя по отзывам современников, дамой одаренной. Редактировала стихи погибшего брата Филипа Сидни. В те времена зарождались современные политические технологии, увлеченным театром зрителем можно было успешно манипулировать, изображая современных вельмож, едва прикрыв их именами персонажей в гротескном, ужасном или благородном исполнении. Реальный Гильом Шакспер, по мнению автора, был придворным поэтом богатой и влиятельной графини и писал исторические и «классические» драмы в ее интересах. Ричард III, которого безосновательно обвиняли в убийстве двух малолетних принцев, был описан, чтобы предостеречь того, кто «мог замыслить недоброе в отношении трех потенциальных наследников английского трона по линии Мэри Тюдор, сестры Генриха VIII».

Мартин Друшаут. Титульный лист Первого фолио. 1623. Шекспировская библиотека Фолджера, США.

Строго основываясь на источниках, предоставляя перевод со староанглийского каждой цитаты, Писаренко доказывает: в конце XIV века аристократы заказывали исторические исследования, а вслед за ними – театральные пьесы. Так появились «Хроники Англии, Шотландии и Ирландии» Рафаэля Холиншеда, переработанные в драму «Славные победы Генриха V» и две части «Генриха VI». Король Лир явился из различных поэтических обработок гораздо более ранней «Истории королей Британии» Джеффри Монмутского. Но политические интересы партии, к которой принадлежали покровители Шекспира, требовали новых постановок, и за дело взялись и сам Шекспир, и эти самые покровители.

Выходит, было два Шекспира: один – одаренный страдфордианец, фигуру и произведения которого использовали как достоверную, качественную ширму, за которой скрывался другой – аристократ, сочинявший острополитические пьесы. В 1622 году готовилось к изданию знаменитое первое фолио, где появился гравированный портрет в неподобающем для мещанина аристократическом платье… «Под видом Шекспира из Страдфорда Пембруки думали восславить его напарника, Шекспира-аристократа».

Ставящее в тупик не одного исследователя знание Шекспиром итальянских реалий автор объясняет тем, что «Шекспир в период между январем 1595 – осенью 1956 года посетил север Италии». Основывается это в основном на том, что «место действия всех трех итальянских драм географически крайне сжато». Только, спрашивается, который Шекспир? Позже выясняется, что бард-вельможа. Особенно тщательно разработан мотив разочарования Шекспира – кем бы он ни был – в постоянстве итальянских женщин. В «Славной истории Троила и Крессеиды» автор захотел снизить градус сочувствия итальянке Джульетте Капулетти из «Ромео и Джульетты», ознакомив зрителей с историей ветреницы Крессеиды из поэм Боккаччо («Филострато») и Чосера («Троил и Крессеида). Продолжение «кампании против «девушек Италии» автор усматривает в создании пьес «Мера за меру» и «Отелло» (сюжеты взяты из сборника Джованни-Батисты Джиральди, прозванного Читтино, «Сто сказаний»). «Дездемона – венецианка. А все венецианки в глазах драматурга – распутницы и шлюхи». Но «в творческий процесс вмешался кто-то, причем очень авторитетный, и посоветовал драматургу перестать возводить хулу на итальянских женщин вообще и венецианских в особенности». «Кто-то» не хотел ссориться с Максимилианом I, австрийским императором, под властью которого находился север современной Италии…

2. Исаак Оливер. Портрет Роджера Меннерса, пятого графа Ратленда, в возрасте 19 лет. Ок. 1595. Королевская коллекция Англия

Две сравнительно короткие заключительные части посвящены конкретным обстоятельствам. Вторая – фигуре талантливого Кристофера Марло, убитого своими друзьями перед неизбежным арестом – слишком много знал и потому мог оказаться Шекспиром раннего периода. Восхитительная третья часть озаглавлена «Шекспировский вопрос». «По-видимому, пришла пора назвать ту, настоящую фамилию, – говорит Писаренко и намеренно дерзко разочаровывает: – Однако не могу. Не потому, что не знаю…» Предлагая краткую, ироничную и точную историю шекспировского вопроса, автор объясняет: не назову имя, заботясь о чувствах одной из партий шекспироведов, «каково будет им, проигравшим, смириться с поражением?». То есть исследования безупречны, выводы истинны, фамилия Шекспира-аристократа выяснена, и вопрос решен, но vae victis – это не про автора. Писаренко приводит список возможных кандидатов: Френсис Бэкон; Роджер Меннерс, граф Ратленд; Кристофер Марло; парламентский оппозиционер Генри Невилл; Уильям Шекспир (версия для упрямых «страдфордианцев»); Уильям Стэнли, граф Дерби; Эдвард де Вер, граф Оксфорд; соавторство, исходя из основного корпуса книги, также не исключено.

Перед нами, несомненно, великолепная научная игра по условиям «Бури» или «Сна в летнюю ночь», точно выдержанная в стиле уловок елизаветинцев и яковианцев. Примем ее правила, восхитившись как ученой добросовестностью, так и изобретательностью Константина Писаренко.

Обратите внимание, как Роджер Меннерс (2) напоминает известное изображение Шекспира (1) на Первом Фолио.