Дневник минометчика

Берлин. Александер-платц. 1945-й. Фото из книги

Автор предисловия Олег Будницкий называет дневник Гельфанда уникальным по нескольким причинам. Первая – обширная хронология: с предвоенных месяцев 1941 года до 1946-го, времени службы в советских войсках в Германии. Однако сам и оговаривается: артиллерист Николай Иноземцев и переводчик Борис Сурис вели записи не менее продолжительное время. Однако они, говорит Будницкий, были вдали от передовой. Так, Иноземцев служил в артиллерии больших калибров и в непосредственном соприкосновении с противником задействован не был. Гельфанд же, командир минометной роты, воевал на передовой. Уникальность этих дневников скорее в тональности, в оптике.

«Автор дневника, несомненно, относится к категории графоманов. Не писать не может…» – сообщает Будницкий. Он акцентирует внимание на том, что Владимир Гельфанд обращается к дневнику как к другу и приятелю, а это признак некоторого инфантилизма или, возможно, ярко выраженной интровертности.

Будницкий порой демонстрирует полное незнание реалий Великой Отечественной или же сознательно транслирует мифы. К примеру, сержант-связист выгнал лейтенанта Гельфанда из командирского окопа. Тот утверждает: «Нашлось бы немало офицеров, которые просто пристрелили бы сержанта на месте (и вряд ли бы понесли за это какое-либо наказание)». Вопрос о наказании решал бы командир части или трибунал – в зависимости от боевой обстановки, и штрафной батальон был бы самой мягкой его формой.

Дневник состоит в основном из бытовых подробностей. А они подсознательно провоцируют сравнения с текущим временем – экономисты скажут, что сравнения некорректные, но мы-то имеем дело с литературой. В марте 1943 года, возвратившись с базара в Сальске, автор педантично записывает: «Купил шесть яиц за 30 рублей, пол-литра молока за 25 рублей, три стакана семечек за пять рублей, кусок хлеба грамм на 800 за 35 рублей». В редакцию местной газеты Гельфанд предложил часть поэмы. «Там новый редактор, литератор по призванию. Он обещал посмотреть поэму и результаты сообщить послезавтра. Спросил его относительно гонорара, как выплачивают его. Но он меня не так понял и сообщил, что после опубликования. Случайно в разговоре я упомянул, что мне необходим один экземпляр (я два экземпляра отдал в редакцию) стихов, отпечатанный на машинке, быть может, я его опубликую в другой газете. «Во всех случаях мы стремимся удовлетворить интересы автора, даже если произведение неполноценно – мы даем консультацию и проч. Вы можете быть довольны, что я сам литератор и смогу разобраться в ваших вещах…»

Дневники скорее всего действительно не предназначались для печати. В 1945 году их автор совершенно всерьез пишет: «Так жить нельзя. Надо кончать всю эту музыку и притом решительно и побыстрей. Все офицеры награждены, все пользуются почетом и уважением, а я так неблагодарно отмечен всюду злобой и насмешками пустых людишек».

Владимир Гельфанд. Дневник 1941–46 гг. Составитель, ответственный редактор и автор вступительной статьи О. Будницкий. – М.: Политическая энциклопедия; Книжники, 2015. – 751 с.

В этих дневниках отражена проблема, которая в последние годы вдруг пробудилась в воспоминаниях европейцев – миф о красноармейцах-насильниках. В марте 1945 года в атаку на позиции советских войск под городком Бернлихетом пошла женская часть. Встретив сопротивление, женщины побежали, большинство из них было пленено. Гельфанд записывал: «Десантники распорядились живо. Пленных разбили на три кучи.1. Русские. Их оказалось две. 2. Замужние и те, у которых мужья и родственники в этой же части, где и они служат… Девушки. Составили только третью группу пленных. Русских… после опроса расстреляли… Из третьей группы начали растаскивать «трофеи» по домам и по койкам… Немки боялись, не сопротивлялись… сами упрашивали с собой спать тех, кто помоложе. К счастливому возрасту принадлежал и сержант Андреев». Далее следует почти прямое описание событий, заканчивающееся фразой-эвфемизмом: «Так, дружно работая, они пришли к цели». Сержант Андреев «приодел ее в гражданское платье, и она вышла к своим сомученицам довольная и невинная». Последнее определение не совсем ясно, по-видимому, автор хотел сказать «имея невинный вид».

Запись от 26 февраля 1946 года повествует: «Картежная игра приобретает широкий характер. Сотни и тысячи марок режут воздух, ударяют о стол и, скрываясь в кармане одаренного счастливца, обращаются в водку, одеколон, спирт…» А в сентябре Гельфанд записывает: «Продал отрез (ткани) защитного цвета за 2000 марок». Гарнизонная жизнь, обычная для военных всех стран и времен. Нового здесь лишь то, что печатать такое ранее не видели смысла.

В 2005 году дневник Гельфанда был издан в Германии и пользовался, как уверяет Олег Будницкий, некоторой популярностью. Научный подход к изданию этих дневников оправдан лишь наполовину: его можно применять к любому тексту, было бы желание. Однако маловероятно, что записи вроде: «Солуянов – премерзкий тип. Такие могут хорошо устраиваться; их, наперекор справедливости, уважают и хвалят…» – придадут импульс сенсационным исследованиям в исторической науке.