Светлана Гамзаева
Александр Юрков изобрел собственную технику – флорийскую мозаику.
Фото автора
Нижегородский художник Александр Юрков изобрел свою собственную технику и даже название к ней придумал – «флорийская мозаика». Он пишет листьями, опавшими с деревьев.
Его мастерская – Юрковка – теперь самая посещаемая художественная галерея в Нижнем Новгороде. Благо художник привечает здесь своих гостей бесплатно. Она расположена в подвале одного из домов на главной улице, в двух шагах от кремля. Об этом месте знают все местные экскурсоводы и обязательно заглядывают сюда с туристами, возвращаясь из Большого Болдина или Дивеева, например. И местные начальники знают тоже: любят приводить в Юрковку заморских гостей. «Вот сегодня посла жду, – говорит художник. – Из какой страны? Не знаю, забываю я их. А вчера немцы здесь пили. Их ко мне прямо с выпивкой и закуской привезли. Они в Нижний на фестиваль Баха приехали. Один из них, профессор, у меня еще картину купил».
Открытие пришло к Юркову лет 20 назад. В то время главный художник театра драмы, он создавал декорации к спектаклю по повести Веры Пановой «Верность». Спектакль был теплый, с грустинкой, и он решил использовать сухие листья. Действительно, они помогли точно передать настроение пьесы и стали с тех пор его единственными красками.
«Материал не затратный: бери сколько хочешь», – шутит Юрков. Листья он собирает обычно весной, когда они окончательно засохнут (чтобы уже не выцвели). Делает это в лесу, подальше от дорог, как он говорит – от отрицательной человеческой энергетики. Ядовитую городскую листву не берет тоже.
Впрочем, глядя на картины Юркова, ни про какую листву поначалу и не вспоминаешь, а поражаешься исходящей от них светящейся печали. И только затем, вглядевшись в детали, замечаешь знакомые прожилки и уже изумляешься виртуозности исполнителя.
«И нечего моей технике удивляться, – ворчит, однако, автор. – Художник чем только не пишет, он даже носом может работать, не это главное, а то, что он создает». Юрков вспоминает, как, еще работая в театре, краски всегда стряпал сам – использовал глину, сажу, отходы с местных заводов, замешивал их на клейстере. Советский театральный художник, мол, вообще один из самых удивительных феноменов в мировом современном искусстве. От бедности был вынужден проявлять чудеса бутафорской изобретательности. И как никто другой научился работать с метафорой, камуфлировать в декорациях идею спектакля.
Умершая листва уже сама определяет настроение его работ. У его картин люди порой начинают плакать. Вот и у самого Юркова раньше был взрывной характер, а теперь все куда-то ушло. «Наверное, с возрастом», – говорит он. А может быть, не дают взрываться те же листья. Теперь они диктуют ему свои условия, не позволяя ничего яркого, смягчая оттенки до пастельной грусти. Такая добровольная творческая аскеза художника: самые разные краски жизни табуированы его же собственной техникой. Да и труд кропотлив. Копошиться в сухой листве, находить нужный цвет, вырезать, наклеивать┘ «Зато остается время помыслить, – говорит Юрков. – У меня ведь за каждой картиной своя история».
Нижний Новгород
