Александр Дерябин
Виктор Черкесов не допустит легализации «легких» наркотиков.
Фото Александра Шалгина (НГ-фото)
Смогла ли Россия выйти из смертельного наркотического пике, в котором находилась с начала 90-х годов? Нужно ли разрешать «легкие» накотики? На эти и другие вопросы «НГ» отвечает директор Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков Виктор Черкесов.
– Виктор Васильевич, существует мнение, что наркотизация страны достигла критической отметки. А как вы оцениваете ситуацию с распространением наркотиков в России?
– У меня есть все основания утверждать и даже настаивать на том, что ситуация не столь трагична, как это было в 90-х годах. Она все еще имеет драматический характер, но все же не является необратимой. Официально в стране зарегистрировано 343,2 тысячи человек с диагнозом «наркомания». Около 6 миллионов человек относятся к категории потребителей наркотиков. Но сегодня у нас есть воля, программы, ресурсы, которые не позволят столкнуть Россию в «наркотическую яму».
Страна отодвинулась от критического порога. Напомню, что в 90-х годах в среднем на 21–24 процента в год прирастало количество наркоманов, в 2003–2005 годах – уже только 0,05 процента.
– Как вы относитесь к идее ввести наказание за употребление наркотических средств?
– К нам поступают многочисленные письма граждан, есть и депутатские инициативы на уровне федерального парламента с предложением вернуть в Уголовный кодекс статью, которая действовала до середины 90-х годов и предусматривала уголовную ответственность за немедицинское потребление наркотиков. Мотивы выступающих за возврат такой нормы просты и сводятся к формуле: «Уберите наркоманов из нашей жизни, закройте их в колониях, только пусть их не будет на улицах!» Соглашаться с такой формой борьбы с наркотиками, по-моему, нельзя. Многие наркоманы, конечно, склонны к самым различным правонарушениям, но они не должны быть лишены свободы только за свое болезненное пристрастие, т.е. за употребление наркотиков, если не совершили реальных преступлений. Это негуманно и несправедливо. Да и пользы от таких мер мало, ведь пребывание в колонии на физиологические привычки больного человека не повлияет. Ему лечиться надо, а не подвергаться государственной каре. Кроме того, не секрет, что наша правоохранительная практика устроена таким образом, что при наличии в Уголовном кодексе состава преступления, которое легко выявляется и доказывается (а в предлагаемом случае уголовное дело можно будет возбудить, увидев расширенные зрачки и шатающуюся походку и проведя небольшой цикл документирования), то зачем выявлять и преследовать профессионально организованную группировку торговцев и распространителей наркотиков, которая к тому же обладает мощными системами защиты? Ведь в учетных единицах то или другое уголовное дело весит одинаково.
– Звучат и предложения о принудительном лечении от наркомании┘
– В советское время и в России начала 90-х годов была установлена такая дополнительная мера наказания, как принудительное лечение от алкоголизма и наркомании. Оснований, чтобы вернуться к этой форме воздействия на наркобольного, сегодня куда больше, чем тогда. Ведь количество больных наркоманией колоссально возросло. Согласитесь, если человек болен наркоманией и испытывает помрачение сознания, он не вполне адекватен и добиваться его добровольного согласия на лечение крайне тяжело. То, что человек, болеющий наркоманией, не может нормально жить рядом с другими людьми, очевидно всем. Принудительное лечение может уберечь наркомана от совершения преступлений, оно в конце концов просто медицински показано ему по состоянию здоровья.
Главное – точно определить порядок применения подобных мер: чтобы они были убедительно основаны на медицинском заключении, чтобы принудительное лечение было объективно мотивировано как наиболее эффективная мера воздействия. Нельзя забывать, что кроме лечения в таком случае наркомана отрывают от негативной среды, в которой он вращается. Когда мы говорим о принудительном лечении, я бы выделил в этом понятии слово «лечение». Однако, принимая решение о введении такой меры, нужно учитывать возможности отечественной медико-реабилитационной инфраструктуры. У нас в стране около двух тысяч разного вида наркологических диспансеров, центров, кабинетов, которые могут быть включены в систему оказания профильной медицинской помощи. Но если перейти к режиму принудительного лечения, их окажется намного меньше необходимой потребности. Да и нельзя организовать принудительное лечение в обычных клиниках или диспансерах: в таких случаях необходимо обеспечить ограничительные условия, близкие к условиям колонии, хотя, конечно, более мягкие.
Кстати, лечение одного наркобольного в день обходится в 800 рублей, это будет серьезная нагрузка на бюджет. Есть много доводов за принудительное лечение, но пока не определены ресурсы, другие аспекты исполнения подобной программы, она не может быть реализована.
– Недавно президент Таджикистана Эмомали Рахмонов заявил о том, что за минувшие 5 лет за коррупцию были осуждены 800 чиновников, непосредственно занимающихся борьбой с незаконным распространением наркотиков. Есть ли подобная статистика в России?
– Коррупция возникает там, где представители власти закрывают глаза на нарушения закона. Как можно обеспечить транспортировку крупной партии героина из Афганистана до Московской области, если у преступников нет возможности договориться с «нужными людьми?» Афганские наркотики опиатной группы проходят через Таджикистан, Киргизию, Казахстан, и уже здесь, в России, мы их обнаруживаем и изымаем в последние годы больше, чем в некоторых странах транзита, расположенных в непосредственной близости к очагу наркопроизводства. Беда в том, что где-то природа коррупции вытекает из низкого уровня жизни и реальной экономики, в других государствах многое устроено на прямой связи с наркобизнесом. Как в Афганистане – большая часть ВВП формируется за счет производства опиатов, и этим фактически живет страна, так и в некоторых странах, через которые проложен наркотрафик, он «кормит» не только беднейшие слои населения, из которых рекрутируют водителей грузовиков, перевозящих овощи и фрукты со спрятанным героином, а также «глотателей», рискующих своей жизнью при транспортировке героина в собственных желудках. Куда большая доля от наркодоходов достается не этим «рядовым бойцам» наркобизнеса, а тем, кто с властных позиций «сопровождает» эти караваны и рейсы смерти. Проблема коррупции стоит перед большинством государств, и мы, конечно, не являемся исключением. Вообще, следует помнить, что наркобизнес традиционно активно формирует коррупционные отношения. Это одна из его отличительных особенностей. Кстати, среди прочих причин для создания ФСКН как специализированного ведомства в сфере борьбы с наркопреступностью учитывался серьезный уровень коррумпированности тех структур, которые отвечали за эту работу прежде.
Сегодня проблема коррупции в центре внимания. Недавно президент России в ходе прямой линии телевизионного общения с соотечественниками счел необходимым напомнить об этом, когда жители города Бор Нижегородской области пожаловались ему на то, что местная милиция действует заодно с наркоторговцами. К сожалению, каждый год в стране выявляются факты прямого вовлечения людей в погонах в преступную деятельность, связанную с наркоторговлей. Ежегодно сотни сотрудников правоохранительных органов попадаются на связи с преступниками. Такая «нехорошая» статистика ведется в каждом ведомстве. Есть такие «потери» и в ФСКН. За три года 162 сотрудника органов наркоконтроля привлечены к уголовной ответственности. В основном мы выявляем предателей сами, когда они попадают в поле зрения наших подразделений собственной безопасности. Жалеть тех, кто изменил своему долгу, не за что. Пощады им и дальше не будет.
– Каково соотношение наркотических средств, которые произведены в России и завезены в нашу страну из-за рубежа?
– Российский рынок потребления и продаж наркотиков в значительной степени сформирован за счет внешней экспансии. Нужно сказать, самые тяжелые последствия вызывают наркотики опиатного ряда и синтетического происхождения. Весь героин поступает из Афганистана. Кстати, в 2006 году там произведен рекордный объем героина – около 610 тонн. Это в полтора раза больше, чем в предыдущие два года, а значит, мы стоим перед угрозой увеличения потока опиатов. В последнее время в России наблюдается значительный рост доли потребления синтетических наркотиков. Эта проблема уже заметна в Центральном и Северо-Западном федеральных округах.
В нашей стране не выращивается опийный мак, но есть климатические и природные возможности для произрастания конопли. Поэтому марихуана и другие наркотики каннабисной группы на нашем нелегальном рынке имеют в основном отечественное происхождение. Правда, определенная часть этого зелья проникает в наши приграничные области из Украины, Молдавии. Лидеры по производству марихуаны Дальний Восток и Сибирь – Амурская область, Еврейская автономная область, Тыва, Хакасия, где очень сложная ситуация. В некоторых территориях из-за социально-экономической депрессивности появился целый слой жителей, которые не имеют другого способа заработать на жизнь, кроме как заниматься заготовкой и продажей марихуаны. Важным индикатором активности правоохранительных органов в борьбе с наркобизнесом является объем изымаемых наркотиков. С начала года сотрудниками наркоконтроля изъято около 1,9 тонны героина – это десятки миллионов доз. Изъято более 14 тонн марихуаны, а синтетических наркотиков – «только» около 160 килограммов. Однако некоторые из этого вида наркотиков значительно опаснее того же героина. Так, 3-метилфентанил (его еще называют «крокодил», «белый китаец») в 5 тысяч раз сильнее героина по воздействию на организм. Если посчитать в «героиновом» эквиваленте, то одного только 3-метилфентанила изъято более 85 тонн, по другому способу расчета – более миллиарда средних разовых доз.
– Существует ли какая-либо взаимосвязь между регионом производства и числом наркозависимых в нем?
– Как правило, крупнейшими рынками потребления являются мегаполисы, где обычно самого производства нет. Совершенно не включенные в ареалы производства наркотиков растительного или синтетического происхождения Ханты-Мансийский и Ямало-Ненецкий автономные округа являются лидерами по количеству потребителей на 100 тысяч населения. Прямой зависимости нет, но некоторые региональные совпадения по уровню производства и потребления есть на Дальнем Востоке и в Сибири.
К важнейшим задачам российской антинаркотической полиции относятся выявление и локализация транзитных коридоров поставок наркотиков, которые проложены в Россию международными преступными группировками. К тому же до появления органов наркоконтроля система противодействия незаконному обороту наркотиков не «замечала» проблемы отмывания преступных доходов. Такой установки вообще не было, а миллиарды долларов наркобизнесом ежегодно извлекались. Мы не имеем права отвернуться от одной из ключевых задач противодействия наркомафии – активной борьбы с отмыванием доходов, полученных от наркоторговли. Только в этом году ФСКН расследуется более 1100 уголовных дел, связанных с легализацией преступных доходов. Из них – более 600 уже ждут своего рассмотрения в судах. Есть крупные дела, где фигурируют многомиллионные и даже миллиардные суммы.
– Как скоро откроются представительства вашего ведомства за рубежом?
– Сейчас мы находимся на том этапе, когда уже определяется персональный состав наших представителей за рубежом. Проведены дипломатические процедуры, согласованы необходимые нормативно-правовые документы, определены источники и параметры финансирования. Могу сказать, что теперь в некоторых дипломатических миссиях России за рубежом появятся офицеры связи ФСКН, которые вступят во взаимодействие с представителями полицейских ведомств этих государств. В ближайшее время наши представители будут направлены в Афганистан, Таджикистан, Киргизию, Казахстан.
– В прессе не раз сообщалось, что в рамках кампании контрпропаганды наркотиков штрафовались продавцы литературы, содержащей наркотические мотивы, а в библиотеки поступали распоряжения о необходимости соответствующего пересмотра фондов. Нужны ли такие меры и насколько они эффективны?
– По-моему, кампании были проведены как раз в отношении ФСКН. Зачастую наши действия трактовали так вольно, что приписывали нам не только неисполненное, но даже и незадуманное. А если серьезно, то ведь борьба с рекламой наркотиков не только прямо предусмотрена законом, но и жизненно необходима. Конечно, полицейские где-то могли «перегнуть палку», ошибались. Понимаю, что вопрос не случаен, но не подавала ФСКН каких-то «запрещающих» списков в библиотеки. Да мы и не в праве этого делать, полномочий предписывать библиотечным коллекторам, что иметь в каталогах или на полках у нас нет. Если выявятся любые факты нарушений в этой работе, сотрудники наркоконтроля, которые позволят себе подобное, будут наказаны.
Напомню, что Российская Федерация подписала ряд международных конвенций о борьбе с наркотиками. Мировое сообщество предусматривает недопустимость рекламы наркотиков и ответственность за нарушение этих правил. Бессмысленно выявлять и ликвидировать ОПГ, занятые наркобизнесом, если ничего не делается в сфере массового сознания населения. В ряде регионов действительно были изъяты по решению судов книги, содержащие явную рекламу наркотиков, пропагандирующие их потребление. Но «команды на зажим» не было и не будет. Реклама наркотиков – это же не только маркетинговое действие, то есть склонение к покупке, но и формирование установки на необходимость и полезность употребления наркотиков. Только давайте не будем говорить про известные страницы любимых классиков. Не надо ерничать там, где речь идет о здоровье людей. Вот последний эпизод в Екатеринбурге: православная епархия обратилась в управление ФСКН с образцами литературы и письмами, в которых чуть ли не анафеме хотели предать их авторов и распространителей. Книги были направлены на оценку специалистов, а потом в суд, и уже там принималось решение о штрафах. По-моему, стыдно упрекать нас в особом внимании к этой подловатой литературе, если цель создания этих «произведений» очевидна – завлечь новых людей в злой и безнадежный круг наркоманов. А уж когда к таким обличениям подмешиваются ссылки на тягу «к росту показателей», это становится абсурдом. Эпизоды с книжными магазинами возникают от случая к случаю, а в производстве следователей ФСКН в этом году более 80 тысяч уголовных дел, по которым к уголовной ответственности привлечены десятки тысяч торговцев наркотиками.
– Есть некоторое пересечение обязанностей МВД и ФСКН. Не мешает ли это соперничество ведомств?
– За ФСКН Указом Президента Российской Федерации закреплена функция координации деятельности органов исполнительной власти в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотиков. В этом качестве мы взаимодействуем с МВД, ФСБ, ФТС, вырабатываем общий замысел и тактику совместных операций. Мы ведем мониторинг развития наркоситуации в стране. Пересечение полномочий, конечно, есть, но оно и должно оставаться, ведь перевести на кого-то одного эту задачу невозможно, да и опасно. В США, например, почти 50 федеральных ведомств задействованы в борьбе с незаконным оборотом наркотиков, и подобным образом, может быть, только с меньшим размахом, устроена работа во всех странах мира.
– В последнее время раздаются голоса за легализацию так называемых «легких» наркотиков в России.
– Перспектив у таких предложений не вижу. Скажу больше: я буду всячески бороться против того, чтобы эта тема была навязана нашему общественному мнению. Опасно смущать людей и толкать их на ложные и вредные поступки. Упомянутые мной международные конвенции не делят наркотики на «тяжелые» и «легкие» – героин и каннабис там в одном запрещающем списке, в списке № 1. Мы не имеем права скрывать, что любой наркотик вреден для здоровья. В меньшей или в большей степени, сразу или через годы, они калечат и убивают людей. Я считаю лозунги о легализации наркотиков абсолютно провокационными. Явно или скрытно за ними стоят наркоторговцы, то есть те, кто заинтересован в расширении своего преступного бизнеса в России.
