«Некоторые признавались, что отдадут дочь и за «раба»

День первой борозды – культурный бренд сегодняшнего Дагестана.

Дагестан – уникальная территория, где с хайтеком и исламом соседствуют языческие верования. Об истории и современности дагестанского политеизма обозреватель «НГР» Артур ПРИЙМАК беседует с главным научным сотрудником Института истории археологии и этнографии Дагестанского научного центра РАН Русланом СЕФЕРБЕКОВЫМ.

– Руслан Ибрагимович, в апреле в Дагестане вовсю идут сельскохозяйственные работы. День первой борозды – культурный бренд республики. Со стороны кажется, что в этот праздник люди просто пропахали дедовским плугом борозду – и все. Имеет ли пропашка первой борозды сакральный смысл? И нет ли данных, с какого исторического времени дагестанцы совершают этот ритуал?

– Это главный календарный и аграрный праздник дагестанцев. Он сохраняется и до сих пор. Правда, в последние годы под влиянием ислама в некоторых селах его уже не проводят, а вместо него празднуют мавлид, когда величают пророка Мухаммеда. Но во многих селах древний обычай сохраняется. В нем участвуют и религиозные авторитеты. Прежде чем провести первую борозду, присутствующие совершают коллективную молитву во главе с муллой. Считается, что истоки Дня первой борозды восходят к эпохе бронзы, середине IV–II тысячелетий до н.э. По мнению этнографов Мамайхана Агларова и Ангары Булатовой, этот праздник отображает переход человечества от мотыжного земледелия к плужному. Поскольку праздник имеет сакральный смысл, первую борозду проводили обычно не на пахотном поле, а на окраине или даже в центре села – иногда даже на чьем-то приусадебном участке. У праздника древняя символика и семантика: земля – женское начало, пахарь и быки – мужское начало, рало или плуг – фаллический символ, зерно – семя. Торжество состоит из двух частей. Первая – проведение первой борозды. Вторая – спортивные соревнования: скачки, бег на расстояние, где участвуют мужчины и женщины всех возрастов, от детей до стариков, метание камня, прыжки с места, борьба, бои быков, собачьи бои. Победителей награждали особыми фигурными обрядовыми хлебами. Мужчин – хлебными баранками с запеченными в них яйцом – символом новой зарождающейся жизни, орехами, горохом, фасолью, изюмом. Эти баранки сохранились только в горном Дагестане: у аварцев они называются «гор», у даргинцев – «кьярква» и «гулуча», у лакцев – «барта». Девочек и женщин угощали хлебными куклами, внутрь которых было запечено яйцо. Эти куклы у аварцев назывались «ясик1о», а у даргинцев – «начи». Рутульцы еще пекли из теста куропаток, также с запеченным внутри яйцом.

У лакцев и народов Южного Дагестана есть свои уникальные аналоги Дня первой борозды. Лакцы его называют Интнил хьхьу, «Ночь весны», лезгины – Яран сувар, «Красный праздник», табасаранцы – Эбелцан, азербайджанцы – Новруз-байрам. На праздник традиционно варили особое блюдо из смеси злаковых и бобовых культур с добавлением сушеного мяса на кости, бараньего и говяжьего жира, а у аварцев – соленого творога. У аварцев это блюдо называлось «мугь» или «гьи», у даргинцев – «хъяя», у кумыков и части даргинцев – «шабши», у лакцев – «хьхьахьхьари», у табасаранцев – «кьуяр» и «дангу». Это блюдо до сих пор готовят по разным поводам: на Ашуру (день памяти имама Хусейна в исламе. – «НГР»), при обряде обрезания, появлении у ребенка первого зуба и т.д.

– Восходящие к язычеству приметы вроде того, что нельзя здороваться и передавать что-то через порог, в Центральной России бытуют и в мегаполисах, и на селе. А как с этим обстоит дело у дагестанцев?

– У дагестанцев также сохранились их древние приметы, особенно связанные с порогом. Порог дома – граница нашего мира и потустороннего, мира злых духов, джиннов и шайтана. Через порог не здороваются, на порог не наступают, не сидят на пороге, так как это «годекан (собрание. – «НГР») шайтанов». Домовой, проникнув в жилище через дверной порог (или дымоход), оставлял свой волшебный предмет: папаху с «функциями» шапки-невидимки, мешочек с золотом и серебром, волшебный клубок нитей – сколько его ни разматывай, он не кончается… Именно в пространстве над дверным порогом раньше бывала ниша, сквозь которую запирали на засов дверь. В дверную коробку втыкали иголки, а на дверь прибивали подкову, чтобы обезопасить домашних от злых духов, бед и несчастий. В селах Табасарана у порога жилища и хлева закапывали в яму голову волка или медведя, чтобы сохранить жилище от бед и несчастий, а скот – от болезней. Эти верования помнят в основном люди старшего поколения. Молодежь, особенно проживающая за пределами Дагестана, их практически не знает.

– Какие ритуальные даты, кроме Дня первой борозды, сохранились в нынешнем Дагестане, а какие безвозвратно исчезли?

– У аварцев и родственных им народов горного Дагестана еще сохраняется связанный с днем зимнего солнцестояния праздник Хасел ч1ун сордо, «Ночь наступления зимы». Особенно ярко он проходил вплоть до 1980-х годов у дидойцев села Шаитли Цунтинского района и описан этнографом Юрием Карповым. До недавнего времени сохранялся красочный зимний праздник у тиндинцев Цумадинского района. В советские годы табасаранцы Хивского района и лезгины Сулейман-Стальского района отмечали Праздник черешни, даргинцы из Кайтагского района – Праздник сбора винограда, табасаранцы также праздновали День сбора черемши. В древнем лезгинском селе Ахты отмечали Праздник цветов. В постсоветское время эти обычаи исчезли как «языческие».

В последние годы в Ахтынском районе стал популярен праздник, посвященный Шарвили – герою лезгинского эпоса. Во многих селах еще совершают обряды по вызыванию дождя во время засухи, ритуалы вызывания солнца во время проливных и затяжных дождей. У табасаранцев, аварцев Гунибского, Чародинского, Шамильского районов и других народов сохранился древний обряд «завязывания пасти волку». Его проводят в том случае, когда вечером с пастбища не пришла корова, осталась в горах. Боясь, что ее задерут волки, обращались к особым людям, которые и проводили этот обряд. Примечательно, что нередко «завязывает пасть волку» мулла, читая аяты из Корана. При этом он вынимает кинжал из ножен и, повернув его оборотной стороной, вкладывает обратно в ножны. Иногда при этом завязывают 3.5.7.9.11 узелков на шерстяной или конопляной нитке. В сельской местности все еще проходят наполненные древними обрядами и обычаями свадьбы. Как, например, в Чародинском районе, в селе Урух-Сота.

– Многие считают, что имам Шамиль истреблял доисламский быт в Дагестане «огнем и саблей». Как в самом деле повлияла теократия на обряды и обычаи дагестанцев?

– Имам Шамиль, будучи поборником ислама, старался искоренить доисламские обычаи, адаты, намус (кодекс чести горца. – «НГР») и внедрить шариат – часто силой. Но даже Шамилю этого сделать не удалось. После окончательного присоединения Дагестана к России и вплоть до установления советской власти в Дагестане действовали три правовые системы. Это адат, в чью сферу входили административные правонарушения и нетяжкие уголовные преступления, и шариат, который занимался бракоразводными процессами, наследованием имущества и т.д. В сферу деятельности законов Российской империи входил разбор особо тяжких уголовных преступлений.

В народных обычаях причудливо переплелись домонотеистические верования и исламские каноны. Фото Владимира Севриновского с сайта www.kavkazr.com

– Ислам в Дагестане, в частности в южной части республики, существует с VII века. Очевидно, что какие-то правители относились к дагестанскому политеизму нетерпимо, а какие-то более либерально...

– Патриарх дагестанского востоковедения Амри Шихсаидов делил исламизацию Дагестана на два периода. Первый – VII–X века, когда с помощью военной силы был исламизирован Южный Дагестан, включая Дербент. Второй – X–XVI века, период исламизации равнинного и горного Дагестана путем миссионерства. По данным российского военного деятеля и географа XVIII века Иоганна Гербера, очаги язычества сохранялись в Дагестане в годы пребывания Гербера среди горцев. До первой половины XIX века дидойцы из сельского горного сообщества Асах поклонялись божеству Ц1об, которое олицетворяла глыба белого камня.

У табасаранцев светскими властителями феодальных владений были князья – майсумы, духовными – кадии, шариатские судьи. До XIX века на территориях нынешних Кайтагского, Дахадаевского, отчасти Сергокалинского, Дербентского и Каякентского районов существовало Кайтагское уцмийство (княжество. – «НГР»). Феодальные правители этих владений – аварские и лакские ханы, правившие кумыками шамхалы Тарковские, другая знать – были генеалогически связаны с племенем пророка Мухаммеда Курейш и сеидами – прямыми потомками семьи пророка. Причисляя себя к потомкам Мухаммеда, эта знать была проводником ислама и шариата, резко негативно относилась к традиционным обрядам и обычаям дагестанцев, запрещала их. А в союзах вольных горских сообществ, которых, по разным оценкам, было от 50 до 95, эти запреты действовали гораздо слабее. Патриархальные и языческие порядки там сохранялись дольше.

– При советской власти ислам в Дагестане был на нелегальном положении. А как уживались с научным атеизмом доисламские традиции и обычаи?

– С 1927 года ислам был под запретом и преследовался. Это выразилось в закрытии мечетей, репрессиях против мусульманского духовенства. Насаждение колхозов и нападки на религию были двумя главными причинами многих антисоветских восстаний. В 1920–1925 годах в Северном, а затем горном Дагестане произошли восстания под руководством аварского имама Нажмудина Гоцинского, который был объявлен верховным правителем Дагестана. Помощник Гоцинского Узун-Хаджи издал приказ со словами: «Кто не подчинится имаму, тому отрубят голову». В 1930 году мусульманское восстание против большевиков возглавил в Южном Дагестане шейх из лезгинского села Штуль Гаджи Мухаммад Рамазанов. Это восстание охватило Курахский, нынешний Сулейман-Стальский и Табасаранский районы. Восставшие убивали партийных и комсомольских секретарей, милиционеров, советских служащих… Если легальные мечети и медресе были в Дагестанской АССР немыслимы, то на доисламские обычаи, особенно в сельской местности, советская власть смотрела сквозь пальцы – если это не расходилось с официальной доктриной. В селах продолжали проводиться – в несколько видоизмененной форме – День первой борозды, праздники весны, черешни, сбора урожая. Председатель колхоза и парторг не препятствовали проведению обрядов вызывания дождя и солнца в случае засухи или проливных дождей. Весьма лояльно относились к тому, что пожилые люди посещают пиры и зияраты (могилы суфийских святых и шейхов. – «НГР»).

– В связи с пандемией коронавируса в обществе проснулся интерес к средневековым обрядам по изгнанию духа чумы и других смертельных заболеваний. Есть ли подобные обряды в доисламском укладе жителей республики?

– У аварцев, даргинцев, лакцев, рутульцев и других народов горного Дагестана все еще бытуют верования о Матери болезней, по-аварски Унтул Эбел. Унтул Эбел представляли в образе старухи в лохмотьях, с космами нечесаных волос, с когтями и клыками. Кожа на ее руках и ногах потрескалась и сочилась кровью. Весной она подходила к селам и просила людей перенести ее через реку, протекающую вблизи села. Река и любая текучая вода – граница миров, сама Унтул Эбел пройти ее не может. Если кто-то на спине переносит Мать болезней, в селе наступает эпидемия чумы или холеры. Чтобы Унтул Эбел не свирепствовала, ее старались задобрить – угощали комками толокна в смеси с топленым маслом. Эти комки клали под валуны и скалы за пределами села. Местом обитания Унтул Эбел считались горы и скалы. Говорят, что одна женщина, обнаружив у себя в хлеву Мать болезней, не стала паниковать, а умилостивила ее, умастив ее огрубевшую и кровоточащую кожу на руках и ногах топленым маслом. И Унтул Эбел не тронула это село, а ушла из него, не причинив вреда. У аварцев Северо-Западного Дагестана существовал обычай выплескивать и разбрызгивать бульон от варева «мугь» по периметру всего села, чтобы обезопасить его таким образом от происков Унтул Эбел. Она якобы не может переступить через магическую черту, сделанную этим бульоном.

– Вы табасаранец. Сохранились ли в языках лезгинской группы слова и выражения, чье происхождение имеет корни в доисламской религии предков табасаранцев? У лезгин есть выражение «Гьил къачу» («Дай твою руку») – древнейшее словесное скрепление ритуала примирения врагов. Доисламское ритуальное происхождение имеет и чеченская форма соболезнования – «Дала геч дойла».

– У табасаранцев сохранилось проклятие «Умчари явривуз! » («Чтоб тебя ударил Умчар!»), в котором упоминается имя верховного божества-громовержца Умчара. У лезгин такое проклятие связано с именем бога-громовержца Алпана, у аварцев – с именем громовержца Ц1оба.Во время праздника весны Эбелцан табасаранцы пели особые ритуальные песни, в которых присутствовало имя бабушки (матери) Эбелцан, в честь которой, видимо, и проводили этот календарный праздник. Рука как символ власти и защиты на Кавказе с давних пор олицетворяет целый ряд символов и понятий. У табасаранцев все еще бытуют выражения, связанные с рукой: «хил алдавгъуб» («руку снять») – в смысле «простить»; «хлихъаюрар» («находящиеся у руки») – друзья и подружки жениха и невесты; «хликаюр» («подручный») – в смысле подчиненный кому-либо. Рука как оберег часто изображалась на фасадах жилищ табасаранцев и других дагестанцев.

– А чем вызван ваш научный интерес к доисламским верованиям? На каких материалах вы проводите исследования?

– Моя кандидатская диссертация называлась «Современная культура и быт табасаранцев: традиции и инновации». Затем в течение 14 лет я летом ездил в полевые этнографические экспедиции по горам Дагестана и собирал материал по мифологии. Этот материал послужил основой для моей докторской диссертации «Пантеон языческих богов народов Дагестана», защищенной мною в октябре 2009 года. Тема языческих верований народов Дагестана всегда волновала меня. Будучи еще студентом и аспирантом, я задавался вопросом, какие верования бытовали в Дагестане до ислама. Было важно зафиксировать их. Ведь у соседних с дагестанцами народов Северного Кавказа – вайнахов, абхазо-адыгов, осетин, тюркских народов – пантеон богов прекрасно сохранился и был описан. Общепринято, что религиозные верования народов Дагестана имеют синкретический характер, в них причудливо переплелись домонотеистические верования и исламские каноны. Этой точки зрения придерживалась целая традиция исследователей: Евгений Шиллинг (1892–1953), Лидия Панек (1896–1984), Сакинат Гаджиева (1914–2003), Юрий Карпов (1956–2015), Ангара Булатова (1937–1999), ныне здравствующий Абдулгамид Булатов, другие ученые. Хочу особо отметить следующее. Несмотря на советский идеологический пресс, смену парадигм государственного и общественного устройства в России в постсоветский период, деидеологизацию общественных отношений, исламский ренессанс – традиционные верования, обряды и обычаи все еще сохраняются в Дагестане. И это вселяет определенную надежду на сбережение этнической идентичности народов республики в эпоху глобализации.