Что обретет Ингушетия вместо закрытого муфтията

Муфтият, возможно, наказали за сочувствие оппозиционым митингам минувшей весны. Фото сайта news-r.ru

Накануне своего избрания главой Республики Ингушетия Махмуд‑Али Калиматов обозначил, как именно намерен выстраивать взаимоотношения своей администрации с мусульманами региона. В конце августа Калиматов упразднил Управление при главе Ингушетии по делам религии, созданное экс-главой Ингушетии Юнус‑Беком Евкуровым как будущая светская замена муфтияту республики (см. «НГР» от 15.06.16). В середине сентября Калиматов отправил в отставку с поста премьера Зелимхана Евлоева, которого муфтият отлучил от общения с ингушским народом в декабре 2018 года (см. «НГР» от 18.12.18). Вскоре после этого Ингушетия лишилась и муфтията. Духовный центр мусульман (ДЦМ) Республики Ингушетия отныне ликвидирован Верховным судом (ВС) республики как юридическое лицо. Иск в суд подал ингушский Минюст. «Исследовав материалы дела, изучив доводы искового заявления, выслушав участников процесса, суд первой инстанции удовлетворил административное исковое заявление, постановив ликвидировать и исключить из Единого государственного реестра юридических лиц указанную религиозную организацию», – сообщает пресс‑служба ингушского ВС.

Решение о ликвидации ДЦМ было принято 16 сентября. За две недели до этого председатель ДЦМ муфтий Абдурахман Мартазанов провел ежегодное совещание имамов республики. «Несколько лет муфтият подвергался незаконному давлению со стороны представителей региональных властей. Этот конфликт не был спровоцирован духовенством, богословам приходилось все это время отстаивать свои законные права. Данный факт сильно повлиял на работу муфтията, многие проекты были остановлены. Курс муфтията все время был направлен на развитие духовной составляющей региона, религиозная организация не пыталась управлять политическими процессами региона», – заявил Мартазанов.

Согласно Гражданскому кодексу, после решения суда о ликвидации ДЦМ как общественная организация должен самораспуститься по решению собрания его членов. Закон определяет срок самороспуска в пять месяцев – полгода, в отдельных случаях срок может быть дольше. У ДЦМ по закону также есть право обжаловать решение ингушского ВС. Напомним, в августе 2017 года ДЦМ подавал иск против ингушского Минюста и администрации Ингушетии, добивавшихся ликвидации муфтията. Во‑первых, как сочли в органах власти республики, в уставе и работе ДЦМ есть нарушения закона в области гражданского, таможенного и налогового законодательства. Во‑вторых, указали в местном Минюсте и в администрации республики, действия тогдашнего муфтия Исы Хамхоева и сотрудников ДЦМ представляют опасность для общественного порядка в Ингушетии – в свете конфликта Хамхоева с прихожанами салафитской мечети в поселке Насыр‑Корт в мае 2015 года (см. «НГР» от 17.06.15). Мосгорсуд оставил иск ДЦМ без удовлетворения – на основании допущенных в исковом заявлении ошибок и неверных трактовок ряда событий, а также того, что устав ДЦМ составлен с нарушениями Гражданского кодекса. В числе ошибок указывалось, что устав ДЦМ не конкретизирует порядок своей ликвидации как юрлица. При этом в суде учли следующие доводы ДЦМ: муфтият в 2016–2017 годах характеризовался правоохранительными органами и общественностью региона только положительно, тогда как органы власти оказывали на ДЦМ неправосудное давление, на Хамхоева и имамов неизвестными лицами предпринимались покушения и т.д. В итоге в сентябре 2017 года Минюст заключил с ДЦМ мировое соглашение и отозвал иск о ликвидации ДЦМ. А муфтият обещал исправить недочеты в своей уставной документации и практической работе. Опираясь на этот опыт, в ДЦМ собираются не автоматически самоликвидироваться после решения ВС, а обжаловать его в вышестоящей инстанции. Работа ДЦМ будет продолжаться, сообщает «Интерфакс‑религия» со ссылкой на представителя муфтията.

Вердикт суда – политическое, а не юридическое решение, сказала «НГР» ингушская правозащитница Анжела Матиева. «Муфтият занял непримиримую критическую позицию по отношению к предыдущей власти в республике, к передаче Чечне исконно ингушских территорий, проведенной с нарушением Конституции республики, и к арестам активистов, выступавших против неправовой передачи наших земель. От того, что муфтият ликвидирован как юридическое лицо, ситуация с исламом в Ингушетии не изменится. Духовный центр мусульман только исключили из Единого реестра юридических лиц, сам муфтият остался».

«У суда возникли вопросы по уставу муфтията, – продолжает Матиева. – Мы обращаем внимание на то, что если в уставе были нарушения, то по закону органы юстиции должны были вынести организации предписание устранить эти нарушения. Ликвидация и исключение из ЕГРЮЛ – неправомерно жесткий вердикт, который должен быть обжалован. Процесс обжалования будет вестись до тех пор, пока не будет вынесено по‑настоящему справедливое решение». Правозащитница напомнила, что по любому вопросу религиозного характера люди могут, как и раньше, обратиться в кадият (верховный шариатский суд при муфтияте), к имаму городской или квартальной мечети по месту жительства, к самому муфтию.

Согласно федеральному законодательству, ликвидация ДЦМ как юрлица и его исключение из ЕГРЮЛ затрудняют дальнейшее функционирование деятельности организации. В частности, статья 24.2.5 закона «О свободе совести и религиозных объединениях» не допускает, чтобы ликвидированная судом религиозная организация осуществляла миссионерскую деятельность. ДЦМ также теряет право на совершение намазов и проповедей в мечетях Ингушетии. Но Анжела Матиева считает, что муфтият может продолжать работу и без регистрации – «к примеру, зарегистрировавшись в Минюсте под другим наименованием». «На крайний случай в Ингушетии общественные организации могут осуществлять свою деятельность и без регистрации в Минюсте», – напоминает правозащитница.

Накануне принятия решения ВС на русский язык был переведен протокол совещания в ДЦМ от 1 июля с.г. По тексту русского перевода протокола, Иса Хамхоев поставил жесткие требования Махмуду‑Али Калиматову по арестованным ингушским протестным активистам: «Все мы знаем, что у нас сидят невиновные люди. Пусть Аллах даст силы и разум и понимание новому главе, чтобы как можно скорее вернуть узников в свои дома. Мы говорим новому главе, чтобы он выяснил истину и отпустил всех этих людей». Хамхоев призвал мусульманскую общину республики к очищению от имамов – сторонников Евкурова: «Стыд и позор держать у себя имамов – предателей, которые предали за деньги свою религию, хитрили и сидели на двух стульях».

Ликвидация муфтията обусловлена конфликтом Евкурова и Хамхоева, сказал «НГР» руководитель ингушского отделения партии «Яблоко» Руслан Муцольгов. «Муфтият – система, которую ингушское общество выстраивало годами с помощью государства, – напомнил политик. – Именно государство и придумало эту систему, верующим мусульманам она не так уж и нужна. Уничтожая с помощью суда муфтият, государство обрубило в Ингушетии сук, на котором уверенно сидело более 20 лет. Ликвидацию муфтията инспирировал исключительно федеральный Центр, а не официальный Магас. Федеральная власть этим решением больше навредила себе, чем муфтияту». Муцольгов предположил, что взамен ликвидированного ДЦМ в Ингушетии создадут другой муфтият: «Возможно, с помощью этой новой структуры федеральный Центр попытается влиять на настроения мусульман республики. Но успеха это точно иметь не будет. Власть этим только покажет, что она нарушает статью 14 Конституции России и федеральный закон «О свободе совести и религиозных объединениях».

С предположением, что муфтият ликвидировали из‑за конфликта прошлого муфтия Ингушетии с прошлым главой региона, в беседе с «НГР» согласился старший научный сотрудник Центра проблем Кавказа и региональной безопасности МГИМО Ахмет Ярлыкапов. «Да, Мартазанов – это не Хамхоев, а Калиматов – не Евкуров. Но сам конфликт экс‑муфтия с экс‑главой – это конфликт не личностей, а муфтията с руководством республики. Не думаю, что Ингушетия будет долго жить без муфтията. По закону, несколько местных мусульманских организаций могут учредить новый муфтият».