"Сегодняшний Ватикан мало отличается от сталинского Кремля"

Фото с официального сайта ордена Мальтийских рыцарей (www.orderofmalta.int)

Историк Генри САЙР, опубликовавший в 2017 году скандальную книгу с критикой папы Римского Франциска «Папа-диктатор», в конце ноября был изгнан из рядов пережившего острый управленческий конфликт с Ватиканом ордена Мальтийских рыцарей за «глубоко оскорбительную и неуважительную» по отношению к понтифику позицию, выраженную в книге. Рыцарь-диссидент рассказал корреспонденту «НГР» Павлу СКРЫЛЬНИКОВУ о том, чьей победой завершилась борьба за власть в ордене и что связывает первосвященника Рима с «Железной гвардией» перонистов.

– Немногое известно о том, каков был кардинал Бергольо до того, как стать папой Франциском. Почему? Насколько это разные люди – папа и кардинал?

– Причина этого – языковой барьер между англо- и испаноязычным мирами. Кардинал Бергольо был, разумеется, широко известен в Аргентине до избравшего его конклава, но он был очень далек от образа дружелюбного и открытого папы, который он выстраивает начиная с 2013 года. Разгромная книга Омара Белло «Настоящий Франциск» была опубликована в Аргентине, но англоязычной публике она практически неизвестна. С момента избрания папой стремление Бергольо представать симпатичным и обаятельным стало почти маниакальным. Но поддерживать этот образ нелегко, и Ватикан знает совсем другую фигуру – папу-диктатора.

– Франциск, первый папа-иезуит, мало соответствует расхожему образу члена Общества Иисуса и представлениям о его практиках. Почему?

– Вы должны понять, что за последние полвека иезуиты пережили внутренний перелом. Они отказались и от прошлой доктрины, и от духовности, встав на позиции самого радикального секуляризма, в частности «теологии освобождения», – в попытке перестроить Католическую церковь на марксистских принципах. Это произошло еще до распада СССР, когда западные интеллектуалы считали, что, поддерживая марксизм, они становятся союзниками исторической стихии. Это было ошибкой, но папа Франциск все еще считает, что сможет добиться успеха исключительно за счет благосклонности западных либералов, даже если ценой окажется секуляризация католицизма.

– Господин Сайр, ранее вы называли Франциска учеником аргентинского диктатора Хуана Перона. Что, по вашему мнению, делает его таковым?

– Это не просто мое мнение, оно основано на фактах жизни самого Бергольо. Он был еще мальчишкой, когда началась столь популярная в обществе Аргентины диктатура Перона. Уже в бытность священником, ответственным за духовное просвещение молодых иезуитов, Бергольо был связан с «Железной гвардией» (Guardia de Hierro), перонистской партией, готовившей возвращение Перона к власти (которое произошло в 1973 году). Особенно перонизм Бергольо проявляется в его оппортунизме и стремлении к власти.

– Как политика Перона изменила Католическую церковь в Аргентине и какие действия папы показывают, что он является ее продуктом? Как сменявшие друг друга диктатуры повлияли на церковь в Латинской Америке?

– Перон атаковал церковь, но нельзя сказать, что он сильно ее изменил. В 1960-е годы церковь изменил Второй Ватиканский собор. Конечно, требуют внимания и политические пертурбации Аргентины последних 60 лет. В 1990-е, когда Бергольо был главой аргентинских иезуитов, Аргентина была военной диктатурой, и определенных связей с ней у него не могло не быть. После восстановления демократии клиру необходимо было освободиться от нежелательных ассоциаций. Здесь и проявился оппортунизм Бергольо. Большую часть своей жизни он был известен как представитель правых, но примерно с 2000 года начал подавать себя как либерального лидера. Именно поэтому он и был выдвинут претендентом на Святой престол: сначала, безуспешно, в 2005 году, и позже – в 2013 году.

– Этой зимой Чили и Перу оказали папе весьма холодный прием, а некоторые социальные опросы предрекают, что католики могут стать меньшинством в Латинской Америке в ближайшие десятилетия. Есть ли в этом вина папы?

– Разумеется. За те 15 лет, когда Бергольо был архиепископом Буэнос-Айреса, Католическая церковь Аргентины потеряла 10% прихожан. Верующих отталкивают секуляризм и политические приоритеты Католической церкви, и они обращаются к протестантским деноминациям, количество которых в Латинской Америке значительно возросло за последние годы. Бергольо, как главный секулярист и политик латиноамериканской церкви, должен, разумеется, разделять за это ответственность.

– Папа Франциск – уроженец Латинской Америки, где очень велико имущественное расслоение. Его левые взгляды и открытость по отношению к малоимущим должны, в теории, привлекать людей в церковь – но этого не происходит. Почему?

– Забота Бергольо о бедных – это часть выстраиваемого им мифа. Во времена своего архиепископства в Буэнос-Айресе он был тесно связан с профсоюзами. Они, разумеется, представляют рабочих, но нельзя сказать, что они представляли настоящих бедняков Аргентины. Сам Бергольо – выходец из нижней части среднего класса. Он не питает симпатий к богачам, но он – не Тереза Калькуттская. Когда он стоял во главе аргентинской церкви, он не показывал особого интереса к проблемам неимущих. Если взглянуть на то, что Франциск делал для бедных как папа, то станет ясно, что все заканчивалось разговорами, как и вся его самопрезентация. Разве мы видим всплеск популярности католицизма среди бедноты во время папства Франциска? Лично я этого не заметил. Зато его очень любят либералы из среднего класса.

– Конфликт между папой и Мальтийским орденом в 2016 году для многих оказался неожиданностью. Как орден управляется сегодня и можно ли еще называть его суверенным?

– Лежащая на поверхности причина вмешательства папы в дела ордена – то, что тогдашний великий магистр Мэтью Фестинг сделал попытку сместить великого канцлера барона Бёзелагера за распространение презервативов в рамках благотворительного служения ордена на Дальнем Востоке. Папа приказал брату Мэтью уйти в отставку и вернул должность барону Бёзелагеру. Таким образом, поборник католической морали был наказан, а ее нарушитель – вознагражден. Но если копнуть глубже, то станет ясно, что настоящей целью Франциска был ставший слишком влиятельным на этой позиции и неудобный для папы патрон ордена, кардинал Рэймонд Бёрк. Сместив великого магистра Фестинга, Франциск избавился от главного союзника Бёрка в ордене, восстанавливая при этом его заклятого врага – Бёзелагера. Он фактически обезоружил Бёрка как патрона ордена, назначив тогда еще архиепископа Беччу папским представителем для надзора за орденом. Сегодня Бёзелагер управляет орденом по-диктаторски. Он преуспел в продвижении на выборах кандидатуры несамостоятельного великого магистра, которого он полностью контролирует. Но его влияние достигнуто ценой суверенитета ордена, так как на своей позиции Бёзелагер полностью зависим от Ватикана.

– Название последней главы вашей книги о Франциске – «Кремль Святой Марты» – звучит как предположение о том, что в политике Ватикана Москва играет не последнюю роль. Так ли это?

– Это не так. Предназначение этой главы – показать, что атмосфера сегодняшнего Ватикана мало отличается от той, что царила в сталинском Кремле. Но никаких предположений о российском влиянии я не делаю.

– Журналистам сложно удержаться от того, чтобы описывать происходящее в Ватикане как противостояние команды папы Франциска, нацеленной на открытую, прозрачную и либеральную церковь, консерваторам из «старой гвардии». Так ли на самом деле прочерчена линия конфликта? Какая критика раздается в адрес папы с обеих сторон? Участвует ли он лично в полемике, касающейся его решений, например недавнего соглашения с властями Китая?

– Нарратив, который вы описываете, – продукт пропагандистской машины Франциска, практически противоположный правде. Для начала – никакой консервативной «старой гвардии» не существует. Есть узел кардиналов, получивших шапки сравнительно недавно и заинтересованных в сохранении персонального влияния (именно с этим не смог совладать Бенедикт XVI – ситуация стала залогом его отречения). Далекий от противостояния этой клике, папа Франциск нашел в ней союзников и использовал в своих целях. Он не только не продвинул, но и полностью заблокировал реформы в тех областях, в которых их от него ждали. Его диктаторский понтификат и то, как он манипулировал последними Синодами епископов, противоположны «открытой, прозрачной и либеральной церкви». С какой критикой он сталкивается? Консерваторы, разумеется, в ужасе как от забвения традиций католического учения, так и от недавнего пакта с Китаем, где церковь сопротивлялась агрессии коммунистов со времен председателя Мао. Соглашение с правительством КНР дало последнему карт-бланш на преследования верующих, о чем красноречиво говорят события последних месяцев. Нужно отметить, что соглашение с Китаем было еще и антиамериканской акцией: Бергольо, лично продвигавший его, как истинный латиноамериканец всегда видел в США заклятого врага. Всякий, кто думает, что политика Ватикана может формироваться церковными иерархами независимо от Франциска, ошибается. Как и во многих других случаях, преследование сиюминутных политических целей приводит к катастрофическим последствиям для религии. Это очевидно в Китае, и это можно увидеть во всех уголках мира, где присутствует католицизм.