Черная икра, дьякон Павел Корчагин и большая политика

В 1950–1960-х годах Иерусалим представлял собой арену судьбоносных политических событий, важным участником которых стал Советский Союз. Фото 1959 года

После Второй мировой войны СССР оказался втянутым в ближневосточную политику, важной составляющей которой стал религиозный фактор. Многие нити дипотношений шли именно через религиозные организации. То, что не всегда было удобно делать светским дипломатам, делали церковные представители. Всевозможные встречи, брифинги, богослужения, приемы, празднования помогали подавать нужные сигналы, договариваться и ставить условия.

С культурологической точки зрения интересны описания разными священнослужителями одних и тех же событий. Мы словно оказываемся в комнате со множеством зеркал. И каждое зеркало отображает предмет со своего места.

Читая отправляемые в Москву отчеты, в какой-то момент ловишь себя на мысли, что снова очутился в XIX веке с его религиозными интригами и политическими зигзагами. Но идеология прорывается сквозь риторику, советская ментальность дает о себе знать в самых неожиданных местах. Начальник миссии вынужден терпеть присутствие какого-нибудь завхоза, не желающего удалиться во время приватной беседы с дипломатом имя рек. И красные праздники духовенство празднует так же бурно, как и светские дипломаты.

Миссия в орбите 

советской дипломатии

Руководители Русской духовной миссии, как правило, становились впоследствии епископами, занимали высокие административные посты. Миссия была своеобразной кузницей кадров РПЦ. Так, архимандрит Никодим (Руснак) стал епископом Костромским и Галичским.

Большинство начальников РДМ трудились в Иерусалиме в сане архимандрита, исключение составляет разве что епископ Владимир (Кобец). Архиереев не присылали, чтобы не вызывать ревность в Иерусалимской патриархии.

Самым известным начальником РДМ был архимандрит Никодим (Ротов). Его место занял Ювеналий (Поярков) – ныне митрополит Крутицкий и Коломенский, патриарший наместник Московской епархии.

Сейчас это благообразный, убеленный сединами митрополит с несколько расплывшимися формами. В Палестине он выглядел иначе, о чем свидетельствует замечание настоятеля маронитской церкви в Хайфе священника Илии Вутроса: «Ваш архимандрит очень похож на греческого епископа».

О деятельности архимандрита Ювеналия в Святой земле, в силу интереса к его фигуре и той роли, которую он играет в современной церковной жизни, стоит, наверное, сказать чуть подробнее.

Ювеналий вступил в должность начальника РДМ 16 мая 1963 года (хотя формально был назначен 21 февраля). За месяц он побывал на всех участках миссии, совершил богослужения во всех ее храмах, нанес протокольные визиты, заслушал отчеты своих подчиненных. Новый начальник немедленно занялся имущественными вопросами. В частности, при нем был заключен договор с Давидом Боккаром о сдаче ему в аренду на 25 лет участка и дома в Тиверии. «Заключение подобного договора даст возможность переписать участок на имя РДМ и юридически закрепить за ней это имущество, так как до сих пор оно было записано на имя арх. Антонина (Капустина) (основатель миссии в XIX веке. – «НГР»). Боккар является художником-абстракционистом. Он намерен перепланировать дом с тем, чтобы приспособить его под картинную галерею» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 514, л. 97).

Ювеналий в русле текущей государственной политики СССР в отношении Святой земли  выдвинул идею передать территорию «Русского сада» под нужды советского посольства. Однако оформить эту передачу юридически оказалось невозможно. Земли сада были вакуфные (в управлении мусульманских духовных властей) и, согласно турецким законам времен Османской империи, действующих ныне и в Израиле, продаже не подлежали. Кроме «Русского сада» в Яффе миссии принадлежали храм и гробница святой праведной Тавифы.

Напомним, что в 1964 году, как раз во времена Ювеналия, советское правительство совершило так называемую апельсиновую сделку, когда за копейки было распродано значительное имущество Русской Палестины: земельные участки и здания. Но сам начальник РДМ, похоже, был в этой истории только статистом.

«Большие участки земли чисто светского характера, принадлежащие Русской православной церкви, были советским правительством проданы несколько месяцев назад правительству Израиля за 3 млн долл. (одна треть деньгами, две трети цитрусовыми). Но Советский Союз остался владельцем религиозного имущества», – писала в этой связи газета New York Times.

Ювеналий, кроме всего прочего, стал прощупывать почву для овладения имуществом Русской зарубежной церкви в Иордании. Не прекращалась при этом и борьба «с враждебными выпадами». И в своих отчетах начальник РДМ не только фиксирует происки врагов, но и анализирует последствия идеологически вредных высказываний: «Была группа во главе с архиепископом Мефодием (Кульман, епископ Русского экзархата Константинопольского патриархата в Западной Европе. – «НГР») из Парижа, которая распространяла клеветнические слухи о религиозных преследованиях в Советском Союзе… Результаты подобной деятельности паломников из Парижа насторожили Иерусалимскую патриархию. Когда с нашей стороны идет подготовка к овладению раскольническими монастырями, такие слухи и разговоры приносят вред» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 554, лл. 163, 164).

Архимандрит Ювеналий участвовал во многих знаковых встречах и сопровождал паломников из России. В то же время ему приходилось решать многие текущие проблемы. Будущему архиерею пришлось пережить немало тревожных моментов, связанных с арабо-израильским конфликтом. Так, в ночь с 24 на 25 августа 1963 года на границе Старого и Нового города началась перестрелка. «В самый разгар перестрелки все члены миссии и матушки, находившиеся в миссии, собрались «воедино». Перестрелку перенесли спокойно, без замешательства и паники. В 8 часов утра согласно расписанию была отслужена Божественная литургия» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 514, л. 144).

В конце 1964 года Ювеналия назначили заместителем председателя Отдела внешних церковных сношений. На Рождество 1965 года, во время богослужения в Троицком соборе при миссии, он произносит прощальное слово и благодарит всех за тепло, за внимание к миссии и «за экуменический дух, который является одним из оснований мира и дружбы между народами».

Контакты с представителями религиозных организаций имели разные векторы. Когда, скажем, визит Болгарского патриарха Кирилла в 1962 году начинается с посещения Русской духовной миссии, это говорит прежде всего о едином идеологическом пространстве, в коем оказались две «братские Церкви». Когда же Сербский патриарх во время своего визита в Святую землю в 1959 году в миссию не заходит и архимандрит Никодим (Руснак) видит его только на встрече в Иерусалимской патриархии, это свидетельствует о том, что две «братские Церкви» оказались в разных идеологических сферах: между Югославией и СССР существуют серьезные расхождения.

Если же Церкви не вполне братские, хотя и находящиеся в братских отношениях, то возможны разные варианты. Армянский патриарх Егишей, который ждал в 1963 году приезда католикоса всех армян Вазгена, говорит одному из представителей РДМ, что на обратном пути посетит миссию и выпьет рюмку русской водки. Он, действительно, прибыл, и ему был предложен легкий ужин с водкой и икрой.

Повседневная жизнь 

миссии

Черная икра, похоже, как магнит притягивала в миссию церковных и светских дипломатов. Но подавалась она здесь не всегда, а только во время торжеств. Главным событием в жизни Русской духовной миссии было 25 февраля – день ангела патриарха Московского и всея Руси Алексия I. В отчетах иногда подробно, иногда штрихами рассказывается о том, как прошел этот день. Скажем, празднование в 1959 году оказалось затруднено. К вечеру 24 февраля наступило сильное похолодание, пошел снег. «Всю ночь шел снег, и утром все дороги в окрестностях Иерусалима были непроходимы. Жители Иерусалима говорили нам, что снег – это благословение патриарха Алексия Иерусалиму».

Описывая торжество, журналисты сообщают занятные подробности. «Водка, шампанское и черная икра сервировались на приеме после литургии», – пишет Jerusalem Post в 1960 году.

2 марта 1959 года «миссию посетил греческий вице-консул из Старого города г-н Николаидис. Во время разговора выяснилось, что цель его визита заключалась в том, чтобы получить черной икры, которой в миссии, к сожалению, не оказалось» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 269, л. 18).

Территорию миссии использовали как площадку для светских переговоров и встреч. 2 апреля 1959 года, к примеру, в приемном зале миссии встретились представители советского посольства и работники МИД Израиля. «Посольство предложило просмотреть картину «Иван Грозный» (1-я серия)» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 269, л. 52).

15 июля 1965 года в миссии состоялся семейный ужин, на котором присутствовали «секретарь посольства СССР в Израиле Ю.В. Котов и вице-консул США в Иерусалиме г-н Хилл с супругой» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 595, л. 113).

В миссию нередко заходили общественные деятели, члены правительства и дипломаты. Здесь, на улице Яффе, побывали министр сельского хозяйства Моше Даян, французский консул в Иерусалиме Лемуан, мусульманский кади-судья Табари из Назарета и многие другие. Даже студенты из Англии и Швейцарии.

Многие советские и бывшие граждане Российской империи посещали РДМ. 9 ноября 1964 года в миссии побывали советские шахматисты, участники 16-й шахматной олимпиады – Михаил Ботвинник, Василий Смыслов, Ефим Геллер. В честь шахматистов был дан обед.

26 декабря 1961 года «миссию посетила директор Иерусалимской картинной галереи г-жа Елена Марковна Веленская и просила посетить ее выставку с картинами абстрактной живописи. Я ей высказал свое неполное восприятие абстрактного искусства, но обещал выставку посетить вместе с диаконом Николаем Дмитриевым. Она – еврейка, родившаяся в богатой семье в конце прошлого века в Петербурге, любит русских людей и богослужение Русской православной церкви», – пишет архимандрит Августин (Судоплатов) (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 433, л. 8).

23 мая 1965 года «миссию посетил пианист Владимир Ашкенази, советский гражданин, проживающий ныне в Англии». Ашкенази – невозвращенец. В 1961 году, незадолго до памятного для него Второго конкурса имени Чайковского, Владимир Ашкенази познакомился с молодой исландской пианисткой Софи Йоханнсдоттир, стажировавшейся тогда в Московской консерватории. Вскоре они стали мужем и женой, а два года спустя супруги поселились в Англии.

Работа в понимании советских представителей миссии заключалась в бесконечных разговорах. «Нередко бывает так, что мы спокойно бродим с одного конца коридора в другой, и как только появится какой-нибудь посетитель, все сразу набрасываются на него… Человек уходит, а мы спешим по кельям, чтобы записать в свой блокнот, какой подвиг мы сделали», – жалуется архимандрит Никодим (Руснак) (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 433, л. 42).

Попасть в помещения миссии на первых порах было непросто. Главный вход был занят, в большей части здания находился израильский суд. «Когда незнакомый человек идет в миссию и видит табличку с надписью «Русская духовная миссия», он попадает в суд. Вход, которым пользуется миссия, выходит прямо к дверям морга, куда ежедневно привозят покойников, и родственники иногда устраивают такой шум и крик, что приходится окна и двери закрывать ставнями» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 269, л. 22).

Случалось и так, что представители РДМ предпринимали пропагандистские ходы. Например, с их подачи в киноклубе Компартии Израиля в 1964 году демонстрировали фильмы «Пребывание Антиохийского патриарха в СССР» и «Высокое служение» (на английском языке), чтобы показать всему миру, что никаких гонений на верующих в Советском Союзе нет.

Члены РДМ нередко бывали в советском посольстве и на выступлениях советских деятелей культуры. 5 марта 1965 года «диакон Павел Корчагин присутствовал в советском посольстве на концерте М. Растроповича и 

Г. Вишневской, а 17 марта на концерте Л. Когана в одном из концертных залов Иерусалима».

Советская идеология постоянно напоминала о себе. И сотрудники совершали немало символических действий, чтобы подчеркнуть свою лояльность. В известной мере их мир можно рассматривать как вариант мира советского человека, оказавшегося по ту сторону железного занавеса. Конечно, этот человек – не верный ленинец. Он верующий советский человек, и, значит, идеология не пронизывает его сверху донизу. Однако он находится на службе у советского государства. Печется об имидже страны. Поэтому не может признать очевидное: гонение на религию на родине, отсутствие свободы слова и собраний, тотальную слежку и доносительство. Хрущевская оттепель немного раскрепостила советских людей. Но верующий советский человек в ситуации хрущевских гонений на религию стал еще более закрытым. Эта закрытость, впрочем, не освободила его от совершения знаковых жестов. И неудивительно, что архимандрит Гермоген (Орехов) вместе с архимандритом Ювеналием «прямо с аэродрома прибыли в советское посольство, где в единой семье советских русских людей приняли участие во встрече нового 1965 года» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 595, л. 49). Мелочь, а сделать необходимо.

7 ноября 1959 года по случаю 42-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции все члены РДМ присутствовали на торжественном вечере в посольстве. Здесь уж, как говорится, никуда не денешься.

Советский священник 

нужен там как воздух

РДМ постоянно испытывала нехватку кадров, и уже первый советский начальник миссии архимандрит Леонид (Лобачев) просил прислать «подкрепление». Совет по делам РПЦ захотел узнать по этому поводу мнение МИДа, который ответил, что «в известной степени это следует сделать. Как минимум требуется три сотрудника: для Хайфы и Яффы, для заведования хозяйством в Тивериаде и для общего ведения административно-финансовых дел миссии» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 1, № 573, л. 145).

«Подкрепление» прибыло, но его оказалось недостаточно. И из отчета в отчет следуют просьбы о расширении штата. Для обоснования используется «аргумент от идеологии». Духовник Горнего монастыря (в юрисдикции РПЦЗ) игумен Исаия «всех начальников, как он называл «московских», именовал пьяницами, ростовщиками и безбожниками, а самую миссию назвал «миссией антихриста» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 269, л. 22). «Основой для этого взял демонстрирование кинокартин для гостей. В фильмах говорилось о мощи нашего оружия и доблести народа» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 269, л. 23). Отсюда следовал вывод: «Наш человек, священник-духовник нужен там как воздух».

Вопрос о расширении штата обсуждался не один раз. Священников не хватает, и немногие русские прихожане начинают посещать греческие церкви. В 1951 году Московская патриархия представила проект, в котором предлагалось дополнительно девять должностей. МИД посчитал, что достаточно половины. Было утверждено четыре человека. На 1 января 1953 года в штате состояли начальник, два священника из СССР, два местных иеромонаха, секретарь, врач, заведующий хозяйством и шесть человек обслуги.

Постепенно уровень образования духовенства повышался. 11 марта 1964 года в миссию прибыл архимандрит Гермоген (Орехов). «Теперь все священнослужители, кроме иеромонаха Алексия, имеют академическое богословское образование», – с гордостью пишет Ювеналий (Поярков) (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, № 554, л. 46).

По свидетельству дьякона Павла Корчагина, «службы в миссии по преимуществу совершаются только в Иерусалиме, в храмах же в Яффе и в Хайфе, не говоря уже о Тиверии, служб, можно сказать, почти что не совершается, хотя по количеству прихожан храм в Хайфе самый большой. В настоящее время хорошо отремонтирован собор миссии, очень красиво сделан и красиво выглядит, но храм в Яффе размывает дождем, живопись осыпается, портится, и особенно в куполе» (ГАРФ.Ф. 6991, оп. 2, 

№ 595, л. 20). n