0
14480
Газета Печатная версия

07.02.2018 00:01:00

Цыгане-мусульмане на пороховой бочке Европы

Как своеобразные традиции вносят раздор в общины хораханэ рома

Тэги: цыганемусульмане, сербия, косово, македония, босния и герцеговина, ксения трофимова, интервью, ислам, война, нетерпимость


цыгане-мусульмане, сербия, косово, македония, босния и герцеговина, ксения трофимова, интервью, ислам, война, нетерпимость После десятилетий «соседских» войн хораханэ рома сохраняют свою идентичность. Фото Ариана Селмани

В полиэтничном и мультирелизиозном пространстве Балкан пересекаются множество этнокультурных общностей. Особую нишу занимают хораханэ рома – цыгане-мусульмане, обосновавшиеся в регионе еще во времена турецкого владычества. О том, как они встречают вызовы современного мира и воспринимают историю последних десятилетий, корреспонденту «НГР» Павлу СКРЫЛЬНИКОВУ рассказала научный сотрудник Института философии РАН Ксения ТРОФИМОВА, много лет исследующая цыганские общины в Сербии, Македонии, Боснии и Герцеговине и Косово.

– Ксения Павловна, чем ислам, который исповедуют цыгане-мусульмане, отличается от ислама их соседей – албанцев и славян?

– Корректнее говорить об особенностях локализации ислама, контекстах, в которых формируются его традиции. Даже в одной семье представления об исламе могут очень разниться. В основном цыгане на Балканах придерживаются суннитского ислама, есть суфийские братства. При этом цыганскую среду отличает межкультурный характер и сохранение разнообразных традиций. Например, сохраняются паломничества мусульман к христианским святыням (и наоборот) – это культурный и социальный опыт поликонфессиональных Балкан. Вокруг разных христианских святынь на Балканах формируются представления о чудесных свойствах храмов и мощей, которые оказываются значимы и за пределами христианской среды. Так, на протяжении многих лет христианские монастыри и церкви в Косово принимали паломников, в том числе мусульман. В СФРЮ паломничество приобрело условно легальный статус: например, в документальном фильме «Gospa Letnicka» подчеркивалось, что оно символизирует единство югославских народов. Позже, во время войны в Косово центрами таких паломничеств вынужденно стали места, прежде находившиеся в тени. Например, католическая часовня святого Иосифа в столице Македонии Скопье, куда после землетрясения 1963 года, разрушившего местный костел, были перенесены уцелевшие статуи. Ранее она привлекала только тех, кто не мог отправиться в косовскую Летницу, но война сделала ее крупным центром паломничества цыган-мусульман, которым она остается и сегодня. А в Нише на юге Сербии такие паломничества ограничиваются клиром.

Конфессиональная идентичность цыган-мусульман открыта внешним влияниям, в том числе – исламским. Переломный момент для развития ислама в цыганской среде на Балканах – вторая половина ХХ века, когда они получают широкий доступ к светскому и религиозному образованию. Это способствует формированию в среде местных мусульман различных нормативных систем, которые также сильно связаны с позициями лидеров.

– Насколько тяжело женщине работать с такими респондентами?

– Важнее то, что я – чужая. У цыган много конфессионально смешанных семей, но дифференциация своих и чужих важнее религии. Даже если бы я была цыганкой, я все равно была бы представителем другого сообщества. Но меня как исследователя помещают в центр внутренних конфликтов: каждый духовный лидер склонен монополизировать свое влияние, и каждому важно рассказать, что наследником подлинной традиции является именно он. Цыганская среда – это среда наследников, и вопросы аутентичности постоянно обсуждаются. В любом углу цыганского квартала можно услышать разговор на религиозную тему. Здесь на самых разных уровнях существуют различные трения, например, в отношении погребальных обрядов, критикуемых за «неисламскость», или суфийских телесных практик. Объектом критики может стать даже громкий зикр. Эту практику совершают в основном мужчины, но мне позволено ее наблюдать.

– А как в общинах цыган-мусульман осуществляется религиозное просвещение?

– Наряду с обучением в медресе и высших учебных заведениях сегодня религиозное образование оказывается доступно как никогда прежде благодаря социальным сетям. Почти все лидеры, которых я знаю, обсуждают вероучительные вопросы в Facebook. Это может быть видеочатом религиозных авторитетов, где комментарии являются площадкой для реакции со стороны слушателей. В цыганских мечетях и суфийских текке на Балканах и в западной Европе на цыганском языке читаются хутбы, ведутся уроки, открываются школы Корана, реализуются разные социальные проекты. У них может быть различный формат: снимаются, например, мини-сериалы, касающиеся вопросов вероучения.

При этом имамы, которые направляются официальными исламскими объединениями служить в цыганских поселениях, чаще всего не являются выходцами из цыганской среды. В поселениях силами местных жителей строятся и открываются новые мечети, и им бывает сложно прикрепиться к официальным объединениям и найти официальное финансирование.

– Почему? Официальные объединения опасаются чего-то?

– Возможно, связей с экстремистскими организациями или недостаточного уровня образования лидеров локальных общин.

– Что воспринимается цыганскими общинами и государствами как источник распространения экстремизма?

– Сложно говорить о специфике экстремизма в цыганской среде – подобные идеи распространяются в разных сообществах. Многие цыганские поселения – это территория миссионерства для самых разных конфессий, духовных течений и толков, в том числе фундаменталистских. Пути их распространения обычно витиеваты, связаны с организациями из разных стран и регионов. Некоторые местные религиозные авторитеты включаются в активные дискуссии с последователями фундаменталистских идей. Но одно дело – это распространение идей, а совсем другое – практика. Активная критика традиции посещения гробниц святых и внешнего вида мусульманок еще не говорит о призывах к экстремистским действиям. Но ассоциативно фундаментализм воспринимается как потенциальная опасность для среды, спокойствие которой очень легко нарушить.

– А случаи участия цыган в террористических группировках известны?

– Тема активно обсуждалась, когда в связи ближневосточными военными конфликтами ряд балканских государств стали пытаться контролировать и пресекать участие в них своих граждан. На волне этого мониторинга обнаружилось, что среди воевавших были и балканские цыгане, единицы. Сведений о них было очень мало. Чуть больше информации было по болгарским кейсам, где, например, зафиксирована экстремистская деятельность местного цыганского имама.

– Как цыганская община воспринимает историю насилия последней четверти века?

– Ключевой нарратив – «это была не наша война». Ни один из балканских конфликтов последних десятилетий они не воспринимают как межрелигиозный, только как межэтнический и политический. Участие в нем зависело от того, какие отношения у цыган развивались в макросреде. Брат одного из моих респондентов погиб, защищая Сараево, – его имя высечено на памятнике защитникам города. Боснийская война разделила группы цыган, и с теми, кто остался на территории, подконтрольной боснийским сербам, и никак не воспрепятствовали конфликту, отношения были разорваны – об этом мне рассказывали пережившие блокаду. В Сараево христиане и мусульмане умирали вместе. Для сараевских цыган был важен не религиозный маркер, а то, по какую сторону военного рубежа находились другие цыгане.

Рассказы о косовском конфликте совсем иные: «их война» и «наша жизнь» четко разделены. Свидетельства косовских цыган-беженцев – это опыт постороннего, втянутого в военный конфликт. Многие вспоминают, как цыганские поселения оказывались под перекрестным огнем, как солдаты расстреливали гражданских, не глядя, кто перед ними. Беженцы воспринимают войну как борьбу за власть, из-за которой цыгане оказались меж двух огней и были вынуждены оставить свои дома. Огромный поток беженцев шел в Македонию, Сербию.

– Каковы, по вашему опыту, основные ситуации, провоцирующие конфликт именно с цыганами-мусульманами?

– Прежде всего это стигматизация и дискриминация. На окраине Сараево существует небольшое поселение косовских цыган-переселенцев. В 2013 году я наблюдала одну семью, которая была сильно ограничена в доступе к воде и не могла часто купать детей. Подростки из этой семьи стремились включиться в сообщество, тянулись к религиозному просвещению. Но местный имам не пускал их в мечеть, мотивируя это тем, что дети недостаточно чисты. На мой взгляд, это хотя и редкий, но довольно показательный случай: вместо того, чтобы дать детям возможность приобщиться к религиозной жизни и тем самым интегрироваться в общину – он предпочел «умыть руки».

Часто встречается представление, что цыгане не могут быть хорошими мусульманами, что они «недомусульмане». В воспоминаниях присутствуют представления о напряжении, дистанции, агрессии. В Скопье бытует история о неком цыгане, якобы убитом в мечети после пятничной молитвы за то, что он, обуваясь, задел кого-то. В то же время высок уровень взаимного недоверия и в среде самих цыган-мусульман. «Как я могу молиться там, где каждый не доверяет друг другу? Где, приходя на молитву, заворачивают обувь в пакет и ставят перед своим ковриком?» – заметил один респондент в ответ на вопрос, посещает ли он намаз в цыганском поселении.

– А насколько такая ситуация нормальна для цыган?

– Здесь очень разные нормы, разные представления о том, насколько ислам присущ цыганам исторически, или же сообщество цыган-мусульман только формируется. Кто-то делает акцент на том, что их семьи хранили ислам между войнами и в социалистический период, другие – на том, что ислам входит в среду только в последние двадцать лет. И религиозные лидеры из цыганской среды по-разному строят отношения со своим сообществом. Некоторые демонстративно дистанцируются от него, участвуя в жизни небольшой группы последователей, и отмечают, что зачастую отказываются от проведения обрядов в «загрязненной» среде, ведь далеко не все цыгане-мусульмане строго следуют религиозным предписаниям.

– Это проявление того самого представления о необразованности цыган?

– Да. Подчеркивается, что множественные попытки религиозного просвещения не дают результата. Особенности погребальных обрядов, совместные паломничества – все это сталкивается с «нормативными» практиками ислама, как они предписываются духовными лидерами. Бывает, что имамы признаются в неэффективности собственной работы: например, когда многолетние попытки очистить погребальный обряд от элементов, которые они считают противоречащими исламу, ничем не заканчиваются. Случается и так, что лидеры отказываются от участия в похоронах, даже не спрашивая, каким образом проводится обряд – и община находит имама, который или легитимирует эти отступления, или закроет на них глаза.


Оставлять комментарии могут только авторизованные пользователи.

Вам необходимо Войти или Зарегистрироваться

комментарии(0)


Вы можете оставить комментарии.


Комментарии отключены - материал старше 3 дней

Читайте также


Региональная политика 25-28 марта в зеркале Telegram

Региональная политика 25-28 марта в зеркале Telegram

0
283
Хочу истлеть в земле родимой…

Хочу истлеть в земле родимой…

Виктор Леонидов

Русский поэт, павший в 1944 году недалеко от Белграда, герой Сербии Алексей Дураков

0
849
Готовы ли Москва и Запад сотрудничать в борьбе с терроризмом

Готовы ли Москва и Запад сотрудничать в борьбе с терроризмом

Европа опасается новых нападений исламистов

0
1423
ФСБ и Совет безопасности видят за атакой джихадистов тень украинских спецслужб

ФСБ и Совет безопасности видят за атакой джихадистов тень украинских спецслужб

Владимир Мухин

РФ наносит все более массированные удары по объектам в Украине

0
2742

Другие новости