Чеченцы шли к шариату из депортации

Властная конструкция Чечни при всех режимах строится на исламском фундаменте. Фото РИА Новости

«Советская кампания против религии сопоставима с терроризмом, – написал в соцсети Telegram глава Чечни Рамзан Кадыров. – Я даже как-то собрал все пионерские галстуки, разрезал их и запихнул в учительский стол. Это был мой детский протест против антирелигиозной кампании в СССР». В годы детства Кадырова, пришедшего на начало 1980-х годов, на Чечено-Ингушетию распространялось действие ст. 6  Конституции СССР о руководящей и направляющей роли КПСС, идеологией был государственный атеизм. Но ислам занимал значительное место как на уровне стихийных общественных процессов, так и в жизни местной советской номенклатуры. Комиссии по примирению «кровников», действовавшие в ЧИАССР в хрущевско-брежневский период, руководствовались мусульманскими принципами маслиата, многие коммунисты втайне совершали намаз. К юношеским годам Кадырова стихийный чеченский ислам уверенно превращается в государство – и нациообразующую идеологию. Реалии нынешней Чечни – это результат сложных и тяжелых процессов, пережитых республикой в три периода: закат перестройки, дудаевско-масхадовская «Ичкерия» и становление действующего режима.

Мусульманский генезис нынешней чеченской вертикали был затронут на семинаре в МГИМО «Ислам в процессе консолидации власти в Чечне в 1990-х и начале нулевых годов». Выступавшая на семинаре с докладом эксперт Фонда Горчакова Елена Арляпова сказала, что,  по мнению некоторых экспертов, ислам сыграл ключевую роль в процессе консолидации чеченского народа в период депортации 1944–1956 годов. «В период конфронтации с союзным и федеральным Центром ислам связывался с надеждой поддержки мусульманским миром сепаратистского режима. А уже в начале XXI века, в период становления режима Ахмата и Рамзана Кадыровых, можно было увидеть мощный запрос на ислам как мобилизационный и консолидирующий фактор».

Основные процессы, по словам Арляповой, пошли в Чечне в период горбачевской перестройки, когда Чечено-Ингушский обком КПСС возглавил первый с 1944 года чеченец – Доку Завгаев. «При нем в Чечне началось открытие исламских институтов, восстановление мечетей. Были воссозданы Духовное управление мусульман, паломничества из ЧИАССР в Мекку и Медину. Курс на возрождение ислама был признаком политики либерализации центральной власти. Религиозная составляющая, как утверждал ныне покойный историк Джабраил Гакаев, при Завгаеве в политических и общественных процессах открыто не проявлялась. Но это не значит, что руководство ЧИАССР не рассматривало ислам как среду легитимизации власти. При Завгаеве в Чечне сформировалась новая культурно-религиозная среда, механизмы и инструменты влияния». В этой религиозно-общественной среде выросла и антизакаевская оппозиция, Обшенациональный конгресс чеченского народа (ОКЧН), приведший к власти Джохара Дудаева и превративший бывшую ЧИАССР в «Ичкерию».

Как ислам входил в политическое поле республики, хорошо видно по тому, как менялась Конституция «Ичкерии», принятая в 1992 году. Изначально Чечня провозглашалась демократическим светским государством. Но в то же самое время при аппарате Дудаева образуется Национальный комитет по делам исламской религии, чьей задачей было «создание условий для возрождения ислама в Чечне». Национальный комитет по вопросам права во главе с Усманом Имаевым занялся юридическим оформлением «возрождения ислама» в «Ичкерии»: в октябре 1992 года Имаев внес в парламент законопроект о введении в уголовное право худуда – шариатских телесных наказаний. За кражи и грабежи предлагалось отсекать руки. Идея Имаева поддержки у депутатов не получила. Против «шариатизации» Чечни выступило суфийское духовенство. Сам Джохар Дудаев тогда оценивал превращение Чечни в мусульманскую теократию скептически: «Шариат – это хорошо, но где ж мы мусульман возьмем?»

Однако власти не могли игнорировать то, что очень активно за шариатизацию Чечни выступал совет старейшин «Мехк кхел». Имя этой организации было необходимо для поддержания в обществе легенды о том, что генерала Дудаева позвали взять власть в республике чеченские аксакалы.

Начиная с 1993 года Дудаев стал сдавать светские позиции. По его инициативе в преамбуле к Конституции появились слова «По воле Всевышнего», а п. 4  ст. 4 провозглашал ислам государственной религией. Дудаев в начале 1993 года вернулся к проекту дать шариату «прописку» в судебной системе «Ичкерии». Весной 1993 года в плоскость шариата вошел и сам президент Дудаев. Плохо знакомого с исламом вчерашнего коммуниста провозгласили имамом Чечни. Наделению президента титулом имама способствовала обстановка. В Надтеречном районе засели противники Дудаева во главе с Умаром Автурхановым, создавшие параллельное правительство Чечни – «Временный совет». С марта по май в сквере возле Дома печати в Грозном идет противостояние между собирающимися на бессрочные митинги противниками и вооруженными сторонниками Дудаева.

Интриги ангажированного ваххабитами вице-президента «Ичкерии» Зелимхана Яндарбиева против муфтията Чечни толкнули суфийское духовенство в объятия оппозиции. Муфтий Арсанукаев с подачи Яндарбиева был обвинен Дудаевым в конце марта 1992 года в попытке госпереворота. Основной силой мятежа якобы должны были стать мюриды Накшбандийского тариката, устазом (наставником)  которого был Арсанукаев. В текущей обстановке, чреватой свержением теряющего народную опору режима, властям «Ичкерии» нужно было срочно спасать Дудаева. Его в оперативном порядке наделяют титулом «имам». Легитимация власти через «имамат» помогла «Ичкерии» в начале первой чеченской кампании: Дудаев на правах имама призвал чеченцев к священной войне – газавату. Муфтият Чечни насчет газавата предпочел занять более осторожную позицию.

Постулируемую при Дудаеве и сменившем его в 1996 году Аслане Масхадове доктрину «ислам низам» (исламский порядок) оппозиция осмеивала как «ислам низам, а нефть верхам». Несмотря на политиканское отношение властей к суфийским традициям, приведшее  в  перод президентства Аслана Масхадова к тому, что реальную власть в республике стали брать ваххабиты, отношение суфиев к властям «Ичкерии» было неоднозначным.

В оппозиции к Дудаеву накануне первой чеченской кампании оказались главным образом мюриды (последователи)  Накшбандийского тариката, а мюриды тариката Кадирия группировались вокруг властей «Ичкерии». Это объясняется тем, что на заре «Ичкерии» Дудаев оказал членам тариката Кадирия поддержку, в том числе и финансовую. Дудаев себя тоже объявил суфием-кадиритом, мюридом шейха Кунты Кишиева. Елена Арляпова связывает такой поворот с процессами, которые сложились у чеченцев еще в период депортации. По ее словам, дудаевский тейп Ялхорой в те годы идентифицировал себя с тарикатом Кадирия, и та же ориентация была у Беноя – тейпа, к которому принадлежит семья нынешнего главы Чечни. Ахмат Кадыров получил сан муфтия в 1995 году, в разгар противостояния Дудаева с накшбандийцами из официального муфтията Чечни. Кадыров-старший тяготился саном «казенного», нелегитимного с точки зрения ислама главы мусульман. Но осенью 1996 года он согласился на свое избрание муфтием на съезде полевых командиров и алимов в Грозном. Этот съезд, инициированный необходимостью противодействия как федералам, так и ваххабитам, объединил мюридов обоих тарикатов. Как легитимный муфтий Ахмат Кадыров повел потом Чечню на путь диалога и мира с Москвой. Права Рамзана Кадырова на власть и доверие к нему чеченского общества во многом имеют мусульманскую, суфийскую природу, идущую от авторитета его отца.

«Нынешняя Чеченская Республика считается ареалом так называемой трехуровневой идентичности, – говорит Елена Арляпова. – На первом уровне чеченец ощущает себя гражданином России, на втором мусульманином, а третий уровень – национальный, чеченский. Части тройственной идентичности у чеченцев имеют и состязательную природу, и тенденцию к взаимодействию. Соотношение этих идентичностей определяет векторы социального и политического развития чеченского сообщества в разные периоды времени. Использование исламского фактора командой Рамзана Кадырова эксперты объясняют тремя причинами: ростом популярности ислама среди чеченцев, авторитетом мусульманина на Ближнем Востоке и тем, что Рамзану Кадырову удалось завершить то, что делал его отец, – выбить знамя исламизации из рук радикальной оппозиции. Насколько это долгосрочно, говорить пока рано, но этот факт свершился».