Берл Лазар: «Если кто-то скажет: подвига не было – для нас это оскорбление»

Фото агентства городских новостей "Москва"

В связи с недавними высказываниями и дискуссиями о подвиге 28 панфиловцев и Зои Космодемьянской состоялась серия осуждающих «ревизию истории» комментариев от еврейских деятелей. На эту и другие темы, которые в сегодняшней общественно-политической жизни можно назвать наиболее «горячими», ответственный редактор «НГР» Андрей МЕЛЬНИКОВ говорил с главным раввином России (Федерация еврейских общин России) Берлом ЛАЗАРОМ.

– Допустимо ли обсуждать эпизоды Великой Отечественной войны и личности тех, кто признан героем? Можно ли исторические темы делать «неприкасаемыми»? В Израиле ведь допускается ревизия эпизодов истории Государства Израиль и еврейского народа, которые в официальной историографии признаны героическими?

– На мой взгляд, есть принципиальная разница между двумя вещами. Есть подвиг народа в Великой Отечественной войне – это, если хотите, святая вещь, она не подлежит ни критике, ни тем более пересмотру. Это одна из тех ценностей, на которых основано наше общество. Любые призывы подвергнуть ее сомнению – это проявление неуважения к нашим ветеранам, к тем самым «дедам, которые воевали» и которым мы обязаны жизнью.

Что же касается конкретных эпизодов – был ли героем тот или иной конкретный человек, имел ли место, например, бой 28 панфиловцев, или нацистов остановила на Волоколамском шоссе какая-то другая воинская часть – это вполне подлежит научному исследованию. Пусть ученые разбираются. Но с одним условием: нельзя ставить под вопрос сам подвиг народа, подвиг армии и тыла, солдат и партизан, московского ополчения и ленинградских блокадников.

– Сопоставим ли подход, когда осуждается критическое осмысление таких исторических событий, как Великая Отечественная война и Холокост – и религиозных символов и святынь? Что больнее – оскорбление памяти людей или оскорбление религиозных убеждений и символов?

– В каком-то смысле это продолжение предыдущего вопроса. Религиозные догматы для представителя любой религии – это святые вещи, ценностные категории. Они не подлежат критическому переосмыслению, коль скоро ты остаешься приверженцем данной религии. Например, в наших святых книгах есть вещи, даже заповеди, смысла которых мы не понимаем. Но мы все равно обязаны эти заповеди соблюдать и эти вещи принимать, как они написаны. То, что мы не понимаем – это в конце концов наш недостаток. И если кто-то пытается эти вещи пересмотреть или эти заповеди как-то изменить – это значит, что он просто не принадлежит к этому религиозному сообществу.

Точно так же дело обстоит со святыми вещами нашей истории, о которых я говорил раньше. Для всех жителей России подвиг народа в Великой Отечественной войне – это святая вещь. Для евреев свята также память о трагедии Холокоста. Если кто-то придет и скажет: «А давайте проверим, может быть, подвига не было!» или «Давайте проверим, был ли Холокост!» – это для нас просто оскорбление. Точно такое же, как для верующего человека призыв ревизовать основы его религии.

– Недавно вы сравнили отношение к Торе и Конституции. Но сопоставимые ли это явления? Что важнее для верующих – Основной закон государства или Закон Божий?

– Давайте прежде всего уточним. Я не сравнивал отношение к Торе и Конституции. Тора – от Бога, Конституция – от людей. Соответственно Тора дана навсегда и не подлежит изменениям, а новую Конституцию народ может принять на референдуме.

О чем я говорил на самом деле, это о том, что действующая Конституция не только свод теоретических установок, но и путеводитель по жизни. В этом смысле она действительно похожа на Тору, на святые книги любой религии. Действующая Конституция должна играть практическую роль в жизни. То, что написано в Конституции, подлежит прямому исполнению. Если вас что-то не устраивает – предложите изменить какие-то статьи: пусть народ выскажется и примет решение. Но пока есть действующие статьи – они должны действовать, и никто не имеет права пытаться их обходить.

– Недавно в Петербурге был избит журналист Давид Френкель. Федерация еврейских общин России принимает участие в его судьбе?

– Это дело взято на контроль нашим юридическим департаментом, который тесно контактирует со следственными органами. Сам журналист заявлял, что слышал антисемитские заявления как со стороны уличных активистов, один из которых напал на него, так и со стороны бригады скорой помощи, вызванной в отдел полиции, куда он был доставлен. Если его слова получат подтверждение, то мы, естественно, будем требовать наказания тех, кто это сделал. Преступления на почве национальной ненависти – недопустимая вещь, угрожающая существенно ухудшить атмосферу в России, особенно если они исходят от представителей власти.

– Как вы думаете, на выборах 2018 года евреи будут голосовать за Алексея Навального? Или нынешние российские евреи склонны поддерживать преемственность власти?

– У вас немного странное представление о евреях – как будто они возьмут и все сразу проголосуют за одного какого-нибудь кандидата в президенты! На самом деле евреи – это такое же отражение плюрализма мнений, как российское общество в целом. Может быть, плюрализма у нас даже больше: ведь недаром есть анекдот, что «где собрались два еврея, там будут обязательно три точки зрения»…

Мы, естественно, не вмешиваемся в индивидуальный выбор людей. Я могу сказать, что община в целом высоко ценит то, что было сделано нынешней властью для реализации прав верующих; очень уважает позицию нашего президента по вопросам борьбы с антисемитизмом и ксенофобией. Ну а голосовать каждый будет, как он лично считает правильным.

– Ровно два года назад вы сказали, что России нужно вдвое больше синагог. Федерации еврейских общин России удалось реализовать эти пожелания? Если нет, то почему?

– Как вы понимаете, за два года удвоить число синагог в России – задача немыслимая. Сейчас мы каждый год открываем несколько десятков новых синагог и общинных центров. И все равно их не хватает. Например, в Москве сейчас есть более 30 синагог и молельных залов – тут действительно за последнее время их число выросло вдвое. Но оказывается, что этого все равно мало! Еще в очень многих районах города нет синагоги шаговой доступности: а ведь по нашему закону в субботу и праздники на молитву надо идти пешком… В провинции, как вы понимаете, ситуация еще более сложная: во многих городах нет постоянной синагоги, приходится арендовать помещения, не слишком приспособленные для молитвы и духовных занятий. Да, за эти два года сделано много. Но всегда остается сделать еще больше, мы к этому давно привыкли. Так что просто работаем – растем, развиваемся по мере сил и возможностей.