Леонид Макшанов
Движение призрака в «Звонке» на самом деле снято задом наперед, что и создает тот самый жуткий эффект. Кадр из фильма «Звонок». 1998
Женщина с длинными волосами и мертвенно-бледной кожей является сегодня популярным образом в японских «ужастиках». И хотя более близкими для западного человека остаются зомби, вампиры, мумии или на худой конец динозавры, эти фильмы все равно вызывают у нас неподдельный страх, а современные японцы иногда даже верят в существование подобных существ. Откуда же взялся этот образ, как современное кино связано с религией и почему в XXI веке жители Страны восходящего солнца по-прежнему боятся призраков?
Онре – так в японском фольклоре называют духов тех, кто умер насильственной смертью и жаждет отомстить своему убийце. Это и есть те самые длинноволосые привидения. Каждая деталь их наружности глубоко символична: бледная кожа свидетельствует о том, что они не принадлежат к миру живых, белые одеяния – отсылка к погребальному платью. Длинные волосы для них – не роскошь, а орудие убийства: так, призрак Хари-онаго имеет на концах локонов острые крючки (или иглы), которыми разрывает жертву на части, а Каяко Саэки, онре из фильма ужасов «Проклятие», иногда использует волосы для удушения.
Различные образы женских злых духов начали возникать в патриархальном средневековом обществе – в Японии оно является таковым и теперь, хотя женщинам и дали какие-то права и возможности. Однако раньше у них было гораздо больше поводов для озлобления, ненависти и желания отомстить: мужчина имел право избить свою жену, убить ее или просто бросить, если ему нравилась другая. Есида Сакубеэ, герой одного из рассказов Судзуки Сесан (средневекового японского писателя, самурая и буддийского монаха), бросил жену и сбежал со служанкой. Умерев, несчастная стала всячески покушаться на жизнь бывшего: «Ни молитвы, ни заупокойные службы – ничто не помогало против ее преследования. Случалось, она объявлялась даже днем, и многие ее видели. Охваченный ужасом, Сакубеэ переезжал из одного дома в другой, но призрак уже был тут как тут. В конце концов пережитые муки и страх свели Сакубеэ в могилу».
Между делом заметим, что мужчины становились злыми духами куда реже: у них просто не было причин зачем-либо здесь задерживаться. Случались, однако, и исключения: мужчина мог вернуться, если нарушить покой его могилы, призвать, будь то случайно или специально, или если его утащит в свой мир онре. Правда, намного чаще они все же забирали молодых девушек – вероятно, из ревности.
Духи противоречия
Истории о призраках, в общем, легко сочетаются с картиной мира синто – японской традиционной религии: если весь мир населен духами (ками), то среди них может найтись место и для злых. Индивидуальную душу со временем могут обрести даже неодушевленные предметы вроде кресла, зонтика или куклы. Таких духов называют цукумога-ми («ками, приносящие напасти»). Обычно они безобидны и бунта микроволновки рядовому японцу бояться не стоит, но на плохого хозяина они могут и обидеться.
Идея призраков, изначально противоречившая учению дзен-буддизма о цикле рождений и смертей, в конце концов была с грехом пополам решена. В большинстве направлений китайского и японского буддизма в отличие от более древнего индийского существует представление о существовании индивидуальной души, того «нечто», что оказывается включено в круговорот рождений и смертей и перерождается согласно закону кармы. Поэтому привидения могли быть осмыслены как своего рода негативный кармический эффект: если муж бросает жену или, хуже того, ее убивает, она возвращается к нему, жестоко мстит и лишь затем рождается заново. Существовала и другая теория, ассоциировавшая призраков с асурами – воинственными божествами, однако она пользовалась меньшей популярностью.
Со временем образ онре претерпевал эволюцию. В представлениях театра Кабуки привидения мстили за свои страдания и несчастья мужьям. Позднее неупокоенные души начали фигурировать в кайданах – страшных историях – и причинять зло незнакомым людям. Так, у Танаки Котаро (рубеж XIX–XX веков) в его кайдане «Пора цветения» самурай встречает юную сироту и из сочувствия решает приютить ее. «Можешь остаться здесь, пока не устроишь свою судьбу», – говорит он ей. Утром, проснувшись и приготовив пищу, самурай приходит в спальню к гостье и видит, что на постели осталась лишь ее голова – тело исчезло. Как выяснилось, голова девицы принадлежала недавно казненной куртизанке. Власти хотели допросить самурая, но он сошел с ума и тем, можно сказать, легко отделался.
Призраки большого города
На смену кайданам пришли городские легенды, в которых онре стали беспощадно убивать ни в чем перед ними не повинных людей. Призрак с разорванным ртом, которого называют кутисакэ-онна, охотится на детей. В отличие от многих других женских духов у нее есть физическая травма (а значит, и физическая форма), она носит на лице марлевую повязку и через нее общается с пациентами. У призрака девушки по имени Касима Рэйко отсутствуют ноги, поэтому передвигается она на локтях и убивает косой. Ее оружие, кажется, тоже является призрачным, так что онре и цукумога-ми здесь «работают» заодно.
Хотя оба этих призрака имеют свои резоны для того, чтобы мстить живым людям (кутисакэ-онна изуродовал ее муж, а Касима Рэйко переехал поезд), особенности их поведения уже трудно объяснить с буддийских позиций, ведь они преследуют не своих обидчиков, а кого попало. Правда, городские легенды не вступают в противоречие ни с традиционной синтоистской религиозностью, ни с теми буддийскими школами, которые полагают возможным перерождение человека в злого духа из-за своей нагруженности аффектами.
Образ онре и других женских духов стал коммерчески успешен: достаточно вспомнить такие «хорроры», как «Звонок» и «Проклятие», к которым были сделаны даже американские ремейки. Проникнув в фильмы ужасов других азиатских стран, они, однако же, стали не столь безжалостными. В таиландском фильме «Призрак в комнате» главный герой переезжает в квартиру, где до него жила молодая девушка – как выяснится позже, жестоко убитая. Привидение влюбляется в нового жильца и начинает из ревности убивать женщин, которые с ним флиртуют или выказывают ему какие-либо знаки внимания. В японском кино такой поворот едва ли возможен.
 |
| Токайдо Ёцуя кайдан – одна из самых известных японских легенд, которую десятки раз ставили в театрах и адаптировали для кино. Гравюра XIX века |
Образы длинноволосых духов в Японии эксплуатируют не только в кино, но и в рекламе. Например, в ролике зимних шин люди едут на машине в лесу ночью, подвергаются нападению женщины с разорванным ртом и спасаются только благодаря лучшим на свете шинам. Несмотря на то что такая опасность поджидает каждого из нас, мы не можем назвать точную марку – это могут счесть коммерческой рекламой.
Отличительной особенностью японских «ужастиков» является то, что герои в них чаще всего погибают. Во всяком случае, они никогда не обращаются за помощью к каким-нибудь жрецам синто или буддийским монахам. Защитные ритуалы у них тем не менее существуют.
В кайданах и средневековых легендах буддийские монахи иногда пытаются помочь тем, за кем охотятся призрачные сущности. Так, когда герой рассказа Огита Ансэй «О фрейлине Кодзайсе и призраках» Данъити оказывается в смертельной опасности, очутившись случайно в буддийском храме школы «Чистая земля», престарелый настоятель решает ему помочь. Старец со всех сторон расписывает его тело заклинаниями и речениями из Сутры Мудрости, но забывает нанести магические знаки на левое ухо несчастного. Когда ночью онре является за Данъити, она не может найти его самого, но замечает ухо, отрывает его, удаляется и больше не приходит. Школа «Чистая земля» ставит превыше всего заступничество будды Амида (индийского Амитабхи), с помощью обращения к которому верующие могут покинуть неблагие формы рождения и переродиться в его райском уголке. Поэтому настоятель храма не только писал на теле героя волшебные письмена, но и взывал к Будде, милостью которого тот и был спасен. Однако в некоторых кайданах не помогало ни то ни другое.
Что касается веры в привидения в синтоизме, то он изначально формировался как комплекс верований, более чем открытый внешним влияниям, и поэтому уже в эпоху проникновения буддизма в Японию (около V–VII веков) охотно принял его в себя. В традиционных часовнях и на алтарях бодхисаттв и будд стали рассматривать как воплощения местных божеств, и наоборот. Так продолжалось вплоть до реставрации Мэйцзи в XIX веке, когда впервые была проговорена идея «чистого синтоизма», до тех пор абсурдная. В синтоизме есть обряды защиты от злых духов, но в фольклоре они обычно не помогают. Иногда в фильмах появляются экстрасенсы и шаманы, но никакой пользы принести не могут – как, например, в ленте «Один пропущенный звонок».
Когда и страх – развлечение
В существование призраков японцы верят до сих пор. Как такое возможно в стране, столь сильно продвинувшейся на ниве научно-технического прогресса? Отвечая на этот вопрос, следует учитывать, что модернизация Японии происходила лавинообразно быстрыми темпами и в рекордно короткий срок, и они еще во многом попросту не успели переосмыслить свои представления. Чего именно они боятся в связи с привидениями? В первую очередь того, что злой дух заберет человека в свой мир – то есть неизвестно куда. «Он увидел на стене у раскрытой двери свежую кровь, стекавшую на пол. Ни трупа, ни костей не было. Только что-то темное колыхалось на ветру возле карниза при свете луны. Хикороку поднял светильник и увидел, что это пучок волос. И это было все, что осталось от Сетаро», – говорится в рассказе писателя XVIII века Уэда Акинари «Котел храма Кибицу». Непонятно и то, что становится с похищенным призраками человеком: возможно, он просто умрет в страшных мучениях, но может и сам превратиться в призрака. Далее, привидение может появиться откуда угодно, и от него нельзя спрятаться: Садоко Ямамура в «Звонке» выходит из телевизора, а Каяко Саэки в «Проклятии» – из зеркала, картины, одеяла, стола, шкафа и даже из театрального парика. Прежде чем убить или забрать жертву с собой, онре могут довести человека до бессилия: отвечая на телефонный звонок, он слышит зловещие звуки, а заглядывая в шкаф или чемодан – видит призрачные лица и руки.
Еще одна немаловажная деталь – то, что японские фильмы ужасов иногда почти ненароком поднимают всякого рода социальные проблемы: например, в ленте «Кошмарная легенда района Шибуя» мать, желая избавиться от ребенка, запирает его в камере хранения. Младенец оказывается девочкой, через пять лет превращается в онре и начинает убивать или уносить в другой мир всех тех, кто оставляет вещи в камере хранения. Выглядит она вполне классически – как маленькая девочка с длинными темными волосами. Этим летом в прокат выйдет необычный фильм под названием «Проклятые. Противостояние». Что будет, если Садако Ямамура из «Звонка» встретится с Каяко Саэки из «Проклятия»? Едва ли эти два призрака захотят терпеть друг друга и делиться жертвами. Борьба между ними неизбежна, но может ли один онре уничтожить другого? Вскоре зрители смогут это узнать. Делать кроссоверный фильм ужасов, объединяющий в одном сюжете персонажей из разных франшиз, коммерчески выгодно: в кинотеатры ринутся фанаты и «Звонка», и «Проклятия». Интересно к тому же посмотреть, как может выглядеть их схватка.
Идея противостояния привидений является свежей и позволяет окинуть мифологию злых духов свежим взглядом. Им оказывается свойственен эгоизм и собственнические чувства: они не любят, когда «коллеги» из потустороннего мира приходят на их территорию. Неочевидно также и то, что между ними может начаться конфликт, который обычно происходит между призраком и человеком. И еще: существуют ли обстоятельства, при которых они могут стать союзниками? Возможно, в ленте будет затронут и этот вопрос.
Несмотря на страх японцев перед привидениями, потусторонние силы являются для них также и одной из форм развлечения. Так, во времена Эдосского сёгуната (1603–1867), когда страной правил род Токугава, была очень популярной игра под названием «Хяку моногатари» (Собрание ста рассказчиков). Люди собирались ночью большой компанией, зажигали 100 свечей и рассказывали 100 страшных историй, задувая после каждого из них по одной. Когда гас последний огонек, должен был появиться призрак, и нередко он и правда появлялся – в буйном воображении игравших. Эта игра хорошо известна и сегодня: японская молодежь зачастую играет в нее, чтобы пощекотать себе нервы. Ради развлечения они зачастую посещают всякого рода заброшенные дома, больницы и тюрьмы, где, как считается, собирается нечисть (по большому счету как и у нас). Самые бесстрашные ищут призраков в лесу Аокигахара на острове Хонсю, где было совершено множество самоубийств и где до сих пор, согласно легендам, обитают души всех добровольно расставшихся с жизнью.
И хотя длинноволосые духи сегодня – это бизнес и развлечение, зачастую риелторам бывает непросто продать дом или квартиру, в которых было совершено убийство. Старшее поколение в отличие от молодежи предпочитает не проверять на себе правдивость фольклорных преданий.
