Жизнь берет из книг не меньше, чем книги из жизни. Фото Reuters |
Мишель Уэльбек. Покорность.
– М.: Corpus, 2015
Нашумевший роман Мишеля Уэльбека «Покорность» с некоторых пор можно прочитать на русском языке, и русскому читателю сложно уйти от сравнения с антиутопией Елены Чудиновой «Мечеть Парижской богоматери». Русский роман-предупреждение вышел раньше французского, но романтизм Чудиновой, построившей свой сюжет на апологии христианской Европы, кажется особенно наивным по прочтении сардонического сочинения Уэльбека.
В «Мечети» реальность механически вывернута наизнанку, там над Европой властвуют исламисты, а им противостоит боевое католическое подполье. Неизвестно, прочитал ли Уэльбек книгу русской писательницы, но он решительно разрушает этот упоительный миф. У него католическое сообщество, тихо отцветающее в стенах монастырей, первым покорно отдается новой власти, возглавляемой мусульманской партией. Клерикалы блаженно медитируют в сени средневековой Мадонны, со светлой грустью прощаются с величием христианской Европы, потому что понимают – им тоже достанется от общего пирога саудовской благотворительности. Бог-то общий!
Кандидат от победившей на демократических выборах партии «Братья-мусульмане» в романе Уэльбека уверяет избирателей в своем уважении к трем авраамическим религиям, а его проект связан не с нашествием иноплеменной орды, но с интегристским духом Евросоюза, стирающим национальные границы. Более того, границы Европы и Азии. Новая империя, охватывающая Средиземноморье, новые возможности и все такое. Объединяющим началом служит идея поддержки традиционных ценностей, прежде всего семьи. Да, семьи полигамной, но тем лучше, решает герой Уэльбека, 40-летний профессор Сорбонны, страдающий от геморроя и угасания либидо.
|
Русская писательница отдала на «растерзание» исламистам Францию, а позже то же самое сделал француз. Но можем ли мы, россияне, эдак свысока судить старушку Европу? Если кое-что отредактировать в романе Уэльбека, изменить некоторые реалии, вполне можно было бы написать антиутопию на российском материале. Возможна ли капитуляция наших «хранителей скреп» перед исламизацией? Все возможно. Все отлично помнят идею протоиерея Всеволода Чаплина, когда он еще был в бюрократической силе, соединить Святую Русь с халифатом. Также памятна зеркальная фраза верховного муфтия Талгата Таджуддина о том, что для отечественных мусульман халифат – это Русь. Недавно глава церковной дипломатии РПЦ митрополит Иларион (Алфеев) на вопрос «Коммерсанта»: «РПЦ не пугает стремительная исламизация Европы?» – ответил: «Нас гораздо больше пугает утрата европейскими государствами христианской идентичности, христианских корней. Глава папского совета по содействию христианскому единству кардинал Кох, еще будучи епископом в Швейцарии, как-то сказал: «Мы должны бояться не сильного ислама, а слабого христианства». Я с этим утверждением абсолютно согласен».
Конечно, вышеупомянутые примеры прежде всего свидетельствуют об административной грации клерикалов, но и в вымышленной Франции 2022 года Уэльбека все начиналось с учтивого мульти-культи. Да, в России нет мусульманских партий, а когда в 1990-х годах они появлялись, то не имели электоральной популярности. Но сегодня власть настойчиво внедряет в сознание россиян мысль о том, что миссия нашей страны – защита традиционных ценностей, и эта запрограммированность может быть востребована под любой партийной ширмой. В какой-то момент станет не очень принципиальным, какого цвета духовные скрепы – красного, зеленого или коричневого, лишь бы скрепляли распадающуюся в буре мировых катаклизмов стабильность. Да, и кандидат на лидерство уже есть… В общем, кто не понял – тот поймет.
Слово «ислам» переводится с арабского как «покорность» (Всевышнему). В русском культурном наследии тоже есть похожее понятие, знакомое всем церковным людям, – послушание.
Иными словами, господин Уэльбек мог бы приехать в творческую командировку в Россию, поселиться в каком-нибудь городе республиканского значения, пропахшем молодым барашком, и написать новый остросюжетный политический триллер – специально для российского читателя.