Станислав Минин
Фото патриарха рядом с понтификом – одновременно заявка на лидерство в мировом православии и декларация России о невозможности ее изолировать. Фото с сайта www.patriarchia.ru
Встречу патриарха Московского и всея Руси Кирилла и папы Римского Франциска, думается, назвали «встречей тысячелетия» не только из невежества. Конечно, исторической правды в этом определении нет. Папы за последние 50 лет неоднократно встречались с патриархами Константинопольскими, а взаимные анафемы были сняты еще в 1964 году. Сама дата раскола Церкви – 1054 год – условна. Еще в конце XI века византийский император просил у латинского Запада помощи в борьбе с турками, а подлинный раскол произошел в 1204 году, когда крестоносцы захватили Константинополь. Да и как бы то ни было, а Русь тысячу лет назад находилась на периферии христианского мира, едва приняв крещение.
Однако в отношении встречи в аэропорту Гаваны историческая конкретика кажется не вполне удобной, наводящей на лишние вопросы. Если Константинопольские патриархи уже давно встречаются с папами, то почему медлит Русская церковь? Или же, напротив, все эти годы другие православные иерархи, особенно греки, слишком спешили в римские объятия, а Москва оставалась обоснованно скептичной? В таком случае что же произошло теперь? Скепсис перестал быть обоснованным? Что-то изменилось в поведении Ватикана и католиков?
Претензии Русской православной церкви к Римско-католической хорошо известны. РПЦ с начала 1990-х годов хотела, чтобы Ватикан осудил и приструнил украинских греко-католиков, захватывавших православные храмы. Московский патриархат также обвинял Рим в прозелитизме, то есть обращении православных в католицизм на территории России и стран СНГ. В РПЦ утверждали, что в российских католических приютах русских (читай – православных) детей не пускают в православные храмы, к православным священникам. Учреждение четырех католических епархий на территории России было воспринято как подготовка к широкомасштабной миссии. Нынешний патриарх, а тогда глава Отдела внешних церковных связей Московского патриархата митрополит Кирилл (Гундяев) напоминал в письме митрополиту Тадеушу Кондрусевичу, что Католическая церковь в России ведет свою миссию «не среди диких племен, никогда не слышавших о Христе, а в стране с тысячелетней христианской культурой и крупнейшей Православной церковью».
Все признаки «католического прозелитизма» в России можно обнаружить и сегодня – при большом желании. Учрежденные в 2002 году епархии также по-прежнему функционируют. Что касается украинских греко-католиков, или униатов, то на общеполитическом фоне обострился и конфликт между ними и православными. Однако в 90-е годы и в первое десятилетие нового века все это служило препятствием для встречи патриарха и папы, а сейчас перестало мешать.
Что произошло? Совпадение сразу нескольких факторов. Умер папа Иоанн Павел II, вызывавший у РПЦ подозрения польским происхождением и миссионерским драйвом. Характерное для России 90-х массовое движение навстречу Западу и западной культуре, включающей в себя и религиозные традиции, стало сходить на нет, сменяться патриотизмом, понимаемым как антизападничество. Обострилось противостояние Москвы и Константинополя, на фоне которого вялотекущий конфликт с Римом перестал казаться столь значимым. Католическая церковь погрузилась в пучину внутренних проблем – от скандалов со священниками-педофилами до финансовых махинаций. Интерес Ватикана к России стал угасать.
Стало ясно, что возможности Святого престола контролировать украинских униатов, мягко говоря, ограничены. Одергивания и увещевания из Рима едва ли могли дать эффект. Сейчас, после встречи в Гаване, лидер греко-католиков верховный архиепископ Святослав Шевчук открыто раскритиковал текст подписанной папой и патриархом Кириллом декларации. Многие верующие, по словам Шевчука, чувствуют себя «преданными Ватиканом, разочарованными половинчатостью правды… и даже косвенной поддержкой со стороны апостольской столицы агрессии России против Украины». Униаты недовольны тем, что Рим уже не первый раз трактует конфликт в Украине как внутреннее противостояние, не делая акцент на роли в нем Москвы.
Люди, близкие к переговорам РПЦ и Ватикана в 90-е, рассказывают, что со стороны московского патриарха желания встречаться с папой не было, даже когда атмосфера казалась более или менее спокойной. С тех пор РПЦ стала активнее высказываться по поводу христианских корней и консервативных ценностей Европы, за которые православные верующие должны бороться вместе с католиками. Этот дискурс во время третьего президентского срока Владимира Путина подхватила и российская власть, во-первых, заявившая о себе как о потенциальном лидере «консервативного интернационала», а во-вторых, на фоне «новой холодной войны» занявшаяся поиском союзников на Западе. Этими союзниками становились все внутренние критики западной системы. Греческие леваки, недовольные капитализмом и засильем Берлина. Националисты всех мастей, выступающие против мигрантов. Религиозные консерваторы, не принимающие однополые браки. Среди последних выделяются католики и их энергичный папа-аргентинец.
Другими словами, сложилась подходящая для встречи конъюнктура. Фото патриарха рядом с папой – заявка на лидерство в мировом православии накануне Всеправославного собора. Одновременно это и декларация России о невозможности ее изолировать. Общий интерес государства и Церкви позволил спрятать прозелитов и униатов под сукно.
В принятом в Гаване общем документе заявляется, что «униатизм», так беспокоивший РПЦ, не является путем к восстановлению единства Церкви. «В то же время, – говорится в декларации, – церковные общины, которые появились в результате исторических обстоятельств, имеют право существовать и предпринимать все необходимое для удовлетворения духовных нужд своих верных, стремясь к миру с соседями».
Есть мнение, что эти пункты – прорывные. Однако данные формулировки можно обнаружить уже в Баламандском соглашении 1993 года, рабочем документе, принятом Смешанной международной комиссией по богословскому диалогу между Римско-католической и православными церквами. Прорыв в том, что теперь документ, содержащий эти формулировки, подписан папой и патриархом Московским. Подписан внешне легко, непринужденно, без скандалов, демонстративного ухода с совместных встреч. Есть время хлопать дверьми, а есть время вежливо их друг другу придерживать.
