Япония глазами русского миссионера

Благодаря таким миссионерам, как Андроник (Никольский), возникла Японская православная церковь. Фото начала XX века

Однажды мне позвонили из «Экспресс-почты»: «Вам пакет из Японии…» Признаюсь, был удивлен и не успокоился, пока пакет не попал в мои руки. Сначала взялся за письмо. Оно на хорошем русском языке: «Позвольте представиться. Я – Симидзу Тосиюки (русское имя Игорь) – живу в городе Кобэ Японии и преподаю русскую литературу в Институте иностранных языков…» Симидзу-сан искал материалы об архиепископе Пермском Андронике (Никольском), жизнь и деятельность которого, особенно его миссия в Японии, интересовали и меня. Пользуясь случаем, он рассказал о православной общине в Стране тростниковых равнин, как в старину называли Японию. Подключилось воображение. Представил себе японских женщин в платках, со свечами у икон: довольно трогательная картина. Вспомнилось путешествие Андроника на край света свыше 100 лет назад…

В сентябре 1897 года иеромонах Андроник (Никольский), инспектор миссионерской семинарии на Кавказе, получил телеграмму из столицы, где сообщалось, что по решению церковных властей он должен ехать в Японию, чтобы проповедовать Христа в этой стране. Ему было 27 лет.

В октябре вместе с неким архимандритом, который в Японии уже бывал, Андроник выехал пароходом из Одессы. Описывая свой долгий путь на крайний Восток, он оставил интересные записи о тех местах, где пролегал его морской маршрут.

При остановке в Стамбуле он осмотрел знаменитый Софийский храм, давно уже не оглашаемый православными песнопениями, найдя его грязным и запущенным. Пол был застлан несвежими коврами. Сквозь закраску стен где-то проглядывали византийские росписи, и это внушило Андронику надежды на возвращение христиан в эти стены.

Прибыв в Афины, он посетил местного митрополита, который, беседуя, закурил, что на Востоке обычное дело и для духовенства. Угощенье было традиционное: варенье, вода, вино. Не все в Афинах ему нравилось, например, отношение к храмам, где проводились собрания по гражданским делам и выборы. Идеи «прогресса», на его взгляд, уже затмевали в Греции православие. Греческое богослужение он сравнил с грузинским, найдя ту же небрежность в обращении со «священным».

13 ноября путники прибыли в итальянский город Бари. Андроник описал свои наблюдения, как у католиков совершают крещение: «…попалась навстречу патеру женщина-язычница с мальчиком; он остановился, поговорил немного, погладил мальчика по голове, а сам попрыскал из… флакона святой водой – и крещение совершено. Для папы приобретена новая овца…»

Наконец, Рим, который он называет «святым городом». Здесь, в русской посольской церкви, Андроник узнал, что у настоятеля есть план построить собор, «чтобы в центре католичества хоть по внешности сделать известным православие». Поневоле вспомнишь нынешнюю РПЦ и ее гордость оттого, что из ее храма Святой Екатерины видны купола Ватикана.

По мнению русского миссионера, католики преследуют цель держать людей под своим влиянием, чтоб «бессознательно следовали за пастором». «В католицизме все имеет определенную цель… делается по определенному плану…» «Большим разумным пчельником» с множеством деятелей назвал он Католическую церковь. Ватикан показался ему «мрачным замком». Но католических семинаристов он нашел жизнерадостными, видя в них, впрочем, не вольность, а выдержанность. «Я с удовольствием засматривался на… семинаристов…» – писал он, не скрывая, что кое-чему можно было бы научиться у «иноверных».

Продолжив путешествие через океан на трансатлантическом судне, он стал очевидцем протестантского богослужения, в котором, к его удивлению, участвовали чуть ли не все пассажиры-американцы, причем отборная, с его слов, публика. Представители того класса, который в России и слышать не хотел о Церкви… Правда, Америку, которую Андроник пересек поездом, назвал «грубо-практической».

Прибыв в Японию, он принялся изучать местный язык и уже на третьем месяце разговаривал с японцами без переводчика, изумляя их своими способностями. Утверждают, что он знал около 1500 иероглифов. Потребовались огромные усилия: на сон оставалось не больше шести часов. Одновременно осваивал английский, уже тогда распространенный на Востоке. Сильные головные боли, которые он скоро почувствовал, возможно, и стали расплатой за труд.

Русская миссия в Японии имела свое дачное место. В местечке Тонусава, в горах, в пяти часах езды от Токио транспортом тех лет. Русские владения здесь составляли церковь, дом, несколько мелких построек «для служб». Все деревянное, «фигуристое, вычурное». Имелся также сад. Приехав туда, принимали ванну горной горячей целебной воды, члены миссии часами гуляли по саду, поднимались на высокую гору по священной для буддистов дороге, ведшей в древний храм. В мягком голубоватом воздухе, характерном для Японии, зеленые горы будто дремали. Религиозные разделения забывались.

На японцев он смотрел с уважением. В своих воспоминаниях записал: «Японец делает всё как на выставку… ко всему приложит… усердие». Но этого мало. Японцы удивляли его простотой восприятия христианства и глубиной веры.

Проповедовать истину, а не приспосабливаться к местным условиям – был его принцип. Не в пример католикам, одевшим в кимоно статую Богородицы. А в Китае, услышал Андроник, они и Христа изобразили китайцем с косой.

Службами в храме он не ограничивался. Общение с верующими продолжалось и после литургии. Совместные чаепития, посещения домов прихожан – всё способствовало сближению. Бывало, за день он посещал до 16 домов. Глаз радовали иконы, потрепанные от употребления молитвословы. Правда, церковное пение японцам чаще не удавалось. Но все искупалось их евангельской простотой. Расположившись у хибаци (жаровни с огнем посередине комнаты), священник и верующие вели задушевные беседы. Хозяева обыкновенно угощали: «опрятно и замечательно вкусно», вспоминал Андроник. Открытость местных людей порой изумляла. Одна православная японка приняла его, погруженная в ванну: в Японии это было привычным делом. Андроник объяснял: «Японцы вообще весьма не стесняются показываться совсем обнаженными… однако, кажется, нельзя сказать, что их нравы слишком развращены сравнительно с европейской распущенностью».

Через 11 месяцев миссионера победила болезнь. Повлиял климат. Пришлось взять обратный курс на Россию. В 1906 году он вновь приехал в Японию – уже епископом, заняв кафедру в Киото. Примерно через полгода, вновь испытав расстройство здоровья, он опять вернулся в Россию. 20 июня 1918 года архиепископа Андроника расстреляли чекисты. Он был обречен уже потому, что являлся убежденным монархистом.

Благодаря миссионерству таких, как Андроник, создалась Японская православная церковь. Ныне в ней числится 30 тыс. человек, столько же, сколько и 100 лет назад. Любопытно, что самым крупным зданием в Токио в начале XX века был православный храм. Во время двух войн, которые Япония вела с Россией, на православных верующих здесь смотрели с неприязнью, видя в них потенциальных предателей. Но даже в столь неблагополучное для них время последователи русских миссионеров не покидали Церковь.

От редакции 

Архиепископ Андроник (Никольский) причислен к лику святых Русской православной церкви, он мученически погиб от рук карательных органов Советской России. Видимо, этим обстоятельством определяется апологетический тон автора публикуемого выше текста. Однако следует отметить, что архиепископ Андроник также известен своими крайне правыми политическими взглядами, выразившимися в оправдании деятельности черносотенных организаций, нетерпимым отношением к католицизму и любому проявлению европейского влияния на Россию.