Все «русское» стало предметом пристального внимания

Православный Покровский собор в Ницце, юридическим собственником которого является Российская Федерация, может оказаться следующей жертвой юридических претензий к нашей стране. Фото Reuters

Арест счетов Бельгийско-Брюссельской епархии Московского патриархата и конфликт вокруг строительства храма в парке «Торфянка» на северо-востоке Москвы – на вопросы обозревателя «НГР» Владислава МАЛЬЦЕВА об этих громких событиях ответил председатель финансово-хозяйственного управления Московского патриархата, руководитель Управления Московской патриархии по зарубежным учреждениям архиепископ Егорьевский МАРК (ГОЛОВКОВ).

– Ваше высокопреосвященство, большой резонанс вызвала новость в СМИ о том, что в Бельгии арестованы счета местной епархии РПЦ. Вы могли бы подтвердить или опровергнуть эту информацию?

– У меня нет какой-либо информации, подтверждающей арест счетов Брюссельско-Бельгийской архиепископии. Проходившая в СМИ информация об аресте ее имущества и счетов не подтвердилась. Включение их в списки подлежащих аресту по «делу ЮКОСа» – это либо правовое невежество, либо правовой беспредел, скорее всего первое, которое возникло на ажиотажном желании нанести ущерб России, поэтому все то, что содержит понятие «русский», стало объектом пристального внимания. Надеюсь, это недоразумение разрешилось, и люди поняли, что Российское государство и Русская православная церковь являются разными субъектами права.

Мы называем нашу церковь Русской, до революции она называлась Российской, но в наших приходах, располагающихся в более чем 50 странах мира, люди самых разных национальностей. Я помню, как уже более 10 лет назад приехал в Ирландию, и настоятель нашего храма там с гордостью сказал мне, что среди его прихожан – представители 13 народов. Во Франции половина нашего клира – это этнические французы, многие из которых вообще не знают русского языка, окормляя франкоязычные приходы. В Вене у нас архимандрит-австриец, лишь немного говорящий по-русски, священник-голландец, священник-серб и т.д. Поэтому если говорить о той или иной стране, то желание навредить России через зарубежные приходы Русской православной церкви, безусловно, будет наносить ущерб жителям тех стран, в которых эти действия могут быть предприняты. На первом месте для нас Христос, а не политика и даже не страна, что позволяет быть в нашей Церкви людям самых разных взглядов и национальностей.

– Каков юридический статус общин РПЦ в этих государствах?

– Наши приходы в западноевропейских странах зарегистрированы по-разному, в зависимости от местных законов. Во Франции – как «культовые ассоциации» (есть такое понятие во французском праве), наш старейший приход Святого Николая в Риме – как ente morale, «благотворительная организация», в Ирландии наш приход на первом этапе был зарегистрирован чуть ли не как частная компания и т.д.

Отмечу, что приходов в Западной Европе у нас значительно больше, чем храмов. В Италии большая часть наших приходов размещается в храмах, предоставленных нам Католической церковью. Это культовые здания, в которых католики сейчас уже не совершают богослужений, бесхозные или находящиеся при больницах или государственных учреждениях. Известно, что часто эти культовые здания используются не по профильному назначению, в них размещают музеи, отели и т.п., поэтому католики считают, что лучше уж передать их православным по договору аренды или безвозмездного пользования. Раньше, как правило, эти договоры заключались нашими общинами или даже непосредственно священниками, так как даже не все общины были зарегистрированы, лишь несколько лет назад была зарегистрирована даже наша административная структура в Италии. Из собственных храмов у нас есть два ставропигиальных (их общины в прямом церковном подчинении патриарху Московскому. – «НГР») храма в Риме: Святого Николая на виа Полестро, которая княгиня Чернышева в 1924 году завещала Русской церкви, и недавно построенный храм Великомученицы Екатерины на вилле Абамелек, храм Святого Амвросия Медиоланского в Милане и храм Покрова Божией Матери в Равенне. Это основное. Некоторые из них оформлены на местные общины, некоторые на местное церковное управление.

– Храм на вилле Абамелек в Риме, кажется, принадлежит посольству России?

– Храм расположен на территории, входящей в комплекс посольства, и, конечно, является собственностью российского дипломатического представительства, хотя его приход имеет свой банковский счет, не зависимый от посольства.

– Какова ситуация с приходами РПЦ во Франции?

– Во Франции у нас небольшое количество приходов. Некоторые храмы переданы нам в пользование католиками, большая часть все-таки наша. Николаевский собор в Ницце находится в собственности России и передан ею в пользование Русской православной церкви.

– А храм Всех Святых в Страсбурге, официально называющийся представительством Московского патриархата при Совете Европы?

– Сейчас богослужения проходят в арендованном помещении. Строящийся храм расположен на земле, арендованной нами у города.

– Как обстоит дело с регистрацией общин в Германии?

– По-разному. У нас – если брать и Московский патриархат, и Русскую церковь за рубежом – были дореволюционные храмы, построенные в Баден-Бадене, Висбадене, Бад-Хобсбурге, Лейпциге, в других местах и принадлежавшие чаще всего Российскому государству. Потом, уже с началом нулевых годов, у нас стали появляться новые общины в Германии, и мы стали обращаться за помощью к католикам для передачи нам в пользование культовых зданий, кое-где выкупать у разных религиозных организаций храмы, как это было в феврале 2014 года в Бремене. За небольшую сумму, около 100 тысяч евро, мы купили большое храмовое здание, ранее принадлежавшее неопротестантам, так называемой Новоапостольской церкви. Опять-таки юридическими собственниками культовых зданий являются или приходы, или централизованная религиозная организация в Германии, которая зарегистрирована как субъект местного права.

– Есть ли в этой стране храмы, принадлежащие непосредственно Российской Федерации?

– Домовый храм в Магдебурге, на Лиенхардштрассе, 6.

– Западноевропейские епархии отправляют в Москву епархиальный сбор?

– Ни одна из зарубежных епархий не посылает никаких денег в Москву! Иногда, наоборот, мы помогаем некоторым епархиям в части их расходов.

– Имеются ли у Московской патриархии свои арендованные помещения на Западе?

– Нет, таких нет.

– Как вы, будучи куратором от РПЦ программы строительства 200 храмов в Москве, прокомментируете конфликт вокруг возведения храма в парке «Торфянка» на северо-востоке столицы?

– Должен отметить, что часто публикации в СМИ и блогах дают искаженную информацию о позиции Патриархии и православных верующих в целом. Например, выходят статьи с заголовками «Церковь против парка». Церковь всегда для людей, и, когда речь идет о строительстве храма, это никогда не должно служить в ущерб местным людям. Но если речь идет о выделении участка для строительства в каком-то парке, то обычно выделяется небольшая территория на окраине зеленого массива, чтобы там не было вырубки деревьев. Ведь все мы понимаем, что парки тоже жизненно необходимы людям для того, чтобы там гулять и дышать свежим воздухом. Более того, скажу, что где появляется храм, там, как правило, появляются цветник, лавочки, он становится местом притяжения для местных жителей.

– Нет ли здесь проблемы коммуникаций Церкви с жителями?

– Согласен, такая проблема есть. Иногда священники недостаточно проводят разъяснительную работу о будущем строительстве среди жителей. У нас есть хороший пример в этом отношении – храм на улице Берзарина. Участок под культовое здание был выделен практически на территории гаражного кооператива. Это заранее конфликтная ситуация! Обычно мы стараемся не брать такие участки, чтобы храм не служил яблоком раздора для жителей. Однако настоятель общины – священник Дмитрий Крутов – обошел всех участников кооператива, со всеми подружился, нашел со всеми общий язык и без какого-либо конфликта возвел сначала деревянный временный храм, а теперь выходит уже на строительство капитального. Здесь должен быть обмен опытом среди священнослужителей.

С другой стороны, часто местные жители не следят за объявлениями о публичных слушаниях, а по прошествии таковых к началу строительства начинают, как говорится, кусать локти. Многие живут мифами, что в храме каждый день будет колокольный звон, хотя звонят на самом деле нечасто, будут бомжи, но они есть везде, где есть люди, есть и в центре Москвы в оживленных местах, а отпевания умерших чаще всего производятся непосредственно в моргах или на кладбищах и т.д. Наконец, есть и те, кого можно с полным основанием назвать храмоборцами, кто ездит для этого из района в район.

Очень хотелось бы, чтобы наши люди начали смотреть и думать самостоятельно, перестали бы слушать разного рода заезжих агитаторов. В 1917 году их так же подбивали к протестам, печальный итог которых нам всем известен. И опять-таки священники, руководители викариатств должны больше общаться с людьми, ведь это наш народ, ради которого мы и строим храмы.

– Каковы должны быть действия православных верующих в этой ситуации?

– Ситуация, когда возникает конфликт или какое-то противостояние вокруг строительства храма, – это трагедия. И конечно, ответственность за нее несут те люди, которые проявляют насилие или нетерпимость либо подстрекают к этому – с любой стороны!

Патриарх, призвав всех, кто противостоит в парке «Торфянка», разойтись, сделал жест доброй воли, проявив те качества, которыми всегда обладала Церковь, – терпимость к людям, любовь к людям, благоразумие, житейскую мудрость. Сегодня очень важно избегать противостояния.

Сейчас то время, когда действительно лучше успокоиться, просто немного подождать, дать утихнуть страстям, вступить в мирный, цивилизованный диалог. Важно, чтобы никто не чувствовал себя победителем или проигравшим – ни те люди, которые выступают за храм, ни те, которые выступают против него. Хотя надо отметить, что первые уступили больше, добровольно отказавшись продолжать строительство храма. По призыву патриарха мы замораживаем возведение даже деревянного временного храма и ожидаем решения суда.