Агентство межрелигиозной безопасности

Государство присмотрит за тем, чтобы среди священнослужителей царили мир и согласие. Фото PhotoXPress.ru

Президент России Владимир Путин подписал 13 марта с.г. распоряжение главе правительства к 15 апреля «рассмотреть вопрос и представить предложения о создании федерального агентства по делам национальностей». Как следует из президентского распоряжения, в задачи новой структуры войдет «реализация государственной политики в сфере межнациональных и этноконфессиональных отношений», а также «разработка… государственных и федеральных целевых программ в сфере межнациональных и этноконфессиональных отношений».

Данную инициативу нельзя назвать неожиданной. 16 октября 2013 года председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко высказала идею о том, что «в России обязательно нужен комитет по делам национальностей и религиозных объединений, потому что та структура в лице Минрегиона, которая существует… не способна отвечать за выработку национальной политики и рекомендаций для органов власти всех уровней в вопросах межнациональной политики». Двумя днями позже пресс-секретарь президента Дмитрий Песков подтвердил: «Сейчас действительно рассматривается вопрос о введении поста, руководитель которого будет в том числе заниматься межконфессиональными отношениями». Как видим, до практической реализации инициатива добралась лишь спустя полтора года.

Дело не только в неспешной проработке вопроса. Как отметил «НГР» член экспертного совета комитета Госдумы по делам общественных организаций и религиозных объединений, в нулевые годы работавший ответственным секретарем Комиссии по вопросам религиозных объединений при правительстве РФ, Андрей Себенцов, и ранее «Совет безопасности России неоднократно предлагал создать такой орган по делам религий, и всегда эта инициатива умирала, в первую очередь из-за сопротивления Русской православной церкви». Патриарх Алексий II на встрече с духовенством в Даниловом монастыре 23 ноября 2005 года откровенно объяснил, почему выступает противником создания подобного органа: «Сегодня, если нужно, мы встречаемся с президентом, разговариваем по телефону с любыми министрами, а Совет по религии возьмет эти функции на себя и никого не будет пускать». Выступив 17 октября 2013 года с критикой озвученной Матвиенко инициативы, председатель Синодального отдела по взаимоотношениям Церкви и общества РПЦ протоиерей Всеволод Чаплин также вспомнил «Совет по делам религий при Совете министров СССР, который пытался быть буфером в отношениях религиозных общин с любыми органами государственной власти, отвоевав себе право согласования всех решений». В то же время исламские деятели – председатель Международной исламской миссии Шафиг Пшихачев, являющийся также представителем Координационного центра мусульман Северного Кавказа в Москве,  и председатель Духовного управления мусульман Нижегородской области Умар Идрисов – в октябре 2013 года поддержали создание государственного органа по этноконфессиональным делам.

Необходимость в подобном ведомстве, говорит Себенцов, диктуется тем, что зачастую у российских государственных структур «очень бедно» в плане полной и объективной информации о религиозных организациях и верующих. Исключение составляет разве что Министерство юстиции, но, как отмечает Себенцов, «оно работает не с позиции изучения» религиозных организаций, а по линии регистрации и контроля их деятельности. В то же время «для принятия разумных взвешенных решений» необходимы специальные структуры, как изучающие, так и взаимодействующие на основе этой информации с Церквами, муфтиятами и т.д., аналогично функциям МИДа и институтов, посвященных различным странам (Ближний Восток, США и Канада и т.д.), в иностранных делах, считает Себенцов.

«Прежде всего в полномочиях агентства должно быть отслеживание ситуации и пресечение межэтнических и межрелигиозных конфликтов, – в свою очередь, указал «НГР» член научного совета Московского центра Карнеги Алексей Малашенко. – Поэтому важно, как будут построены (в агентстве. – «НГР») отношения между центральным органом и региональной сетью, важно, чтобы поступающая (из регионов. – «НГР») информация была правдивой, с чем у нас вообще очень проблематично». В этой связи нельзя не упомянуть решение, принятое в декабре 2013 года в управлении внутренней политики администрации президента, о развертывании сети центров мониторинга межнациональных отношений в регионах. В июле 2014 года это решение было официально оформлено в рамках Министерства регионального развития, выполнявшего тогда функции надзорного ведомства над этноконфессиональной сферой. При презентации сети центров мониторинга в 2014 году глава Минрегиона Игорь Слюняев отметил, что к их созданию привлечены в субъектах Федерации «институты гражданского общества и экспертное сообщество». Судя по всему, сейчас эти центры (если они были в итоге созданы) вольются в новое федеральное агентство. Тем более что в сентябре 2014 года Министерство регионального развития было ликвидировано.

Председатель совета Российской ассоциации религиозной свободы Александр Кудрявцев, ранее занимавший пост ответственного секретаря Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при президенте России, обращает внимание на особенности работы государственных структур: «В субъектах Федерации действуют в этой сфере различные органы, и мы не всегда видим там единообразную религиозную политику». Агентство, по его мнению, должно взаимодействовать со всеми этими органами для реализации принятой государством федеральной стратегии.

Есть и еще один аспект. «Насколько официальные главы религиозных организаций авторитетны для радикальной части верующих? – говорит первый вице-президент Центра политических технологий Алексей Макаркин. – Ведь это относится и к мусульманам, и к христианам». В то время как муфтии на круглых столах и встречах с чиновниками говорят о неприятии терроризма и экстремизма, некоторые их единоверцы из России едут воевать в Сирию или поддерживают джихадистов морально и финансово. 

В Русской православной церкви много борцов с инициативами государства в области электронного учета граждан или общин, готовых к уходу в катакомбы в прямом смысле слова. «Так что тоже возникает вопрос, контролирует ли Церковь свою паству», – продолжает эксперт. В этой связи можно упомянуть опыт партнеров России по СНГ. Среди функций созданного в 2011 году в соседнем Казахстане Агентства по делам религий были рекомендации к блокировке экстремистских интернет-ресурсов, контроль за выездом граждан за границу для обучения в зарубежных исламских вузах, ведение профилактической работы с бывшими членами запрещенных групп и т.д. Сами силовики отнюдь не всегда обладают достаточной экспертной базой для выявления подобных тенденций. Такой федеральный орган также может быть востребован в современной России.

Эксперты подчеркивают, что многое будет зависеть от авторитета и стиля работы конкретных чиновников, которые возглавят федеральное агентство, и от того, как будут выполняться их решения и не будет ли все сведено к имитации бурной деятельности. Однако поиски новых возможностей для контроля над духовной сферой могут свидетельствовать об осознании недостаточности самоорганизации религиозных и национальных объединений, особенно в случае острых противоречий между ними и необходимости в таких случаях исполнения государством роли третейского судьи.