Наталия Дульнева
В борьбе с ересью крестоносцы разоряли целые города.
Войска Симона де Монфора изгоняют из города Каркассона его жителей.
Иллюстрация из летописного свода «Большие хроники Франции» (XIII–XIV вв)
Вероучение катаров – средневекового еретического учения – стремилось дать ответ на вопрос, не оставляющий в покое и наших современников: почему в мире господствуют зло и смерть, если Бог всемогущ, всеблаг и всеведущ? Приверженцы гонимой веры учили: если мы видим, что в обществе повсюду царят насилие и неправедность, а в природе все смертно и преходяще, то что-то с этим миром не так. Он не мог быть сотворен Богом, ведь все, что Бог создает, – благо по определению. Значит, наш мир создал кто-то другой или же он возник каким-то иным образом. Многие ученые считают, что изначально богомилы и западноевропейские катарские богословы полагали, что мир сотворен ангелом, который был преисполнен гордыни и пал. Но потом, в процессе изучения Писаний и особенно философии Аристотеля, они решили, что логичнее будет предположить, что ангелы не могли восстать против Бога по своей воле. Ведь Бог создал их благими, а зла он не создавал. Значит, нечто другое толкнуло ангелов на падение – какое-то другое начало. Так сформировался настоящий дуализм, который именуют абсолютным или радикальным и который впоследствии сделался доминирующей точкой зрения у «добрых людей», как они сами себя называли. Он опроверг теорию ортодоксов о том, что люди и ангелы сами виноваты в своем падении, поскольку свободно выбрали зло. Это ложь и насилие дьявола, или, философски говоря, «иного начала», подвигли Божьи творения к падению. Эта идея получила свое наиболее ясное и четкое философское завершение в «Книге о двух началах» – резюме на большой труд катарского епископа из Италии Джованни да Луджо.
По многочисленным документальным свидетельствам, в том числе и текстам, содержащим проповеди катаров, можно составить представление о том, что они считали себя настоящей Церковью Христовой, причем единственной, в которой возможно спасение души. Они говорили о своем «апостольском преемстве» и о том, что с незапамятных времен укрывались в подполье в различных странах Европы, в том числе и в Греции. Тем самым они разительно отличаются от так называемых еретиков-реформаторов, которые хотели только очистить Церковь, но не имели собственную. «Мы – не от мира сего; но вы, любящие мир, вы заключили сделку с миром, потому что вы – от мира (парафраза на Ин. 15, 19). Лживые апостолы, изменившие Слову Христову… вы свернули с пути, вы и отцы ваши. Мы же и отцы наши – наследники апостолов и остаемся ими по благодати Христовой, и так будет до конца времен. И чтобы различить вас и нас, Христос сказал: «По плодам их узнаете их» (Mф. 7,16). Наши плоды – это наследование Христа», – излагает суть учения катаров их противник аббат Эвервин Штайнфельдский в письме святому Бернару Клервосскому (1143 год).
И катары, и богомилы были организованы в религиозные общины, а образцом для них служили раннехристианские Церкви. В области иерархии они мало чем отличались от любой традиционной Церкви – у них тоже было разделение на клир и простых верующих. Катарский клир, собственно, и называли «добрыми людьми». Это были мужчины и женщины, которые давали обеты монашеского характера (целомудрия, общинной жизни и ненасилия) и в то же время исполняли функции священников, то есть проповедовали и имели право совершать таинства. Они жили в специальных общинных домах, но не были ни отшельниками, ни затворниками. Вход в эти дома был открыт для верующих, а сами клирики могли свободно уходить и приходить.
Катарские клирики, жившие в общинах, занимались ремеслами и торговлей, зарабатывая на жизнь трудом своих рук. Небольшие регионы возглавляли диаконы, а поместные Церкви – епископы, которые выбирались общим собранием клира. Во главе каждой Церкви было три епископа – совет. Никакой централизованной церковной власти по типу Римско-Католической не было, а между Церквами были партнерские взаимоотношения. Катары претендовали на то, что их Церковь является «кафолической» (вселенской). Поэтому своих оппонентов они называли «злобной Церковью Римской». И действительно, «Церковь добрых христиан» – это общеевропейское явление, просуществовавшее в общей сложности около полутысячелетия. Их общины встречаются и в Малой Азии, и в Германии, и во Фландрии, и в Испании. Поэтому очень ошибаются те, кто полагает, что катаризм – это только юг Франции.
Катаризм имеет свои особенности. Например, их единственное таинство – так называемое крещение Духом через возложение рук (consolamentum). Оно заменяло в катаризме практически все католические таинства – и брак, и рукоположение, и соборование… Пресуществление хлеба и вина в тело и кровь Христа «добрые люди» отрицали, поэтому вместо евхаристии у них практиковалось простое благословение хлеба перед общей трапезой. Крещение Духом было двояким – для тех, кто хотел стать клириком, оно практически означало посвящение в сан. Для большинства верующих же это означало принесение монашеских обетов на смертном одре, чтобы иметь возможность умереть, «отдавшись Богу и Евангелию». Кстати, подобное крещение на смертном одре или же принятие монашества перед смертью – это специфика античного и средневекового христианства. С этим связан еще один ритуал катаризма – почитание Духа Святого. Он состоит в том, что верующий при встрече с «добрым христианином» трижды совершал земной поклон и просил благословения. Этим он словно подтверждал свое «стремление к добру», то есть желание принять монашество хотя бы в последний час. Сам же катарский клир состоял из людей, представлявших различные сословия. В разных регионах большинство формировали разные люди: выходцы из бедного духовенства в Болгарии, богатого и образованного в Греции и Бургундии, средняя и мелкая знать – в Лангедоке и Италии…
И напоследок об отношении к радостям жизни. Катары не признавали таинства церковного брака, и их клирики в сексуальные отношения не вступали, как и их католические «коллеги». Но верующие жили как обычные люди – женились, заводили детей, имели романы «на стороне». Катарская Церковь не осуждала их за разводы или любовь вне брака, считая, что люди, не посвященные Богу, все равно не свободны от греха. Бывало, что «добрые люди» сами женили верующих, выступая свидетелями во время их брака как социального акта. Да и катарский клир в основном формировался из людей старшего возраста, которые уже имели семьи и вырастили детей, – культ девственности у них отсутствовал в отличие от католиков.
Многие католические, и не только, авторы обвиняли катаров Окситании в практике самоубийств путем уморения голодом (так называемая эндура). Однако и это оказалось лишь легендой. Это слово на окситанском языке означает просто «ритуальный пост», который проходил человек перед принятием consolamentum, чаще всего очень строгий пост, на хлебе и воде. Однако в XIV веке, во времена самых страшных преследований инквизиции, некоторые «добрые люди» и верующие выбирали голодную смерть, а не костер в качестве шага отчаяния. Но это никогда не было существующей в катарской Церкви практикой.
Христианство «добрых людей» вопреки тому, что о нем говорят, не стремилось к смерти и мучениям и никогда их не оправдывало. Но они выносили эти мучения и гонения так мужественно, что это изумляло даже врагов. А сам факт жестоких преследований только убеждал приверженцев этого христианского движения в том, что их путь – это путь апостолов и мучеников. Об этом говорят знаменитые слова одного из последних великих катарских проповедников – Пейре Отье: «Я скажу тебе причину, по которой нас называют еретиками: это потому, что мир ненавидит нас. И неудивительно, что мир ненавидит нас (1 Ин. 3, 13), ибо так же ненавидели и Господа нашего и преследовали апостолов Его… Ибо есть две Церкви: одна гонима, но прощает (Мф. 10, 23), а другая стремится всем завладеть и сдирает шкуру; и только та Церковь, которая гонима, но прощает, только она имеет право называться апостольской; ибо она как говорит, так и делает. А та Церковь, которая стремится всем завладеть и сдирает шкуру, это Римская Церковь».
