Михаэль Дорфман
Ультраортодоксальные районы – это город в городе, мир, отгороженный невидимой стеной.
Фото Reuters
«Потому что зло – это иллюзия, а на свете реально лишь добро, – Реб Дуделе щелкнул пальцами, усмехнулся и продолжал. – И если мы с Богом, то нам нечего бояться. Куда бы мы ни попали, везде есть Бог, а потому – не страшно. Ввергнет в нищету – и там есть Бог. В болезни – мы тоже с Богом, в нищете – с ним. А если пошлет нас в ад, то и там не страшно, потому что Бог и там есть».
Эти слова можно считать эпиграфом к моим этнографическим путешествиям в еврейские религиозные кварталы в Бруклине. Вот и сейчас мы сидим в маленькой синагоге, которую принято называть на идиш «шул», дословно «школа», то есть место, где изучают Священное Писание – Тору и Священное предание – Талмуд. Помещение наскоро переделано из какой-то мастерской. Вход с заднего двора. Никаких вывесок. Случайная мебель, в основном разнообразные стулья, шкафы и полки, набитые книгами. Несмотря на свою неприглядность, место это довольно престижное в религиозных кругах. Что нет никакой роскоши, и даже наоборот, все довольно заброшено, так роскошь и не нужна – только привлекает праздных людей.
Однако двери в шул открыты, и если зашел, то взглядом укажут место. Садись и учись со всеми. Еще скажут, что молимся мы наскоро, потому что молитва – это обращение к Богу и не надо отвлекать его лишними делами. Зато когда учимся, то делаем это не спеша и внимательно, потому что это разговор с Богом и такому диалогу мы должны уделять все наше время.
В еврейский Новый год, Рош а-Шана, иудеи начинают читать Библию сначала, с Книги Бытия, а история жертвоприношения Исаака в ее начале. Реб Дуделе цитирует мидраш, сборник устных сказаний и комментариев к Торе. Увидя, что Авраам собирается зарезать сына, Бог велит ему остановиться, но тот не слышит. И Бог снова велит ему остановиться, но Авраам опять не слышит. И тогда пришлось послать ангела, чтобы подменить мальчика на козленка. Мораль здесь такова: даже если свято веруешь в то, что делаешь Божье дело, все равно слушай свою совесть, потому что это и есть голос Бога.
Хлеб и Тора
Сказанное в Талмуде «эйн кэмах, эйн Тора» можно перевести «если нет хлеба, не будет и Торы». Центр жизни религиозного квартала не только в синагоге. В другом конце Бруклина, в районе Боро-Парк, расположен большой религиозный супермаркет сети Super 13. Почти все покупатели здесь набожные евреи, ультраортодоксы, так называемые харедим (от «харед» – «богобоязненный»). Все мужчины одеты в черные шляпы и кафтаны. Однако опытный взгляд сразу различит множество особенностей в одежде и манерах, определит, кто есть кто в очень многообразном мире религиозного еврейства.
В этом супермаркете кошерно все, что только может быть кошерным. Большинство брендов здесь неведомы потребителям крупных франчайз американских супермаркетов. Еще более непривычно то, что многие покупатели проходят мимо кассы с наполненными тележками и ничего не платят. В некоторых тележках товара на сотни долларов. Здесь еще действует система кредита, исчезнувшая в Америке с появлением кредитных карточек. На языке восточноевропейских евреев – идише система называется «офшрайбн» – «запиши на меня». Покупатели берут, что надо, а раз в неделю, или в месяц, или когда есть деньги, кормилец приходит в магазин и расплачивается. Как правило, это отец семейства, но в некоторых семьях традиционно мужчина занят изучением тайн Торы, а зарабатывает и распоряжается деньгами женщина.
 |
| В дом учения попасть может каждый, но непосвященному здесь делать нечего.
Фото Reuters |
– Мы – община, – продолжает реб Симхэ, – мы тут все живем. И если я не увижу его завтра, то увижу на следующей неделе, через месяц... Если не должника, то его маму, его дядю, его родственников. Слава богу, – говорит реб Симхэ, – мы не жалуемся.
«Офшрайбн» основывается на общинных связях, исчезнувших в предельно отчужденной и индивидуалистичной Америке. Реб Симхэ говорит, что долгов в его супермаркете на сотни тысяч долларов. Однако он не боится пойти по миру. Больше половины его клиентов берут товар в кредит. Среди них множество бедняков, которые не способны выплатить долг. Однако супермаркет не прогорает благодаря другой необычайной для Америки особенности. Богатые здесь погашают долги бедных. Причем делается это анонимно, совершенно в библейском духе, когда левая рука не знает, что делает правая. Должники не знают, благодаря чьей милости они могут кормить семьи, а жертвователи не знают, кто конкретно пользуется их благотворительностью.
В современной Америке, где корпоративные порядки проникают повсюду, а филантропия все больше становится бизнесом и средством укрыть деньги от налогов, такое почти невозможно встретить. Все совершенно анонимно проходит через различные благотворительные организации, потому что так постановил еще еврейский ученый XII века Абу Имран Муса бин Маймун бин Абдалла аль-Куртуби аль-Исраили, известный евреям как Рамбам, а европейцам как Маймонид.
Такая замечательная система взаимопомощи возможна не только из-за очень сильной общественной спайки, но и благодаря другому, тоже почти не виданному в Америке феномену. Бедные и богатые здесь продолжают жить вместе, закупаются в одном и том же супермаркете. Это большая редкость в Америке, где все, от порядка налогообложения до системы образования, подчиняется жесткой стратификации общества. Взаимопомощь не могла бы работать, если бы набожные евреи были бы расслоены или рассеяны, как другие американцы.
Невидимая стена
Общинность и сплоченность имеют свою оборотную сторону. Зачастую люди объединяются не только по принципу «кто мы такие», но и «против кого будем дружить», говорит житель религиозного квартала Вадим. Он был социологом в Украине, а затем попал в Штаты и уже пять лет живет здесь нелегально. Вадим – русскоговорящий украинец. В религиозных кварталах его знают и привечают, и он здесь подрабатывает на разных работах. Заодно Вадим ведет исследование жизни набожных евреев и надеется когда-нибудь опубликовать его. Для этого он даже немного овладел идишем, что значительно облегчает контакты с религиозными евреями.
Ведь кажущаяся простота общения вовсе не проста. В школу реба Дуделе, конечно, может зайти каждый, но без идиша там нечего делать. Женщинам и неевреям тоже. Место человека в религиозном иудейском обществе определяют по множеству кодов, понятных лишь посвященным, – по акценту, манере разговаривать, прическе, элементам одежды. Огромную роль играют родственные связи.
«Сплоченность их общины прямо пропорциональна чувству исключительности, – говорит Вадим. – Как правило, чем прочней здесь смычка между людьми, тем выше и незримые заборы, отделяющие общину от внешнего мира. Самоидентификация строится не только на том, во что люди верят, но не меньше на том, что они отрицают. Это может быть и современное гендерное разнообразие, и феминизм, но часто и отрицание других этнических и расовых групп».
 |
| В кошерных супермаркетах сохранилась уникальная система кредита на доверии.
Фото с сайта www.wnyc.org |
«После теракта 11 сентября 2001 года, – говорит Вадим, – американцы стали куда большими патриотами. Этот патриотизм имеет свою цену – исключение из консенсуса арабов и вообще мусульман».
«На первый взгляд харедим довольно замкнуты, – говорит Вадим. – Вроде бы противятся современному миру, выглядят какими-то пришельцами в таком современном городе, как Нью-Йорк. Когда же узнаешь их поближе, то во многих аспектах они необычайно всесторонние и включают в себя множество людей, исключенных из мейнстрима современного общества. Я ухаживал тут за инвалидами, физическими и ментальными, – рассказывает он. – Я поначалу был поражен, насколько это общество внимательно относится к своим инвалидам, стремится обеспечить их полноправное участие в общинной жизни. Инвалиды могут иметь очень серьезные болезни, поврежденные когнитивные способности, и тем не менее они всюду желанны, их всюду приглашают, они полноправные участники всего, что происходит. Невероятно представить себе такую вовлеченность, если бы эти люди родились не только в России или Украине, но и в довольно дружественных к инвалидам Америке или Израиле».
«Для человека очень важно быть нужным, и общины набожных евреев как никто умеют давать своим людям это чувство», – говорит Вадим.
Это чувство существует не только на религиозном уровне, когда знаешь, что если не придешь в крошечную общину вроде той, что у реба Дуделе, то без тебя может и не собраться «миньян» – кворум из десяти взрослых мужчин, обязательный для полноценного богослужения. Дело еще и в том, что человек чувствует себя нужным в повседневной жизни. Люди проявляют заботу. Им небезразлично, что с тобой происходит.
«Я никогда не стану ни иудеем, ни тем более ортодоксом, – говорит Вадим, – однако за четыре года было много моментов, когда я чувствовал, что очень хотел бы быть таким, как они». Вадим выбрал для себя жизнь обычного американца с ее индивидуализмом, однако он знает, что рядом существует мир, в котором живут иначе. Такого знания нет у большинства людей светских, современных и не связанных никакими обязательствами ни перед другими людьми, ни перед Богом.
