Георгий Энгельгардт Подозрительность в отношении книг Саида Нурси родилась не на пустом месте. У структур безопасности России накопился ряд претензий к деятельности организации «Нурджулар», создавшей с начала 1990-х годов обширную сеть своих филиалов и образовательных учреждений в национальных регионах нашей страны. Программы более 30 турецко-татарских, турецко-хакасских, турецко-карачаевских и подобных им лицеев и колледжей вызывали ряд вопросов относительно индоктринации молодежи в духе пантюркизма, превосходства турецкой культуры.
Акцент на сферу образования – специфический «почерк» «Нурджулар». Создаваемые организацией лицеи рекламируются как учебные заведения, дающие качественное образование, туда отбираются способные ученики, всячески подчеркиваются академические и карьерные успехи выпускников. Движение занимается долгосрочными инвестициями в перспективную молодежь, стремясь формировать взгляды будущей элиты, а отнюдь не маргиналов или «детей улицы». Однако у властей возникает вполне обоснованный вопрос: кому будет лояльна эта элита, России или Турции?
Дополнительные сомнения вызывала и система стажировок учащихся нурсистских лицеев в Турции. Ряд выпускников лицеев были вовлечены в террористическую деятельность на Северном Кавказе.
Движение «Нурджулар» является одной из ведущих исламских сил современной Турции, пользуясь большим влиянием как внутри государства, так и за его пределами, в первую очередь – в среде турецкой диаспоры в Европе. Политическое влияние покоится на мощной экономической базе – контролируемые движением активы оцениваются в десятки миллиардов долларов. Весьма непросты отношения «Нурджулар» с основными политическими силами Турции, как с гражданскими властями, так и с военной элитой, главным оплотом светского характера государства и сохранения наследия Кемаля Ататюрка.
Так, в 1999 году деятельность общества была запрещена, а с нынешнего лидера «Нурджулар» Фейтуллы Гюлена обвинения в антигосударственной деятельности были сняты лишь в 2006 году. Однако вождь организации, уже длительное время проживающий в США, не торопится возвращаться на родину, а в своей критике светского государства в Турции стремится быть предельно осторожным.
Нурсисты не хотят излишне раздражать кемалистский, прежде всего военный, истеблишмент. Характерной чертой их взаимоотношений, помимо конфликтности, стал и поиск общих интересов как формы сосуществования. Одним из таких направлений стала деятельность «Нурджулар» за пределами Турции, в частности – на постсоветском пространстве и в тюркских регионах России.
Здесь возможности «Нурджулар» оказались весьма полезными для турецких властей в деле создания внешней сферы влияния. Речь идет как раз о пантюркизме и турецком национализме. Турецкое государство не может открыто создавать собственные структуры влияния в странах и регионах, исторически находившихся в зоне культурного, политического и экономического господства Турции (Балканы, Крым, Азербайджан) или рассматривающихся в качестве перспективных объектов пантюркистской пропаганды (тюркские регионы России, Средняя Азия). В свою очередь, образовательные структуры «Нурджулар» могут выступать в роли таких «центров влияния», трансляторов турецких идей и ценностей. Поэтому кемалисты вполне лояльно относятся к заграничной деятельности нурсистов, до тех пор пока она не влияет на политическую ситуацию в самой Турции.
«Нурджулар» – по сути политическая организация, имеющая свои филиалы во многих странах. Российские власти настораживало ее присутствие в таком чувствительном регионе, как Поволжье, и попытки превратить часть российского общества в «опорную точку» движения. Достаточно вспомнить Северный Кавказ, часть населения которого в середине 90-х подпала под влияние ваххабитских проповедников. Война там, по сути, не окончена и сегодня. Здесь же речь идет о мощной политической силе иностранного государства, лидер которой вдобавок находится на территории США.
На рубеже XX и XXI столетий власти пытались максимально ограничить внешнее влияние на российских мусульман. В начале 2000-х годов последовательно проводился курс на противодействие активности «Нурджулар» в России. Было закрыто большинство лицеев и финансировавших их коммерческих фирм, ряд турецких эмиссаров были выдворены из страны. Об успехах в противодействии экспансии «Нурджулар» отчитывался и действующий глава ФСБ Николай Патрушев. Видимо, решающим доводом стало обнаружение трудов Саида Нурси при обысках у членов ячейки «Хизб ут-Тахрир» в Татарстане. Понятно, что «Нурджулар» и «Хизб ут-Тахрир» – не одно и то же, но основное впечатление о Нурси у ФСБ сложилось вполне определенное.
Официальное российское мусульманское духовенство больше, чем кто-либо иной в нашей стране, отдает себе отчет во влиятельности нурсистов. Ссориться с «Нурджулар» ему совсем не с руки. Видят ли в нурсистах конкурентов? Скорее нет. Духовенство не допускает мысли, что тексты Саида Нурси завоюют огромную аудиторию в России, так как феноменальному успеху движения в Турции способствовали условия существования ислама при антиисламских гонениях. Воспитанников лицеев «Нурджулар» не призывают не посещать «официальные» мечети.
Резюмируя: логика властей, добившихся осуждения работ Саида Нурси, вполне ясна. Можно критиковать сам метод – запрет текстов. Но рассматривать этот запрет изолированно от той репутации «Нурджулар», которая сложилась в России, не приходится.
Дарья Гармоненко 
