Сергей Антоненко Ливан – это страна, где когда-то жили древние герои. Сюда из далекого Шумера за священным кедром добирались друзья-богатыри Гильгамеш и Энкиду. Здесь, согласно египетскому мифу, Исида искала и обрела тело своего брата и супруга Осириса. Ливан помнит «божественных» Александра Македонского (Искандера) и Юлия Цезаря, а также святого Георгия, совершившего свой змееборческий подвиг поблизости от Бейрута, древней Бериты.
Финикийское побережье всегда было краем предприимчивых людей, больше озабоченных интеллектуальной и экономической свободой, чем государственным суверенитетом. Страна много раз становилась транзитной территорией военных походов. В 15 км к северу от Бейрута горный отрог вплотную подходит к морю. В древности военный караван или крупное войско могли преодолеть этот каменный массив лишь с большим трудом. Находящееся здесь ущелье, по которому протекает Нахр аль-Кельб (Собачья река), – настоящий памятник тщете и суетности разного рода завоевателей.
С незапамятных времен властители разных стран оставляли на склонах ливанских гор свои граффити. Первым наскальную надпись оставил фараон Рамзес II (XIII в. до н.э.), последнюю – христианские фалангисты в дни гражданской войны 1975–1990 гг. А между ними знаменитые Навуходоносор и Каракалла. Все эти великие и непобедимые полководцы ушли в то самое подземное царство, из которого, согласно одному из преданий, и вытекает река Нахр аль-Кельб, получившая свое имя в честь собакоголового бога Анубиса.
В нынешнем послевоенном Бейруте до сих пор сохранилось немало «аттракционов войны» (именно так зачастую именуются подобные места в путеводителях). Брошенные жителями дома, пробитые пулями и осколками, странновато смотрятся буквально в трех шагах от нарядных витрин магазинов. Но тем не менее в этих свежих руинах есть что-то мрачно зачаровывающее, особенно в не подлежащих восстановлению многоэтажных офисных зданиях с черными кавернами окон.
Пожалуй, самым ярким примером типично ближневосточной мифологизации войны является бар «1975» – место молодежных тусовок на знаменитой бейрутской улице Моно в христианском секторе города. Здесь во время гражданской войны между христианами и мусульманами проходила городская линия фронта и находился «бейрутский Сталинград» (на площади Мучеников и в примыкающих кварталах). Тогда в апреле 1975 г. с бессмысленных и жестоких убийств палестинцами христианских ополченцев и христианами – палестинцев стал раскручиваться маховик столкновений по всей стране. Бар оформлен в защитных тонах военного камуфляжа. Выглядит это несколько трагикомично, поскольку ничего «декоративного» для Ливана в этом нет. На любом блок-посте можно наблюдать не фальшивые, набитые синтетикой, а настоящие мешки с песком.
Если нынешний раунд бесконечного ливанского поединка не продлится долго, то туристам помимо Бейрута я в первую очередь советую посмотреть два места – неповторимый по своему магическому обаянию горный курорт Ле Седр (Кедры) и, конечно, хрестоматийный Баальбек.
Кедр – государственный символ Ливана. Стоит сказать, что его «ближайший родственник» растет не в Сибири, а в Гималаях. Этому «национальному» дереву суждено было сыграть весьма значительную роль в мировой религиозной истории. Рощу, где растет это священное дерево, называют Арз ар-Рабб («Кедры бога»). Она расположена близ селения Бшарре, родины поэта-мистика Джубрана Халиля Джубрана.
Забираясь по петляющей дороге в горы, все время ожидаешь, когда сухие склоны сменятся армией зеленых красавцев-богатырей, о которых таким высоким слогом повествуют библейские пророки. «...был кедр на Ливане, с красивыми ветвями и тенистою листвою, и высокий ростом; вершина его находилась среди толстых сучьев. Воды растили его, бездна поднимала его, реки ее окружали питомник его┘ Он красовался высотою роста своего, длиною ветвей своих, ибо корень его был у великих вод┘» (Иез. 31:3-4,7).
Однако сейчас, увы, иссякли источники вод, несколько тысячелетий вырубки леса обнажили горы, вызвали эрозию почвы и ее высыхание. Дает о себе знать и изменение климата. Для Восточного Средиземноморья наступают невеселые дни, пустыня пожирает библейский ландшафт.
Но вот дорога делает еще один поворот, и из-за горных отрогов показываются наконец верхушки укрывшихся в ложбине кедров. Их здесь совсем немного, около 300. Но и этого числа деревьев хватает для создания совершенно особого микроклимата. Кедр почитался в древности благодаря антисептическим свойствам своей древесины: его не точат жуки, не облепляют грибы и мох. Жители древнего Ханаана считали, что кедровый лес насадил верховный бог Эл и передал его под охрану управителю Баалу.
Египтяне, называвшие Ливан «Кедровым плато», начали снаряжать сюда экспедиции за древесиной еще до основания своего Древнего царства. Во многом благодаря кедру установилась прочная связь некоторых финикийских городов с Египтом. Стране требовалось много чудесной древесины. Из нее изготавливали саркофаги и погребальные ладьи, сооружали своды гробниц. Кедровая смола, кедровое масло и кедровые благовония использовались в погребальных ритуалах по всему Ближнему Востоку, в Египте эти вещества применялись при мумификации. Кусочки кедрового дерева носились под одеждой: их терпкий запах отпугивал паразитов. Фараон Тутмос III сказал о кедре просто и выразительно: «Это дерево, которое Амон любит».
Библейские авторы уподобляют кедру непоколебимого праведника (Пс. 91:13). «Кедровым домом» Бога Израилева именуется возведенный финикийскими мастерами под руководством Хирама Иерусалимский храм (II Цар. 7:7). Талмудический ребе Йоханан проникновенно восклицает: «Мир недостоин пользоваться кедром. Для чего же тогда был создан кедр? Ради храма!» От деревьев веет поистине нездешним спокойствием, вечностью (кедр растет крайне медленно и живет до двух тысяч лет). Некоторые кедры в роще – современники христианства. В центре рощи погибшее дерево послужило основой для медитативной скульптуры «Пять Христов». В очищенном от коры и покрытом лаком остове дерева можно различить пять скульптурных образов Спасителя, созданных резцом мастера, который лишь слегка помог природе.
Персы-ахемениды, римские императоры, ливанские маронитские патриархи и британская королева Виктория пытались регламентировать или вовсе остановить вырубку кедров. Но священное древо продолжало истребляться. Всего в Ливане осталось около пяти кедровников, но роща близ Бшарре – самая знаменитая. Сейчас кедры уже никто не вырубает. Комитет друзей кедра следит за состоянием рощи, строго предупреждает посетителей, чтобы они не курили. Специалисты высаживают маленькие кедры, но пока те приживаются довольно плохо. Кажется, что священное древо принадлежит совсем иной эпохе, а не нашему суетному времени. По обочинам дороги вблизи рощи много лавок, где торгуют изделиями из кедра (на поделки идут спиленные в санитарных целях погибшие ветки). Не бойтесь обмана – характерный пряный запах кедровой древесины не спутаешь ни с чем.
Два горных хребта Ливан и Антиливан тянутся параллельно друг другу и как бы смотрят один на другой. Между ними – покрытая плодородным красноземом долина Бекаа (ее ширина невелика – от 8 до 14 км, а длина составляет 120 км). В средствах массовой информации Бекаа обычно упоминается как оплот экстремистов. Именно сюда, в место, где сосредоточена «Хезболлах», и лежит путь тех, кто желает осмотреть руины одного из самых грандиозных сооружений I Римской империи.
Выезжая из Бейрута и двигаясь на восток, очень скоро понимаешь, что власть столичного правительства становится эфемернее с каждым километром. Блокпосты правительственных войск встречаются все реже. Мы въезжаем на территорию «Партии бога» (именно так переводится название «Хезболлах»). Около горного перевала близ седловины ливанских гор открывается впечатляющий вид на противоположный хребет и затянутую дымкой Бекаа. Справа, на юго-востоке, возвышается царственно величавая гора Хермон, по-арабски Джебель аш-Шейх («Гора старца»), библейский Ермон, ручьи со склонов которого дают исток Иордану.
В талмудических текстах Хермон именуется «Тур Талга» – «Снежная гора». Эта могучая твердыня, не подвергшаяся, по мнению ученых, последнему оледенению, является одной из самых загадочных гор Библии. В тексте Писания она упоминается 13 раз. Ее название в Книге Судей – Баал Хермон – указывает на существование на этих высотах языческого святилища еще в ханаанский период (евр. «херем» – освященный, заповедный). О святости и величии Ермона говорят Псалмы, но в целом Библия довольно глухо повествует об этой горе. Не потому ли, что здесь проходил северный рубеж завоеваний Иисуса Навина и древние местные жители евеи были оставлены обитать в этом крае (очевидно, им позволили сохранить свой культ).
Руины одного из величайших чудес древности содержатся в образцовом для постоянно воюющей страны порядке. Баальбек возник на месте, где еще в I тысячелетии до н.э. существовало финикийское святилище. Само слово «Баальбек» переводится как «Господь долины». В эпоху Александра Македонского местный Баал был приравнен греками к богу Солнца, и святилище получило имя Гелиополис.
При римлянах Гелиополис стал центром имперской власти в Бекаа. Приблизительно в последние десятилетия перед приходом новой эры началось сооружение сакральной витрины империи: колоссального храмового комплекса в честь Юпитера, Бахуса, Венеры и Меркурия. От Британских островов до Красного моря отбирались лучшие мастера, чтобы воздвигнуть нечто до сих пор небывалое. В 60-е годы I века при Нероне было завершено продолжавшееся сто лет строительство храма владыки небес Юпитера. В следующем веке закончен храм покровителя виноделия Бахуса (по дороге в Баальбек можно заехать в местечко Ксара отведать производимого с римских времен чудодейственного напитка).
В III веке вне святилища среди городских кварталов был построен изящный храм-ротонда в честь Венеры. Храмы вместе с окруженными колоннадами дворами образовали непревзойденный в языческом мире комплекс. Замечательным является ландшафтное расположение ансамбля. Ливанские горы с их белыми зимой вершинами создают неповторимый по своей выразительности фон. Гелиополис достиг расцвета при императорах сирийской династии, в первую очередь при Гелиогабале (218–222 гг. до н.э), который, прежде чем достичь царской власти, был жрецом солнечного Баала в Эмессе (ныне город Хомс в Сирии). Всего на строительстве были заняты 100 тыс. рабов.
Гуляя по руинам этого ансамбля, задуманного с размахом и исполненного с мастерством и роскошью, не можешь отделаться от мысли о том, что именно здесь, на восточной окраине империи, старые боги, некогда принесшие Риму величие, решили выставить необоримый заслон против идущих с Востока новых богов (прежде всего Митры и Христа). Гелиополис – это, конечно, не «космодром инопланетян» (хотя его каменные блоки, добытые в местных каменоломнях, достигают двух тысяч тонн, особенно впечатляет доримский подиум храма Юпитера).
Все гораздо интереснее. Это памятник величайшей битве в истории Запада и Средиземноморья, битвы, проходившей без огня и звона оружия. Поразительным свидетельством исторической стремительности торжества христианства являются рельефы с изображением бычьих голов на бортах священного бассейна, они лишь вчерне намечены резцом скульптора. Комплекс так и не был окончательно достроен к тому моменту, как Галилеянин одержал свою победу.
Император Феодосий I (379–395 гг.) приказал разрушить алтари языческих храмов и возвести из камней прежних святилищ христианскую базилику. А в VI в. Юстиниан переправил в Константинополь часть гигантских гранитных колонн храма Юпитера и установил их в Святой Софии. В 634 г. сюда пришли арабы.
Свод суннитской мечети Омейядов (VIII век), перестроенной из византийской церкви св. Иоанна, сделан из кедра. Несмотря на то что перекрытиям несколько сотен лет, они продолжают источать свой неповторимый запах – аромат белых ливанских гор, аромат древности и святости┘
Фото из архива автора
Дарья Гармоненко 