Иван Радов Николай Николаевич Рыжков родился в 1868 г. в семье священника в слободе Борисовка Грайворонского уезда Курской губернии. Селение было большое, богатое, и, надо думать, Рыжковы не были так бедны, как другие сельские священнические семьи. Тем не менее выбора школы для сына у родителей не было. Для детей духовенства были доступны лишь школы "духовного ведомства", и отец направил сына в Курскую семинарию.
В ней юноша проявил недюжинные способности, но и это не открывало больших возможностей, так как с 1879 г. семинаристов запретили принимать в университеты. Надо было выбирать: либо принимать священство и идти на приход, либо продолжать учебу в духовной академии. Рыжков избрал последнее и поступил в Киевскую духовную академию, которую с отличием окончил в 1892 г., получив степень кандидата богословия.
Однако преподавание в духовной академии его не увлекало, видимо, Николай Рыжков искал чего-то другого. Но найти сразу место по душе ему не удавалось. В феврале 1893 г. он был назначен в столицу на должность правщика текстов в канцелярии Синода, которая ведала изданием богослужебных книг. Переезд в Петербург открывал перед ним много других возможностей. В частности, обладая исключительно красивым голосом, он начал серьезно заниматься пением, и вскоре ему стали прочить блестящую карьеру на оперной сцене.
Однако Рыжков так и не успел испробовать свои силы на сцене. В 1895 г. его назначили псаломщиком при посольской церкви в Вене. В обязанности псаломщика входило не только чтение и пение на клиросе, он также сопровождал священника, когда тот посещал прихожан для исполнения треб, вел административную работу по церкви и приходу, заведовал библиотекой и т.д. Исполнять эти обязанности при церкви российского посольства ему помогали хорошее знание немецкого языка и прекрасное образование.
Способности молодого псаломщика были отмечены послом, который в середине 1897 г. назначил его нештатным секретарем при генеральном консульстве в Вене, сохранив за ним и место псаломщика. В том же году Николай Рыжков поступил в Венский университет, который окончил по кафедре славистики в 1901 г., но, сдав экзамены, диссертацию писать не стал, а продолжил занятия пением.
К началу XX века перед ним открылись перспективы двух карьер: дипломатической или артистической. О священстве он уже и не думал. Во всяком случае, в 1897 г. при освящении православной церкви апостолов Петра и Павла в Карлсбаде (Карловых Варах) он наотрез отказался от предложения протоиерея Николая Апраксина, настоятеля русских храмов в Праге и Карлсбаде, принять священство.
В 1894 г. Николай Рыжков женился. В 1899 г. у него родилась дочь Ариадна. Родители души в ней не чаяли. Когда годовалый ребенок заболел дифтеритом и врач определил, что положение безнадежно, близкий к отчаянию отец молился всю ночь об исцелении умирающей дочери. Тогда же он дал обет посвятить жизнь служению Богу, если Ариадна выздоровеет. И чудо произошло.
Рыжков немедленно написал протоиерею Апраксину в Прагу, что согласен принять священнический сан. И 18 апреля 1901 г. митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Антоний (Ведковский) назначил его на должность настоятеля православной церкви в Праге. Удивительно, но Рыжков не был еще даже диаконом, то есть был простым мирянином.
Затем его вызвали в Петербург, где сначала поставили в диаконы, а уже на другой день рукоположили в сан священника. 21 июля он уже опять в Чехии, где совершает свое первое богослужение в карлсбадской церкви. Лето отец Николай проводит в Карлсбаде, где заботится о многочисленных русских посетителях курорта, зиму - в Праге. Чехи тогда составляли большинство населения города, но там же проживали достаточно многочисленные общины немцев и евреев.
Чехи преобладали численно, быстро рос их экономический и культурный потенциал, однако австрийское правительство неохотно уравнивало их в правах с господствующей немецкой нацией. В таких условиях славянская идея начинала приобретать важное политическое значение, поэтому австрийские власти как огня боялись панславянской агитации.
Священник охотно принимал чехов, интересующихся православием и Россией. По четвергам в семье стало традицией приглашать друзей и знакомых на ужин. Бдительные полицейские видели в этом крамолу, чуть ли не заговор, хотя чисто политических разговоров отец Николай не допускал. Как только разговор переходил на политику, он наполнял бокалы и запевал: "Кому чару пить", и разговор, естественно, обрывался. Именно поэтому некоторые считали его не только аполитичным, но и малоревностным православным.
В Праге священник Николай Рыжков преподавал Закон Божий детям православных чехов. Здесь же он обратил в православие 180 чехов-старокатоликов. Служил панихиды по "еретику" Яну Гусу, в дни пражского Славянского конгресса в 1908 г. отслужил при большом стечении народа панихиду на могиле протестантского пастора Яна Коллара (1793-1852), которого называли "родоначальником литературного панславизма", допускал в православном храме служение на чешском языке. Эти действия нельзя было никак подвести под статьи Уголовного кодекса, но они сильно раздражали полицию, которая досаждала Рыжкову вечными придирками и вызовами для дачи объяснений по разным поводам.
Все изменилось 1 августа 1914 г., когда Германия объявила войну России, а 6-го ее примеру последовала Австро-Венгрия. На вокзалах Вены и Будапешта бравурно играли оркестры, подвыпившие солдаты распевали воинственные песни, кричали, что вернутся раньше, чем созреют сливы. Чехи в подобной ситуации были в оппозиции к власти, которая навязчиво стремилась найти в их среде "заговор", руководимый из-за рубежа. Отец Николай показался подходящей фигурой, и его арестовали уже 7 августа 1914 г. в Карлсбаде.
Немецкая толпа попыталась даже расправиться с ним на месте, чему воспрепятствовала полиция. Затем священника отвезли в гарнизонную тюрьму, а через несколько дней выпустили под надзор полиции. Но тут вмешалась русская пресса. 22 августа петербургское "Вечернее время" опубликовало статью, в которой утверждалось, что "протоиерей Рыжков был горячим сторонником объединения... славянских народов Австрии под скипетром русского государя и в этом направлении энергично работал в Праге".
Другие газеты перепечатали это известие, что только сыграло на руку австрийской военной прокуратуре. Священника вновь заключили в тюрьму и вскоре перевели в Вену, где он провел 22 месяца в одиночной камере в так называемой "башне смерти".
Суд состоялся только весной 1917 г. Военный прокурор квалифицировал подсудимого как "зачинщика, подстрекателя и руководителя мероприятий, направленных на отторжение некоторых территорий от Австро-Венгрии, создание и усиление опасности для государства извне и в поддержке течений, могущих вызвать гражданскую войну внутри государства". В качестве доказательства приводились широкие связи отца Николая с чешскими славянофилами и славянофильскими организациями, но главное - с Владимиром Саблером, обер-прокурором Синода.
Обвинитель считал, что Рыжков вел подрывную деятельность против Австро-Венгрии прямо по заданию Синода. Подсудимый все обвинения отрицал, а свидетели защиты подтвердили, что никакой политической деятельности он не вел. Тем не менее 7 мая 1917 г. суд приговорил отца Николая к смертной казни через повешение.
К этому времени царский режим уже пал. Временное правительство начало через посредников переговоры об обмене священника на задержанного в России униатского митрополита Антония (Шептицкого). Обмен состоялся, и отец Николай вернулся в Петербург. Но его здоровье было подорвано, а тяжелые революционные годы и Гражданская война не способствовали поправке. Николай Рыжков скончался 6 февраля 1920 г. на 52-м году жизни.
