Михаил Мчедлов Суждение светского ученого о сугубо церковном документе, конечно, должно иметь свои особенности. Мне не пристало заниматься толкованием или комментированием собственно богословских аспектов текста. Но для обществоведа, очевидно, большой, а может быть, и исключительный интерес будет представлять раскрытие социального резонанса этого документа, определение его роли во взаимоотношении общества и Церкви, выяснение возможности обсуждаемого документа давать свои ответы на вопросы, вызванные современностью.
Если подходить с этих позиций, то данный документ принципиально важен в следующем плане. Российское общество, находясь в состоянии трансформации, модернизации, нуждается в том, чтобы этот процесс осуществлялся с учетом особенностей его истории и культуры. Игнорирование особенностей культурного компонента и духовно-нравственных ориентиров - причина многих бед наших непродуманных реформ.
Когда традиционный отечественный институт, каким является Православная Церковь, опираясь на исконные нравственные духовные ценности значительной части нашего народа, стремится дать ответы на злободневные социальные вопросы - это для меня очень важно.
Может возникнуть вопрос, на кого рассчитан обсуждаемый документ. Опираясь на данные проводимого нами общероссийского ежеквартального мониторинга, отмечу, что заявляют о своей вере в Бога в России около половины населения. Однако более 65% респондентов, то есть в том числе известная часть неверующих, признает в той или иной мере авторитет Церкви в социальных и нравственных вопросах и, очевидно, хотела бы прислушиваться к ее голосу. Правда, тут есть своя диалектика, а именно: что они хотят и что не хотят услышать от Церкви. Когда при массовых опросах ставится вопрос: хотели бы вы, чтобы общественная жизнь строилась на основе предписаний Церкви (то есть когда говорится о клерикальном варианте общественной жизни), то подобная возможная перспектива отвергается, в том числе верующими. Клерикальную модель поддерживают только около 5% православных, уже не говоря об исключительно отрицательном отношении инославных, иноверцев и неверующих.
Учитывая подобные ожидания и ориентации большинства населения, очевидно важно, анализируя "Основы социальной концепции Русской Православной Церкви", в первую очередь обращать внимание на те ее положения, которые подтверждают в новых условиях духовные традиции, особенности отечественной культуры, которые могут обеспечить духовный рост народа и способствовать прогрессу в разных сферах общественной жизни. Отталкиваясь именно от этих позиций, попытаюсь высказать ряд соображений, касающихся, на мой взгляд, положительных сторон документа, и в то же время поделиться некоторыми замечаниями.
Здесь не место сравнивать социальное учение РПЦ с аналогичными учениями других христианских конфессий. Но хочется отметить, что, например, католическая социальная доктрина (которой я занимаюсь не одно десятилетие) имеет более чем вековую историю. Она тщательно разработана, начиная с энциклики "Рерум Новарум" Льва XIII, Второго Ватиканского Собора вплоть до наших дней. Ей посвящены тысячи книг, выпущено много учебных пособий, она изучается в духовных учебных заведениях и т.д.
В православии до сих пор не было систематического изложения социальных проблем, но нельзя сказать, что "Основы..." возникли на голом месте. Православные богословы, философы, деятели Церкви так или иначе давно затрагивали социальные вопросы. Вспомним, например, рассуждения Нила Сорского о "нестяжательстве", критику русскими религиозными философами (Соловьев, Розанов, Булгаков, Бердяев и др.) капитализма и социализма. Особенно интенсивными были в последнее десятилетие выступления на Архиерейских Соборах Святейшего Патриарха и некоторых представителей Церкви.
Однако документа с таким широким охватом многих новых вопросов, новыми интерпретациями традиционных проблем в православии еще не было. Это, безусловно, новое и значительное явление не только для Русской Православной Церкви, но и всего вселенского православия в целом.
При анализе "Основ..." неизменно следует иметь в виду, что это идеологический документ, который все явления общественной жизни, от государства до морали, связывает с божественным началом, и в нем мировоззренческие приоритеты соответственно, как подобает характеру данного документа, расставлены таким образом, с которым не могут быть согласны светские люди. Это ясно. Но здесь речь о другом. Я попытаюсь выделить ряд позитивных общекультурных и социальных характеристик документа.
Во-первых, этот документ открыт для всех людей безотносительно от их мировоззренческих различий. Из содержания документа следует, что позитивные, благотворные для населения действия со стороны светских людей также являются богоугодными. В нем содержатся призывы к сотрудничеству в разных сферах: благотворительности, сохранения культурного наследия, защиты нравственности и т.д. Подобные приглашения к взаимному сотрудничеству представляются хорошей основой для возможных совместных действий.
Во-вторых, "Основы социальной концепции РПЦ" написаны хорошим современным русским языком. Используются и старые слова (соработничество, печалование и др.), которые приятно и полезно почаще вспоминать. Кстати, и выступления по телевидению митрополита Кирилла вызывают интерес по этой же причине: например, среди моих родных и близких есть и верующие, и неверующие. Неверующие так объясняют это: "Хоть чистую русскую речь наконец можно услышать". Когда в печати, на радио, телевидении превалирует неграмотная речь, неуместные заимствования из иных языков, проблема русского языка перестает быть чисто языковой, сугубо филологической, она превращаются в вопрос сохранения отечественной культуры.
В-третьих, документ отвечает духу современной цивилизации и по форме изложения, и по аргументации. В нем, как правило, приводятся рациональные доводы и рассматриваются те злободневные вопросы, которые обсуждаются и в светской среде. На таком уровне можно обсуждать проблемы даже на философском или политологическом конгрессе.
В-четвертых, в документе Церковь не только не связывает себя с сильными мира сего, но и дистанцируется от существующей власти. Эта тенденция проявилась, хотя и не так ярко и весомо, на Архиерейском Соборе 1994 года. Конечно, Церковь, исходя из своих традиционных позиций, законопослушна, лояльна к государству и готова сотрудничать с ним, но в документе четко заявлено, что эта лояльность имеет границы и пределы. В документе сказано, в каких случаях она может лишить поддержки государство. Разумеется, подобная позиция может вызвать неодинаковую реакцию у разных людей, находящихся у кормила власти. Особенно у тех, кто надеется на безоговорочную поддержку любых своих действий со стороны церковной организации. На мой взгляд, современная позиция Церкви правильная: зачем же 1000-летнему институту непосредственно связывать себя с тем или иным политическим строем или системой власти, которые могут существовать десятилетия или того меньше. Характеризуя взаимоотношения Церкви и государства, Патриарх на Юбилейном Архиерейском Соборе использовал термин "критическая солидарность". Я впервые сталкиваюсь с этим понятием в связи с политической позицией Церкви и полагаю, что оно очень уместно.
В-пятых, это реалистический и критический анализ отрицательных явлений, имеющихся у нас в экономике, морали, демографии и т.д., от которых страдает масса людей.
В-шестых, и на что особенно хотелось бы обратить внимание, - это патриотическая и социальная направленность документа. Он подготовлен с позиций защиты общенациональных интересов, отечественных нравственных устоев, против бездумных копирований иноземных "образцов", за многообразие форм собственности, межэтническую и межконфессиональную толерантность, в поддержку семьи, разумной демографической политики и охраны здоровья народа и т.д. Ряд идей "Основ...", выражающих тревогу за здоровье, благосостояние, нравственный уровень широких слоев населения, простых людей, соответствует исконной миссии Церкви. Она ведь и родилась как Церковь бедных. Порою в истории эта миссия отодвигалась на второй план, но в данном документе забота и попечение о бедных, малоимущих, обездоленных, социально-незащищенных находятся на первом плане.
Есть у меня и некоторые замечания.
Документ достаточно неровен, его разделы разработаны не в одинаковой мере тщательно, причем местами даже кажется, что его готовили разные люди. Квалифицированно и тщательно разработаны вопросы политики, государства, права, учтены всевозможные нюансы. Тут, вероятно, сказывается участие представителей Церкви в долгом, в том числе парламентском, обсуждении законодательных актов о свободе совести, участие в различных международных дискуссиях, что заставило их быть в курсе наиболее актуальных проблем политической практики.
Также современно и тщательно прописаны проблемы биоэтики, затрагиваются не только традиционные проблемы психотерапии, алкоголизма, наркомании, абортов и т.д., против чего Церковь выступала всегда, но и новые явления, о которых до недавнего времени еще не было и речи: клонирование человека, генетическое тестирование, дородовая диагностика, трансплантология, фетальная терапия и т.д. В подобных проблемах разбираются даже не все светские ученые или интеллигенция.
Вместе с тем в тексте есть разделы недостаточно и не на современном уровне разработанные. К таковым, на мой взгляд, относятся проблемы труда, собственности. Здесь все ограничивается традиционными трактовками, хотя тут и появилось много новых аспектов. Например, значительно влияет на сферу труда компьютеризация, информатизация, а собственность принимает сегодня новые формы. Кстати, в современной социальной католической доктрине проблемы собственности и труда разработаны более тщательно.
В тексте "Основ..." есть и противоречия. Например, в последнем абзаце вполне справедливо говорится о том, что в связи с изменением общественных условий отдельные положения концепции могут развиваться и совершенствоваться. Это вполне логичное утверждение, но в главе, где речь идет о государстве, написано несколько другое: там говорится о том, что Церковь не властна изменять что-либо в своем учении. Если это касается Символа веры, собственно принципов вероучения, то, очевидно, что Церковь ничего менять не будет. Но там же идет речь о государстве, сугубо политическом институте, исторические формы которого меняются, как и меняется отношение Церкви к нему. Здесь имеют место не только формальные противоречия, ведь подобная постановка вопроса, как мне представляется, противоречит самому духу документа.
Еще одно замечание касается вопросов демократии, взаимоотношения принципа соборности и единоначалия в сфере социальной деятельности Церкви. В документе много и содержательно говорится о вопросах демократии в разных сферах жизнедеятельности современного общества, но что касается сферы социальной деятельности самой церковной организации, то здесь явный крен в пользу Священноначалия. Разумеется, авторам документа виднее, как решать неизбежные (в том числе в светском обществе) противоречия данной проблемы, но представляется, что роль принципа соборности в социальной деятельности Церкви заслуживает большего внимания, и оно нуждается в новых подходах.
В заключение подчеркну, что "Основы социальной концепции РПЦ" - очень цельный, содержательный и разработанный на современном уровне документ, посвященный многим актуальным социально-политическим и нравственным проблемам. Он, конечно, не может объять необъятное. Когда на Втором Ватиканском Соборе обсуждался аналогичный документ ("схема 13" о Церкви в современном мире), среди журналистов была популярна такая шутка: священнослужители могут говорить обо всем что угодно, но они всегда будут в рамках 13-й схемы, потому что она не имеет сколько-нибудь обозначенных границ. Авторы "Основ социального учения РПЦ" пошли по другому пути: они взяли основные проблемы, заострили методы подхода к ним, показывая, что и сходные проблемы могли бы быть на этих путях разрешены.
Хочется думать, что этот документ будет еще изучаться и осмысляться, учитывая широкий охват затронутых в нем вопросов и их общественную важность.
Дарья Гармоненко 
