Рыцарь священного предания

В.Н. Лосский. Богословие и Боговидение. М.: Издательство Свято-Владимирского Братства, 2000 г. 632 с.

Выход сборника статей "Богословие и Боговидение" Владимира Лосского - это событие в нашем книгоиздании. В одном томе собраны все книги известного богослова, которые издавались небольшими тиражами Свято-Владимирским братством в 1995-1996 годах. Издание является исправленным и дополненным, уточнены многие мысли и выражения в переводных сочинениях Лосского, значительно усовершенствован научный аппарат. Сборник выстроен по духовно-тематическому принципу в соответствии с Символом веры.

Сначала идут работы, посвященные Святой Троице (апофатическая тема Лосского), затем - проблематика христологии и богословской "антропологии", работы о Богородице, пневматология, экклезиология, эсхатология. Всего 17 отдельных статей и две книги - "Спор о Софии" (Париж, 1936) и "Боговидение" ("Vision de Dieu", Париж, 1962).

Издатели не взяли на себя труд по анализу и оценке богословских воззрений Лосского, однако они включили в сборник в качестве приложения полемическую статью прот. Георгия Флоровского "Христос и Его Церковь", публикуемую на русском языке впервые. "Тем самым, - пишут издатели, - нам хотелось бы... обратить внимание читателя на присутствие не совсем, может быть, удачного богословского мотива в отдельных статьях книги..." Флоровский в своей статье подвергает сомнению правомерность и оправданность такого богословского "мотива" Лосского, как акцентирование пневматологического аспекта Церкви и характер этого акцентирования.

Главная мысль статьи Флоровского "Христос и Его Церковь" - необходимость внимательно думать о последовательности в построении учения о Церкви. От богословского решения вопроса, что является "отправным пунктом" - символизм и реализм "Тела Христова" или же мистическое "единство в Духе Святом", зависит и сама перспектива видения церковной жизни, "корректное построение экклезиологии".

Упрек Флоровского состоит в том, что Лосский невзначай противопоставляет домостроительство двух ипостасей Троицы - Сына и Духа Святого: "Подспудно проводится мысль о том, что только в Духе Святом - не во Христе - человеческая личность в полной мере обретает (или возвращает себе) свое онтологическое основание". Эта фраза Флоровского явно неудачна и скорее запутывает дело - ведь нигде у Лосского мы не встретим подобного акцента "в Духе Святом и не во Христе". Акцент надуманный, и постановка вопроса явно утрирована.

Флоровский и сам признает, что "почти все, что говорит Лосский, приемлемо, но говорит он это так, что возникает опасность существенно исказить всю экклезиологическую модель". Ошибочность эта, согласно Флоровскому, может заключаться в том выводе, что "Христос не присутствует в Церкви динамически", что "христологическая структура" Церкви статична.

Не происходит ли в трактовке Флоровского некоего обратного, слишком богословски робкого искажения проблемы? Ведь критикуя резкость противопоставления путей домостроительства Сына и Духа у Лосского, он на деле снимает необходимость "пневматологической" разработки темы. Ставя пневматологическое после христологического, он отнимает у пневматологии право на богословское участие в построении учения о Церкви, хотя на словах и утверждает обратное. Нигде, ни в "Очерке мистического богословия Восточной Церкви", ни в статьях, у Лосского нет действительного "противопоставления домостроительств" - это не противопоставление в собственном смысле, но конкретизация пневматологического аспекта Церкви. Именно за конкретизацию его и подвергают критике.

Действование Духа Утешителя в понимании Лосского, принципиально нетождественное действованию Христа, интимно и первичным образом связано с осуществлением Священного Предания Церкви. В противовес горизонтальной "передаче", в противовес одному только словесному (письменному или устному) выражению истины Лосский определяет сущность этого действования как "молчание": "В Откровении содержатся некие зоны молчания, недоступные слуху "внешних". Св. Василий Великий говорит именно в этом смысле о "преданиях": "Та тьма, которой пользуется Священное Писание, тоже род молчания; дабы смысл учения - для пользы читающих - понимался без легкости". Это умалчивание Св. Писания от него не отделимо: оно передается Церковью вместе со словами Откровения, как само условие их восприятия". Итак, молчание, тишина тайны, тьма неведомой истины не противоречит слову Божию, а существует вместе с ним, сопутствуя ему, и обусловлено им, и обусловливает его.

Христологическая структура Церкви у Лосского вовсе не статична - такое ощущение может возникнуть только потому, что Ипостась Слова, Ипостась Сына Божия мистически соответствует тварному миру, во Христе и через Христа тварь приобщается Богу. Однако приобщается она не только Христу как Второй Ипостаси. Христос, хотя и называет Себя Сыном Человеческим, не Сыночеловек, но Богочеловек, Он открывает в Себе для нас и Отца, и Духа Божия. Верно и то, что и Отец, и Дух открывают человеку Сына. Человек в Сыне узревает Троицу. С другой стороны, Троица в Сыне открывает Себя человеку - "обитель" в сердце человека, Христос говорит: "Мы сотворим" и не говорит: "Я сотворю".

Согласно церковному учению, в день Пятидесятницы Дух Святой сошел на апостолов в виде разделившихся языков пламени. Это было то самое "крещение Духом Святым и огнем", о котором говорилось в Евангелии. Церковь считает день Пятидесятницы днем своего рождения, соответственно в этот день берет свое начало и Священное Предание Церкви. В богословии Лосского тема Священного Предания выступает как один из главных моментов учения об икономии Святого Духа. Одновременно Священное Предание - ключевой аспект экклезиологии Лосского.

Лосский называет Священное Предание "священной памятью тех, кто "слышит и хранит" слова Откровения".

Привычное представление о Священном Предании как о некоем атрибуте социального целого Церкви связано с недооценкой "пневматологического" аспекта Церкви, говорит Лосский. В католическом богословии "перекос" в отношении домостроительства второй и третьей ипостаси Бога был формальным выражением недостаточности западного духовного опыта в понимании мистических основ Церкви. На деле вертикальное измерение предания связано именно с личным духовным совершенствованием, спасением и обожением каждой тварной индивидуальности. Человек - это то существо, которое было сотворено, "чтобы обрести всю свою полноту в единении с Богом. <...> В единстве общей природы личности не являются ее частями, но каждая представляет собой некое целое, завершающее свое совершенство в единении с Богом. <...> Каждая личность соединяется с Богом тем образом, который одной ей свойствен. Единство очищенной природы воссоздано и "возглавлено" Христом; множественность личностей утверждается Духом Святым, Который сообщает Себя каждому члену Тела Христова". Недостаток интуиции "пневматологического" аспекта домостроительства Божия, упущение истины об икономии Духа Святого оказывается одной из главных причин искажения первоначального церковного представления о Священном Предании.

Таким образом, христологическая трактовка смысла Церкви без тщательной и конкретной пневматологической его трактовки оказывается недостаточной - Лосский строит свою экклезиологию исходя из перспективы "обожения" твари. Церковь для Лосского обретает свой полный и совершенный смысл только в свете "обожения" составляющих ее частиц - членов Тела Христова. Это то состояние Церкви, которое соответствует Христу во славе. "Где Дух Божий, там и свобода", - истинная свобода личностей, которые не являются слепыми членами в единстве Тела Христова, которые не уничтожаются в своем единении, но обретают свою личностную полноту; каждая становится неким "целым" в Церкви, ибо Дух Святой нисходит на каждую человеческую личность в отдельности┘ Человек соединяется с Богом, приспосабливая себя к полноте бытия, открывающегося в глубинах самой его личности".

Бог споспешествует человеку, трансцендентное входит в имманентное и изменяет его таким образом, чтобы оно было способно сознательно и свободно принимать в себя Бога. Трансцендентное преобразует имманентное для себя и в соответствии с собой. Это и есть предельное осмысление домостроительства Духа Святого, который говорил устами пророков и Деву Марию соделал способной воплотить Бога.

Трансцендентное преобразует имманентное не единообразно, но в соответствии с самобытными свойствами этого имманентного (Святой Дух именно различает личности, говорит разными языками, родными для разных людей). Впрочем, это представляет собой не столько удивительный факт щедрого чуда и как будто излишества, сколько некую тайну "пневматологического" домостроительства, непонятную для человеческого разума. Дух Святой, говорит Лосский, подает нам благодать изнутри, проявляясь в самой нашей личности. Эта "благодать не уничтожает свободы, ибо она не объединительная сила, исходящая от Сына, Ипостасной Главы нашей природы. Благодать имеет иное ипостасное начало, иной, независимый от Сына, Источник: это Дух Святой, исходящий от Отца".

Внутри Церкви данное соотношение благодати выражается через идею соборности - "совершенного согласия между единством и различием". Уклонение в сторону единства или в сторону различия приводит к нарушению верной перспективы Священного Предания. Тайна соборного предания раскрывается в том, что будучи "модусом" и как бы живоносной системой Церкви в ее целом, оно в то же время все и целиком присутствует потенциально в каждом члене этого живого целого Церкви.

В богословии Лосского учение о Священном Предании поднимается на такую высоту, что соединяется уже с учением о свободе. Предание или то, что дано человеку "извне", вдруг оборачивается его собственной внутренней свободой, раскрывается как его собственная самобытность.