Сталин вернулся к 30-летию перестройки

Приглаженный и отретушированный – вождь, при котором погибли и были репрессированы сотни тысяч людей, постепенно становится новым идолом для россиян в XXI веке. Фото Reuters

На контрасте настроений времен начала перестройки (середина 80-х XX века) и нынешних становятся зримыми, очевидными перемены, произошедшие в нашем национальном сознании за последние 30 лет. И прежде всего разительные перемены, спровоцированные в душе русского человека исправлением «исторических ошибок Хрущева».

Только несколько примеров. Три года назад лишь 25% опрошенных считали жертвы сталинских репрессий оправданными, а сегодня – уже 45%. Сострадание к жертвам сталинских репрессий в России всего за год уменьшилось почти в 2 раза. Запрос на правду середины 80-х сменил запрос на сталиниану. Вместо развития традиций русского гуманизма, традиций сострадания к униженным и оскорбленным – отношение к людям, как к песку, из которого строилась великая социалистическая держава.

Во время перестройки некоторые деятели культуры Ольга Чайковская, Алесь Адамович, Натан Эйдельман призывали Михаила Горбачева провести «в какой-то форме свой Нюрнберг», хотя бы составить список всех преступлений сталинской эпохи, список всех миллионных жертв того времени. Сегодня за подобные инициативы могут на вполне законном основании посадить в тюрьму или в лучшем случае обвинить в «очернительстве советской истории» и «отождествлении большевизма с нацизмом». И, естественно, чем больше у нас людей в России положительно оценивают саму личность вождя, тем больше у нас врагов Горбачева, которые не могут простить ему десталинизацию страны, разрушение «скреп» сталинской системы. И потому неудивительно, что у нас сегодня самыми востребованными, в том числе и у молодежи, являются авторы книг, прославляющих Сталина как личность, и прежде всего публицист Николай Стариков. Среди нынешних разоблачителей «предательства» Горбачева он – одна из самых их заглавных фигур. Массовка на телевизионных шоу, посвященных 30-летию перестройки, всегда встречает его обвинения в адрес Горбачева в предательстве бурными аплодисментами. И этот факт свидетельствует о том, что его, Николая Старикова, трактовка перестройки Горбачева как заговора, как «успешной операции по ликвидации СССР», востребована снизу. Массовка аплодирует и требованию Старикова убрать из нашей Конституции «заимствованные» Горбачевым на Западе «чужеродные» нам ценности, ее статью 2, утверждающую, что «человек, его права и свободы являются высшей ценностью».

И этот факт свидетельствует действительно, на мой взгляд, о негативных переменах в ценностных ориентациях нынешней России по сравнению с временами демократических перемен конца 80-х – начала 90-х. Конечно же, Горбачев со своей политикой гласности, со своим стремлением соединить реальный социализм с демократией, со свободой был стихийным западником. Подчеркиваю, стихийным. А сегодня у нас в России, и в верхах, даже на уровне руководства РПЦ, и, самое главное, внизу доминирует совсем другая философия русской истории. Сегодня мы вслед за нашим Министерством культуры утверждаем, что «Россия не Запад», что мы должны вернуться на свой «особый русский путь».

И это еще один, уже философский повод не любить Горбачева и обвинять его в предательстве. И никто из его нынешних критиков – ни упомянутый выше Николай Стариков, ни Геннадий Зюганов, ни Владимир Жириновский, ни ушедшие в политическое небытие Александр Руцкой и Сергей Бабурин на самом деле не учитывают или забыли, что ценности и идеалы перестройки были «заимствованы» не на Западе, а из доклада Хрущева «О культе личности Сталина» на ХХ съезде КПСС, а это далекий февраль 1956 года.

Любой человек, имеющий мало-мальское представление об истории СССР, истории КПСС, знает, что идеологема, духовный корень перестройки, стремление к полной и окончательной десталинизации страны, все то, что легло в основу горбачевской политики гласности, родилось не в стенах ЦРУ, как сегодня считают многие, а порождено инерцией, идеалами ХХ съезда КПСС. Дети хрущевской оттепели, живущие так называемыми идеалами шестидесятничества, верили в то, что осуждение целиком и полностью преступлений Сталина будет продолжено и после отставки Хрущева в 1964 году, что соединить наш советский социализм с демократией возможно. Горбачев на самом деле был ответом русской истории на возникший после Сталина запрос о демократизации страны.

Да, несомненно, за антисталинизмом и Хрущева, и Горбачева стояли прежде всего европейский гуманизм, идеалы Возрождения, сознание самоценности каждой человеческой жизни с ее правом на свою, единственную жизнь. 

И в этом перестройка с ее идеалами свободы и прав личности, другое дело – насколько осознанно, была направлена на ценностную интеграцию СССР в современный ему западный мир.

Но в современной России, как мы видим, настроения изменились коренным образом. Сострадание к миллионам жертв сталинских репрессий, осознание самоценности человеческой жизни сменились старым русским «Лес рубят – щепки летят». Всенародный запрос на правду об истории СССР, правду о большевизме и его вождях сменился сакрализацией советской истории и коммунистических ценностей, сменился убеждением, как настаивает архимандрит Чаплин, что правда опасна, ибо она может привести русского человека к унынию и утрате веры в самого себя. Желание времен перестройки вернуться в свой дом, в европейскую христианскую цивилизацию, – отсюда и призыв Горбачева «построить единый общеевропейский дом», – сменилось невиданными в истории России настроениями изоляционизма, вражды к Западу, манией разоблачения заговоров.

И самое главное, что больше всего вызывает у меня тревогу: страх перед угрозой ядерной войны, термоядерной войны – отсюда всенародное одобрение внешней политики Горбачева, политики запрещения ядерного оружия, – сменился готовностью значительной части населения нынешней России к использованию ядерного оружия во имя сохранения результатов произошедшего «исправления ошибок Хрущева». До нынешней посткрымской России (уже 65 лет назад у меня проснулся интерес к политическим разговорам взрослых) я ни разу не встречал человека, который желал бы ядерной войны, был бы к ней готов. А теперь на каждое телевизионное шоу обязательно почему-то приглашают полусумасшедшего, который кричит, что ядерная война неизбежна, что к ядерной войне надо готовиться и что мы просто обязаны пройти через новые испытания истории. Сегодня я практически ежедневно сталкиваюсь с разговорами о том, что катастрофа неизбежна, что ее предсказывала Ванга и т.д. Ядерная война, к сожалению, стала повесткой не только большой политики, но и повесткой нынешних умонастроений. И понятно, что Горбачев стал так ненавистен нынешним сторонникам войны с опорой на ядерное оружие, ибо он сделал все возможное и невозможное, чтобы избавить человечество от вполне возможного самоуничтожения.

От советской образованщины 

к посткоммунистическому воинствующему невежеству

Я могу найти хоть какое-то объяснение, оправдание нежеланию представителей новой, молодой России, тому же сталинисту Старикову исходить при оценке перестройки Горбачева не из реальной истории, а просто из нынешнего запроса на героизацию СССР. Хотя, конечно, надо быть честным, и я об этом не могу не сказать: любить Сталина, восхвалять Сталина могут люди с особым складом ума и сердца, люди, у которых или Бог от рождения, или родители заморозили изначально чувство сострадания, чувство любви к ближнему. Чаще всего любят Сталина люди с евразийским складом ума. Представители нового поколения к тому же не могут не быть поверхностными в оценке прошлого, ибо история СССР – это не их история. Но меня, честно говоря, смущает тот крикливый, ругательный тон, которым Геннадий Зюганов, член КПСС с начала 60-х, к тому же работник ЦК КПСС времен Горбачева, разоблачает его «предательство». Вообще все эти шоу о перестройке, в которых мне довелось участвовать, превратились в соревнование между Геннадием Зюгановым и Виктором Алкснисом в том, кто громче крикнет в микрофон: «Горбачев – предатель!» И в этом соревновании, кстати, всегда побеждает Алкснис. У него, как у бывшего майора Советской армии, все-таки лучше поставлен голос, чем у лидера КПРФ. И от себя добавлю, что все-таки у потомков «красных латышей», у того же Алксниса, есть действительно серьезные основания быть противником Горбачева. В результате перестройки он потерял единственную возможную для себя, а именно социалистическую Латвию. Но то, что миллион латышей, его соплеменников, приобрели для себя необходимую им независимую Латвию, его, как коммуниста, конечно не волнует. Но Геннадий Зюганов, на мой взгляд, может обвинять Горбачева в предательстве, только зажав обеими руками в тиски свою совесть, которая, как я убежден и знаю, у него все же есть. Ведь, в конце концов, о чем нельзя не напомнить в эти дни, когда так много говорят о Горбачеве, он все же был противником распада СССР, пытался воплотить в жизнь новый Союзный договор, а Геннадий Зюганов, как руководитель КПРФ, активно поддерживал ельцинскую политику выделения РСФСР из СССР, политику распада исторической России. Сам факт создания КПРФ в 1990 году, при активном участии Геннадия Зюганова, был ножом в спину и КПСС, и СССР. Депутаты от КПРФ, все как один, по настоянию Геннадия Зюганова на историческом заседании Верховного Совета РСФСР в декабре 1991 года одобрили Беловежские соглашения и тем самым действительно совершили предательство. Конечно, нет смысла говорить о чувстве человеческой благодарности, когда замолчала совесть. Не было бы перестройки Горбачева – не было бы Геннадия Зюганова как политика, все-таки остающегося в истории России.

И я открою секрет, связанный с КПРФ и с президентскими выборами 1996 года. Я сам был свидетелем того, когда посланник кандидата в президенты Геннадия Зюганова, депутат в Думе от КПРФ Светлана Горячева, в США, кстати, на закрытом совещании в Фонде Карнеги, в начале 1996 года убеждала присутствующих, в том числе представителей Госдепа, что если в России на июньских выборах победит Геннадий Зюганов, то в стране сохранятся завоевания перестройки. Кстати, некоторые кремленологи, в том числе советник Госдепа Питер Родэвей, подданный ее величества королевы Елизаветы, считал, что для Запада лучше победа Зюганова, чем Ельцина. С его точки зрения, при Зюганове было бы меньше коррупции в России.

Надо будет, и мы не только нерп обучим основам воинственного патриотизма.   Фото Reuters

А сегодня уже катастрофа. Человек, уже вошедший в историю России, унижается, теряет чувство приличия, не в состоянии даже оборвать стоящего с ним рядом во время телешоу провокатора посткрымской России политолога Владимира Куликова, когда тот в очередной раз откровенно врет, что все эти «горбачевы и яковлевы», весь этот партийный аппарат начали перестройку из-за жадности и корысти, во имя того, чтобы превратить власть в собственность. Геннадий Зюганов уж точно помнит, что все обстояло прямо противоположным образом, что весь партийный аппарат был против перестройки Горбачева и на самом деле не очень думал о собственности. Но современная Россия по-прежнему разоблачает аппарат и КПСС с помощью мифов Гдляна и Иванова. Геннадий Зюганов ведь точно знает, что в то время его шеф – заведующий отделом пропаганды ЦК КПСС Александр Яковлев не отличался особой корыстью и как фронтовик был довольно безразличен к благам жизни и ел все что попало. Ведь хорошо известно, что именно Яковлев отказался от предложения Ельцина приватизировать его государственную дачу в Переделкине.

И трагедия состоит в том, что сегодня действительно ни Геннадию Зюганову, ни Владимиру Жириновскому нельзя сохранить свой электорат, не поддерживая у него настроения ненависти к перестройке и Горбачеву. Правда состоит в том, что запрос на ненависть и вражду идет на самом деле снизу, ибо в новой, посткрымской России легче найти себя в жизни, успокоить душу, ощущая себя одновременно и жертвой перестройки, и жертвой злокозненного Запада. На самом деле, на мой взгляд, нынешняя неспособность России объективно и честно оценить перестройку Горбачева, воспринять распад СССР как драму своей национальной истории идет еще от нежелания людей брать на себя ответственность за свои собственные поступки, собственные решения.

Мне могут сказать, что все же за нынешним критическим отношением к перестройке Горбачева стоят и позитивные перемены в русском национальном сознании. Теперь уже никто не рискнет сказать, что патриотизм является «убежищем негодяев». Безразличие к судьбам СССР, действительно характерное для конца 80-х – начала 90-х, сменилось горечью от утраты СССР, сознанием распада СССР как национальной катастрофы. И, конечно, переход от национального нигилизма к нынешним патриотическим настроениям несет в себе и много позитивного.

Но лично меня пугает резкость в произошедшей перемене настроений. Мы, как всегда, перескакиваем от одной крайности к другой. Смущает, что эти резкие перемены произошли не в силу внутренних факторов, а в силу откровенного зомбирования нашим телевидением сознания людей. Еще в январе-феврале 2014 года не более 20% населения РФ желало присоединения Крыма к России. А через два месяца, в апреле, уже 90% населения радовались тому, что Крым наш.

Повторяю, лично меня пугают эти резкие по историческим меркам перепады в настроениях постсоветского русского человека. Вчера ему было абсолютно наплевать на то, что будет после распада СССР с Крымом, с городом русской славы Севастополем. А сегодня он готов спалить и себя, и все человечество во имя того, что он вчера на самом деле предал. Меня лично пугает этот резкий, во многом неожиданный, правда спровоцированный СМИ перепад от атрофии национального чувства к готовности пожертвовать всем на свете во имя проснувшейся национальной гордыни. Видит бог, я очень хотел, чтобы в России проснулись патриотизм, любовь к родине. Но нынешний «безбашенный» патриотизм, сжигающий и совесть, и ум, меня действительно пугает.

Горечь утраты СССР 

заморозила мозги

И действительно, наш нынешний патриотизм почему-то лишает нас способности думать, и прежде всего лишает этой способности бесчисленных критиков перестройки Горбачева. Я возьму на себя ответственность утверждать, что беда наша в том, что мы начиная с конца 2013 года на всех уровнях думаем намного меньше, чем это нужно для сохранения России как государства с тысячелетней историей в современном глобальном мире. Ситуация для нас на самом деле в стратегическом плане стала намного хуже, чем она была до нашего праздника 16 марта 2014 года. Мне вообще кажется, что наша эйфория, наша якобы готовность умереть в ядерной войне идет не столько от мужества, от проснувшегося патриотизма, сколько от атрофии ума, от неспособности просчитать, сколько будет два плюс два, просчитать все неизбежные, неотвратимые последствия, негативные последствия наших новых якобы побед.

Никто из нынешних критиков Горбачева, обвиняющих его в том, что он не использовал шанс, не предложил стране стратегию спасения советской социалистической экономики, не в состоянии сам сформулировать эту экономическую программу, альтернативную перестройке. Да, в основе перестройки лежал миф, что можно было соединить советскую, созданную Сталиным политическую систему с демократией, что можно возникшую в 30-е мобилизационную, административно-командную систему соединить с рынком. В этот миф верили не только идеологи Пражской весны, но и наши шестидесятники. Даже спустя три года после начала перестройки и Николай Шмелев, и Гавриил Попов предлагали свои рецепты спасения созданной Сталиным экономической системы. Но разве сейчас, имея за плечами и опыт реформ Горбачева, и опыт предшествующих перестройке экономических реформ в странах Восточной Европы, не видно, что на самом деле каждая якобы «реформа» была откровенным шагом к тому, что было до социализма? К капитализму. Кстати, этот шаг в СССР первым сделал Сталин, когда вернул колхозникам после голода 1932–1933 годов их подворья, назвав их «личными подсобными хозяйствами». Ведь сегодня очевидно, что советскую экономику нельзя было реформировать, как и Берлинскую стену. Ее, Берлинскую стену, можно было разрушить, что и произошло, или ее можно было сохранить на какое-то время, пока пограничники ГДР были способны стрелять в тех, кто пытался перелезть через нее. Но делать в ней дыры, как предлагают нынешние критики Горбачева, было абсолютно бессмысленно. И самое поразительное, что критики Горбачева, упрекающие его в том, что он не сделал того, что сделали китайцы, не видят, что заслуга руководителей КНР в том и состоит, что они не реформировали свою социалистическую экономику, а на ее месте, правда постепенно, используя руководящую роль КПК, начали создавать полноценную капиталистическую экономику. Сначала – в особых зонах, а потом – во всей стране. Мозги нашей интеллигенции, и не только критиков перестройки, заморожены. Мы видим – и ничего не видим. Мы не в состоянии понять, что это мирное сосуществование советской по происхождению политической системы и развитой капиталистической экономики американского образца не может быть долговечным. А в СССР в силу культурной специфики нашей страны, наличия многомиллионной интеллигенции подобное сосуществование вообще было невозможно. Это понял Троцкий еще в середине 20-х. Ведь на самом деле Сталин не сделал ничего того, чего бы ни предлагал Троцкий, желающий спасти политические результаты Гражданской войны, спасти руководящую роль Коммунистической партии. И я бы мог привести множество примеров, показывающих, что беда не только в том, что мы в силу моральных изъянов не в состоянии по достоинству оценить то, что нам дал Горбачев со своей перестройкой, но и не в состоянии понять весь изначальный драматизм тех проблем, перед которыми он стоял еще в 1985 году.

На мой взгляд, наше спасение не в расправе с перестройкой Горбачева, чем мы сейчас занимаемся, а в избавлении от всего вышеперечисленного, от того, что нам мешает честно и объективно оценить события второй половины 80-х и начала 90-х. За критикой перестройки стоит непонимание, что на самом деле внешнее величие СССР не было подкреплено внутренним величием, не было подкреплено эффективной экономикой, способной накормить людей. Отсюда извечный советский дефицит и зависимость от Запада во всем, что касалось решения проблемы зерна и хлеба. Нам пора отказаться от великодержавных амбиций на пустом месте, от роли Верхней Вольты с ядерным оружием и заняться наконец всерьез долгой и кропотливой работой по строительству внутреннего величия России. Нам пора наконец найти причины, из-за которых нам так и не удается модернизировать посткоммунистическую Россию, создать конкурентоспособную экономику, покончить с нашим опасным неравенством и зашкаливающей за всякие пределы преступностью. Понятно, что критики Горбачева к этой работе ума по определению не способны. Они потому и занимаются разоблачением «предательств» Горбачева, ибо не в состоянии зарабатывать себе политический капитал другим способом.

Далее. Нынешний демонстративный отказ от ценностей перестройки, от ценностей свободы и демократии, от ценностей европейского гуманизма на самом деле ведет нас к тотальной деморализации, к мракобесию сталинских времен. И если мы хотим спасти российскую нацию, мы должны заняться совсем другим: говорить о наших заслугах в деле декоммунизации советской системы, напоминать о вкладе великой русской культуры в мировую цивилизацию, в дело очеловечивания человечества. Пора наконец понять, что второй в своей истории железный занавес Россия уже не переживет. Антизападная политика изоляционизма в современном глобальном мире равносильна самоубийству. Наша антизападная политика сегодня – это на самом деле изоляция от передовых технологий, от дешевых кредитов, от современных достижений человеческой культуры, от современной глобальной цивилизации в целом. А наша нынешняя игра военными мускулами, все эти запуски баллистических ракет – это вообще безумие. Неужели нам не хватает всех русских катастроф ХХ века? Неужели мы всерьез хотим самоуничтожения в ядерной войне? Видит бог, если в нас не проснется инстинкт самосохранения, мы действительно обречены. И в этом не будет никакой вины Горбачева и его перестройки.