Этнический облик мусульман за Уралом стремительно меняется

Еще несколько лет назад представить столь массовое празднование Ураза-байрама в Сибири было трудно. Фото автора

...Июль 2014 года. Хабаровск. Небольшая мечеть на одной из улиц города не вмещает всех желающих, пришедших отпраздновать один из двух главных исламских праздников – Ураза-байрам. Верующими до отказа заполнены весь двор и прилегающие улицы. По оценкам администрации мечети, на празднование собралось более 10 тыс. человек. Конечно, по сравнению с Москвой, где собираются сотни тысяч, это немного, но для Хабаровска это был рекорд – такого количества верующих столица Дальнего Востока еще никогда не видела. Кто были эти люди?

До 90% – мигранты из стран Средней Азии, республик Северного Кавказа и Закавказья, приехавшие на Дальний Восток, особенно в крупные города, в поисках средств к существованию. Приезжая сюда для работы, многие стремятся остаться тут навсегда. В начале 2000-х поток трудовых мигрантов в Россию составлял около 5 млн человек ежегодно, к настоящему времени он увеличился до 8 млн. Иностранные работники, по официальным данным, составляют около 4% от занятого на рынке труда населения, а по данным экспертов – до 8%. Примерно такие же цифры и в Европе. Но миграция – это не только экономика, это еще и колоссальное культурное влияние, оказывающее воздействие на межнациональные отношения и общественно-политическую ситуацию в разных регионах России, и прежде всего внутри мусульманского сообщества нашей страны.

Мечеть – мой дом родной

Мечеть, будучи родным для мигрантов из южных стран институтом, является естественным местом притяжения приезжих, сюда они приходят для того, чтобы решить свои проблемы, получить духовную поддержку. Неудивительно, что и среди мусульманского духовенства – имамов и муфтиев, раньше по преимуществу татар и башкир – все чаще можно встретить выходцев из других регионов бывшего СССР. Особенно много среди них таджиков. Так, на Ямале, в Томской области, в Кемеровской области жизнью верующих мусульман руководят уроженцы Таджикистана (то есть являются муфтиями или председателями духовных управлений). Выходцы из Таджикистана также руководят деятельностью местных мусульманских религиозных организаций в Новокузнецке (Кемеровская область), Мирном (Якутия), Комсомольске-на-Амуре (Хабаровский край), Рубцовске (Алтайский край) и во многих других городах России. Таджикские имамы официально служат в четырех из шести мечетей и молельных комнат Екатеринбурга, во многих городах Свердловской области (Верхняя Салда, Верхняя Пышма, Камышлов, Богданович). А неофициальные таджикские имамы есть практически в каждом городе, где проживают таджики.  Представители старшего поколения практически все обучались в подпольных школах-худжрах, действовавших в советские годы, представители более молодого поколения получали исламское образование в Саудовской Аравии, медресе Таджикистана, Пакистана или России. Немало среди мусульманского духовенства выходцев из других традиционно исламских регионов бывшего СССР: муфтием Томской области является киргиз, муфтием Якутии – ингуш, главой одного из духовных управлений Челябинской области – азербайджанец...

Это явление связано с тем, что на фоне общего разрушения системы традиционного исламского образования в Урало-Поволжье и Сибири в годы советской власти, когда татар и башкир лишили мечетей, расстреливали или ссылали в лагеря сотни имамов и ученых ислама, в Средней Азии система подпольных школ-худжр не только выжила, но и продолжала достаточно успешное воспроизводство. В начале – середине 1990-х годов, когда многие из преподавателей и выпускников этих худжр оказались вынуждены эмигрировать из Средней Азии, они нашли себе применение в России. Особенно сильно их влияние оказалось в ряде регионов Урала, Сибири и Дальнего Востока, где татар-мусульман было не так много, а традиции религиозной жизни были слабы. 

Тяжкие следы ассимиляции

«Это произошло с нашим народом, с нашей молодежью. Понять их родителей можно – они видели, что был Советский Союз, все было общее, государственный русский язык, все общественное, все было обобщено, все одинаково жили, зачем нужно было что-то пробивать, выделяться, нужно было следовать этой идеологии и все будет хорошо. Они старались давать детям русские имена, общаться в семье на русском языке, чтобы не было яркого выделения из общей массы, – говорит Альберт-хазрат Баязитов, имам одной из екатеринбургских мечетей, – то есть сами способствовали ассимиляции». Таких примеров масса: Римма Ильгизовна превращалась в Римму Игоревну, Танзиля Тагировна – в Татьяну Тимофеевну, Айгуль – в Гулю, Сания – в Соню…

В Хабаровске после молитвы в мечети попал на празднование Ураза-байрама в татарском кругу. Разговорились с большой семьей Резвановых, в которой насчитывается шестеро братьев и сестер. В Хабаровск они приехали из деревни Шулдат Боготольского района Красноярского края в далеком 1956 году, до выхода на пенсию честно отработали кто шофером, кто моряком, кто строителем, но вот родной язык удалось сохранить лишь им, дети и внуки уже не говорят по-татарски. Приведу лишь несколько показательных цитат из этих бесед: «Как вас зовут?» – «Резванова Людмила Хафизовна, вообще-то Гайша Хафизовна, но здесь стала Людмилой. Получилось так, что, когда я увольнялась, мне в трудовой книжке написали, как меня коллеги звали, Людмила, ну я уж не стала менять все документы. Но на том свете я Гайша буду». «Стараемся сохранять язык, традиции, но не очень получается. Живем в разных местах, я на окраине, дети в центре, не наездишься». «У моих внучек мужья русские». «Раньше нас в школе высмеивали, что татары, дразнили, поэтому мы по-своему не разговаривали, мои дети не разговаривают по-татарски, жена настраивала детей на английский язык. «Зачем нужен татарский? – говорила она. – Пусть лучше английский, японский, китайский изучают». «Во время последней переписи переписчик спрашивает меня, кто я по национальности? Я говорю, что татарин, а она спрашивает, умею ли я писать по-татарски, я говорю, что нет, она предлагает записать меня русским, но я не согласился. А если к молодежи с таким вопросом придут, они языка же не знают, им все равно, кем записываться».

После таких слов вполне понятны результаты анализа переписей населения 1989, 2002 и 2010 годов, согласно которым за 20 лет количество татарского и башкирского населения в Дальневосточном федеральном округе сократилось на 55% со 104 697 человек до 46 799. Помимо естественной убыли и интенсивной ассимиляции (только из записанных автором в Хабаровском и Приморском краях 30 интервью с представителями татаро-башкирской общины летом 2014 года у 25 человек имелись русские родственники), а, как следствие смены этнической идентичности, значительная часть людей переселилась в другие регионы России из-за экономических трудностей переходного периода 1990-х – нулевых годов. Сокращение татаро-башкирской общины наблюдается повсеместно: самая большая убыль – в Магаданской области (на 83%), в Амурской области (на 64%), на Камчатке (на 60%), в Хабаровском крае (на 55%), на Сахалине (на 54%), в Якутии (на 54%) в Приморском крае (на 47%). Наименьшая убыль татаро-башкирского населения отмечается в Еврейской автономной области (на 28%) и на Чукотке (на 11%).

Аналогичная картина в Сибирском и Уральском федеральном округах. Сокращение татарского и башкирского населения происходит повсеместно: от 13% в Омской и Новосибирской областях, до 27% в Читинской области. В Сибири нет ни одного региона, где бы в 2010 году численность татар и башкир сохранилась на прежнем уровне по сравнению с 1989 годом. На Урале количество татар и башкир уменьшилось за то же время на 9%, с 

919 660 до 834 115 человек.

Новое лицо сибирского ислама

В то же время общее количество мусульманского населения в азиатской части России в целом сохраняется на прежнем уровне. По данным переписей населения с 1989 по 2010 год, только на Урале на 70% возросло количество выходцев из Средней Азии, в 2,4 раза увеличилось количество выходцев с Северного Кавказа и в 2,1 раза – число азербайджанцев, благодаря чему общая доля мусульманского населения УрФО также увеличилась почти на 100 тыс. человек – с 1 073 267 до 1 133 770 человек. Прирост произошел главным образом за счет Тюменской области, ХМАО и ЯНАО. В Тюменской области доля мусульманского населения увеличилась за 21 год с 9,78% до 10,46%, в ХМАО – с 12,54% до 15,92%, в ЯНАО – с 9,28 до 13,35%. В СибФО прирост наблюдается в основном у выходцев из Средней Азии и азербайджанцев. Количество выходцев из Средней Азии возросло в 1,7 раза в Иркутской области, в 1,8 раза в Красноярском крае, в 2,4 раза в Новосибирской области. Количество азербайджанцев возросло в 2,2 раза в Новосибирской области, в 2,1 раза в Омской области, в 1,5 раза в Томской области, в 2 раза в Красноярском крае. На Дальнем Востоке отмечается та же тенденция: в Приморском крае на 85% увеличилось количество выходцев из Средней Азии и на 32% количество азербайджанцев, на Сахалине в 2 раза увеличилось число выходцев из Средней Азии и на 21% количество выходцев из Азербайджана, в Магаданской области также на 74% возросло количество выходцев из Средней Азии и на 41% – количество выходцев с Северного Кавказа. В 3,2 раза увеличилось количество выходцев с Северного Кавказа на Камчатке (с 1007 до 3186 человек). И это только данные переписей населения! А есть еще статистика Федеральной миграционной службы, согласно которой, например, сотрудниками территориальных органов ФМС России, расположенных в пределах УрФО, в течение 12 месяцев 2013 года на миграционный учет поставлено 

1 086 928 иностранных граждан. До 71,4% (776 066 человек) общего миграционного потока составляют выходцы из традиционно мусульманских стран, которые приезжают и уезжают в российские регионы, но многие имеют намерение остаться в России на постоянное жительство.

Таким образом, можно констатировать, что в составе мусульманского населения Урала, Сибири и Дальнего Востока идет постепенное замещение татаро-башкирского населения иммигрантами из стран СНГ, особенно заметен этот процесс в промышленно развитых регионах, имеющих крупные мегаполисы: Свердловской, Тюменской, Омской, Новосибирской, Иркутской областях, Красноярском, Приморском и Хабаровском краях, Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах. При общем сокращении населения медленно, но все же возрастает удельный вес народов, исповедующих ислам.

Станут ли мигранты частью российского общества?

Беседуя с муфтием Кемеровской области Тагиром Бекчантаевым летом 2014 года, я спросил его: «Как вы относитесь к тому, что в городских мечетях стали чаще читать проповеди на русском языке?» На что он ответил: «А как по-другому, если люди не понимают татарского языка? Проповедь ведем на русском». А высказывание муфтия Ямала Хайдара Хафизова на конференции «Социальные коммуникации: инструменты, технологии и практика» в г. Новый Уренгой 1 апреля 2011 года о том, что «эпоха татарского ислама и татарских мулл прошла», хотя и вызвало взрыв негодования в Интернете, в целом соответствует действительности. Этнический облик мусульман за Уралом стремительно меняется, приобретая среднеазиатские черты и привнося определенные проблемы.

Во-первых, серьезные перемены в этническом составе населения приводят к росту межэтнических противоречий и социальной напряженности между недавними мигрантами и старожильческим населением, что выражается в различного рода резонансных происшествиях, таких как Сагра на Урале, Белоусово в Сибири, непрекращающиеся межнациональные инциденты в Ханты-Мансийском автономном округе, а также недовольстве россиян присутствием мигрантов, что фиксируется опросами общественного мнения. По данным на 2013 год, недовольны присутствием мигрантов более 60% уральцев, 37% сибиряков и 53,3% жителей Дальнего Востока.

Во-вторых, к сожалению, среди мигрантов присутствуют последователи таких экстремистских организаций, как «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами», «Исламское движение Узбекистана» и подобных течений. По данным главы Национального антитеррористического комитета Александра Бортникова, с 2010 года только на Урале выявлено около 600 неофитов международных террористических организаций. «Как правило, под влияние религиозных фанатиков подпадает молодежь», – уточнил руководитель НАК.

В-третьих, данные на конец 2012 года свидетельствуют о том, что четверть трудовых мигрантов, приехавших, например, на Урал, имеют только школьное образование, 12% – неполное среднее, 42% – незаконченное высшее и среднее профессиональное, 20% – высшее образование (по другим данным, лишь 12% трудовых мигрантов, приезжающих на Урал, имеют высшее образование). К этому стоит добавить, что 60% иностранных мигрантов до приезда на Урал проживали у себя на родине в сельской местности или небольших городках, то есть не имеют опыта проживания в мегаполисе, не знают принятых здесь моделей поведения, что, безусловно, осложняет процесс их адаптации и интеграции.

В-четвертых, большую часть мигрантов отличает потребительское отношение к России: они честно говорят о том, что едут сюда, потому что здесь можно заработать хорошие деньги, потому что тут лучше жить, потому что здесь более качественное образование и здравоохранение, что тут удобно вести бизнес. Удобно – да, комфортно – да, хорошо, да. Но были бы такие же условия в другой стране, они бы поехали туда. Занимаясь тестированиями иностранных граждан более трех лет и пообщавшись за это время более чем с 10 тыс. мигрантов, могу ответственно заявить, что чувство любви, патриотизма или элементарной благодарности к нашей стране испытывает меньшинство иностранных граждан.

Все это вызывает, конечно, большие вопросы, но есть два очень важных фактора, о которых нельзя забывать. В первую очередь, труд мигрантов приносит 8% ВВП России, и российская экономика, особенно в таких сферах, как строительство, транспорт, клининг, торговля, уже не может обойтись без использования иностранной рабочей силы. Во вторую очередь, нынешний миграционный поток далеко не первый в истории нашей страны. Евразийские просторы нашей родины являются коридором миграции уже несколько тысяч лет, и ничего, наша страна живет до сих пор и гордится своим многообразным этническим составом. Миграция – это как круг на воде, возникающий от брошенного камня. После очередного всплеска водная гладь приходит в равновесие. Пройдет время, и нынешние мигранты при правильной политике властей станут полноценной частью российского общества, главное – учесть печальный опыт соседей из Западной Европы и не делать подобных ошибок.

В области миграционной политики на сегодняшнем этапе государство ввело серьезные ограничения для приезда мигрантов (по данным главы ФМС Константина Ромодановского на 16 апреля, для более 1,3 млн человек закрыт въезд в Россию за различного рода нарушения), усложнилась процедура получения разрешительных документов – краткие сроки для подачи документов и необходимости сдачи экзаменов по русскому языку, истории России и основам законодательства РФ. Иными словами, хочешь работать в России – изволь знать ее язык, историю и законы. А для этого необходимо подготовиться и пройти обучение, то есть приложить определенные усилия для интеграции в российское общество.

Для решения этой нелегкой задачи можно и нужно использовать мечеть как место притяжения мигрантов и исламское духовенство, пользующееся доверием мигрантов и властей. Ведь проповеди там сейчас ведутся на всем понятном русском языке, а имамы и муфтии способны выступить как медиаторы в разрешении различных вопросов между государством, обществом и мигрантами. И к их услугам, безусловно, необходимо прибегать, ведь мечеть уже сама по себе становится эффективной интеграционной площадкой для приезжих.