Ловушка для власти

Стабильность, надутая инертным газом. Фото Reuters

Это вполне достоверно, 

ибо ни с чем не сообразно 

Квинт Септимий Флоренс 

Тертуллиан

В повседневной жизни мы иногда наблюдаем, как вчера еще рациональный человек внезапно оказывается во власти каких-то образов и видений и начинает вести себя в рамках ему одному понятной логики, вызывая недоумение и даже ужас окружающих. В литературе самый яркий персонаж такого рода – Иван Бездомный. То есть нам, читателям, известно, что с ним приключилось, и даже самые нетривиальные его действия кажутся нам отчасти оправданными, но окружающие положительно рядят его в сумасшедшие, и даже образованнейший профессор Стравинский не сомневается в диагнозе: «...шизофрения, как и было сказано».

К сожалению, подобное может приключиться не только с отдельными личностями, но и с целой страной. Причем за очень короткие сроки – на протяжении всего одного года.

Мы помним, как все 

начиналось

А начинался уходящий год хорошо, можно сказать, прекрасно.

Трудно переоценить роль символов в политике. Как заметил один известный политолог, «без символов страна – это просто территория, а народ – население». Для России таким символом стала зимняя Олимпиада в Сочи. Оказались посрамленными скептики и маловеры, которые утверждали, что Россия не успеет к ней подготовиться, что качество строительства олимпийских объектов будет ненадлежащим, что организация спортивных мероприятий публике не понравится и что российские спортсмены успеха не добьются. Все эти мрачные пророчества оказались ложными, однако почему-то никто из их авторов не признал собственных ошибок.

Олимпиада показала, что россияне могут быть не просто на мировом уровне, они могут быть первыми, они могут ставить перед собой масштабные задачи и с блеском реализовывать их. Россия предстала в глазах всего мира красивой, открытой, успешной, побеждающей страной.

Другим символом стало освобождение Михаила Ходорковского, на которое уже мало кто надеялся. Конечно, оно произошло раньше Олимпиады, на исходе предыдущего, 2013 года, но мы все равно поставим это событие на второе место именно в этом году: оно было очень важным. Президент Владимир Путин как бы давал понять, что он готов подвести черту под прошлым, проявить милосердие к былым противникам, что его позиции достаточно прочны, чтобы не опасаться какой-либо мести со стороны бывших владельцев компании ЮКОС. Этим он как бы приглашал к диалогу либеральную часть политических элит, которая в своем большинстве сочувствовала Ходорковскому и даже видела в нем мученика и героя.

В сочетании с либеральной предвыборной программой Владимира Путина все это давало надежду на то, что Россия продолжит свой путь на Запад и что по мере расширения внешних связей и проведения либеральных экономических реформ внутри страны авторитаризм, и без того достаточно мягкий, будет и дальше смягчаться, что, быть может, создаст предпосылки для перехода к либеральной демократии.

На развалинах

И все это рухнуло – причем по историческим меркам в одно мгновение. В результате конфликта вокруг Украины отношения России и Запада испорчены на десятилетия вперед. Когда сегодня некоторые российские политики и телеведущие клеймят президента США Барака Обаму за его антироссийскую позицию, они не понимают одного: Обама – самый мягкий американский политик в отношении России. Любой, кто придет в Белый дом на его место, будь то республиканец или демократ, будет намного жестче. В США есть силы, которые не представляют своей жизни без «образа врага», которые хотят новой холодной войны с Россией, ждут ее, и, как только из Белого дома раздастся «трубный глас» какого-нибудь нового борца с «империей зла» в стиле Рональда Рейгана, они с радостью выступят в поход. А такой человек скорее всего найдется – все к тому идет.

При этом не надо быть провидцем, чтобы понять, что новой холодной войны Россия не выдержит. Ее не выдержал даже СССР со своими огромными ресурсами, своими союзниками и, что важнее всего, своей моделью жизни, привлекательной для многих стран и народов.

Однако ни США, ни Запад в целом не способны навредить нам так, как это можем сделать мы сами. И уже делаем.

По пути Генриха VIII

Изменилась не только международная обстановка, изменилась не только экономическая ситуация, которая в полном смысле слова стала непредсказуемой. Радикально изменился сам менталитет страны.

Человечество затратило огромные усилия и принесло неисчислимые жертвы для того, чтобы применительно к земным, в том числе общественным делам научиться мыслить рационально, то есть на основе постижения законов природы и общества, без мистики и ссылок на «провидение», «сакральность» и «божественную волю».

Между тем именно эта рациональная модель мышления и оказалась у нас разрушенной, причем в кратчайшие исторические сроки. На ее месте оказалась какая-то иная модель, все более обращающаяся к мистическим образам и представлениям.

Вот самый яркий пример. В качестве одного из обоснований присоединения Крыма к России в Послании президента РФ Федеральному собранию приводится утверждение, согласно которому «для России Крым, древняя Корсунь, Херсонес, Севастополь имеют огромное цивилизационное и сакральное значение. Так же, как Храмовая гора в Иерусалиме для тех, кто исповедует ислам или иудаизм. Именно так мы и будем к этому относиться отныне и навсегда».

И еще: «Ведь именно здесь, в Крыму, в древнем Херсонесе, или, как называли его русские летописцы, Корсуни, принял крещение князь Владимир, а затем и крестил всю Русь».

Эти утверждения задают определенный алгоритм дискуссии, в которую втягиваются все новые и новые участники. Так, диакон Андрей Кураев возражает: «В православии вообще нет обязательных мест для паломничества. А те места, что наиболее привлекательны для христианина, находятся много дальше Крыма: на Афоне или на Святой земле. Причем паломники, что брели и ехали к ним в XVIII–XIX веках, в Крым вообще не заходили. Да и внутри самой православной Российской империи тот же Киев с его святыми пещерами, мощами и иконами был много привлекательнее, чем руины Херсонеса».

Сомнительна, с точки зрения диакона, и гипотеза о том, что князь Владимир принял крещение именно в Крыму. Да и каким образом факт завоевания древнего Херсонеса киевским князем может служить обоснованием нынешнего «отсоединения» Крыма от Украины и присоединения его к России?

Ко всему прочему получается, что «сакральность» Херсонеса и Севастополя установил «отныне и навсегда» именно президент России Владимир Путин. Такого рода претензии светского правителя оживляют в памяти английского короля Генриха VIII, который, поссорившись с Папой Римским, объявил себя главой Церкви Англии, тем самым обозначив стремление быть хозяином не только над телами, но и над душами своих подданных.

Вступая с главой государства в теологические дискуссии, диакон Кураев выбирает опасный путь: ему ли не помнить судьбу Томаса Мора!

Мы попадаем в ловушку, характерную для долголетних авторитарных режимов: поскольку во всех сферах наблюдается отрицательный отбор по принципу «умные нам не надобны, надобны верные», в конечном счете именно верховный правитель оказывается авторитетом во всех вопросах – от военного дела до языкознания, – и именно его мнение приобретает силу закона – «отныне и навсегда».

В данном случае, втягиваясь в бесплодные дискуссии о «сакральности» Херсонеса или о том, где на самом деле крестился князь Владимир и кем сей персонаж был, мы не замечаем главного, а именно: такого рода теологическая аргументация вообще неприменима к решению внешнеполитических вопросов в современном мире.

Тот же диакон Кураев замечает: «Оправдание территориальных перемен и военных действий… мотивом «много веков назад это было нашей святыней» грозит сделать непредсказуемым политический диалог во всем мире. У очень многих народов памятные для них исторические места находятся за пределами их нынешних государственных границ».

Так хочет Бог!

С этим трудно не согласиться. Для западноевропейских католиков, например, самым «сакральным» местом, без сомнения, является Иерусалим с его храмом Гроба Господня. Путь к Иерусалиму из Европы буквально пропитан потом и кровью отважных крестоносцев. О том, сколь необходим и богоугоден был поход «на борьбу с врагами Господа до гробницы Спасителя», говорил в 1074 году не кто иной, как Папа Римский Григорий VII – лицо, как известно, непогрешимое, когда оно выступает с кафедры. Его преемник – Папа Урбан II – в 1095 году прямо призвал рыцарей взяться за оружие и защитить Христа от «неверных сынов Агари». Более того, на каком-то этапе цель была достигнута: крестоносцы взяли Иерусалим и основали там свое королевство. Однако впоследствии эти земли оказались ими утрачены.

Так что же сегодня делать Западу по этому поводу? Неужели и в самом деле немедленно организовать девятый крестовый поход? Так и представляешь танки НАТО, несущиеся по пыльным дорогам крестоносцев, Шестой флот США, высаживающий морских пехотинцев на побережье Израиля и многоцелевые истребители F-22 в небе над Иерусалимом.

Сколько можно готовиться к переменам?! Не пора ли их, наконец, начать? Фото PhotoXPress.ru

Святое дело! «Так хочет Бог!»

А чем ответит на это православная Россия, для которой этот храм не менее «сакрален», чем для католиков? Вперед в эпоху религиозных войн? Или все-таки назад в Средневековье?

Между тем ссылки на «сакральность» в рамках какой-то одной религии лишены всякого смысла для тех, кто исповедует какую-то другую религию или не исповедует никакой, а потому в обществе многоконфессиональном они служат скорее внутреннему расколу, нежели единству. Россия в этом смысле отнюдь не Саудовская Аравия, не Иран и даже не Израиль. Можно быть патриотом своей страны и не видеть в Херсонесе ничего «сакрального». Или уже нельзя?

А если «сакральность» Киева, как утверждает диакон Кураев, много выше, чем «сакральность» Херсонеса, что в связи с этим делать?

Почему они опасаются?

Характерно, что никто из руководителей России так и не признал очевидного факта: действия по присоединению Крыма не согласуются с Будапештским меморандумом и двусторонними российско-украинскими соглашениями, из которых вытекает, что Россия обязана уважать независимость, суверенитет и существующие границы Украины.

Ссылку на волю народа Крыма, выраженную на референдуме, нельзя считать убедительной с правовой точки зрения. Положим, народ Каталонии хоть завтра готов провести референдум об отделении от Испании, причем его исход не вызывает сомнений. Но точно ли, что в том случае, если такой референдум вдруг будет проведен вопреки испанской Конституции и позиции правительства этой страны, да еще под присмотром каких-нибудь вежливых людей с военной выправкой, но без знаков различия из соседнего государства, мир признает его законность? А если кто-нибудь задумает в самой России провести референдум об отделении Калининградской области и включении ее в состав Германии, это будет объявлено – и справедливо – уголовным преступлением.

Действия России могли бы иметь иное обоснование: да, мы нарушили упомянутые соглашения, но мы сделали это в виде исключения потому, что не видели иного пути предотвратить большую опасность, а именно: погружение Крыма в пучину экономического кризиса, охватившего Украину, вооруженные конфликты на его территории, утрата базы Черноморского флота и т.д.

Такую позицию можно было принимать или не принимать, но она по крайней мере была бы логична. Когда же российское руководство заявляет, что оно действовало в полном соответствии с нормами международного права, мировые лидеры чешут в затылке: а ну как завтра русские люди, компактно проживающие на каких-то территориях за пределами России, проведут референдумы с аналогичными последствиями? После чего российское руководство заявит еще и о том, что эти территории являются для россиян «сакральными»? Стоит ли удивляться тому нездоровому оживлению, которое охватило страны НАТО, особенно тех его государств-членов, что некогда находились в орбите советского влияния или даже были частью СССР?

Однако российские руководители изображают в связи с этим крайнее удивление: почему на Западе нас разлюбили, мы же ко всем относимся с предельным дружелюбием? Вообще стоило бы задуматься над тем, как отнеслись к действиям России в мировом сообществе, за исключением разве что политиков крайне правого и крайне левого толка. Но вместо этого мы заявляем о том, что готовы и дальше нести миру свои ценности и свои принципы, несмотря ни на что. Притом что сегодня важнейшими ценностями в мире являются производственные, медицинские и социальные технологии, позволяющие осуществлять революционные изменения в качестве жизни людей. Россия в этом смысле явно не преуспела за последние годы. Ну и для кого же мы можем быть примером?

Когда рак на горе свистнет

Для европейской рациональной мысли, начиная со Спинозы и Декарта, характерно отрицание возможности непосредственного вмешательства Бога в ход земных дел и, как следствие, неверие в чудеса. Для любого явления должны быть некие материальные предпосылки, а для любого вывода – достаточные логические основания.

В наше время в России стремительно возрождается вера в чудесное. Нет, я имею в виду отнюдь не многочисленных магов, целителей и астрологов – этого добра полно во всем мире. На самом высоком уровне нам преподносят утверждения, которые не имеют логического обоснования, и предлагают нам слепо поверить в них.

Самый свежий пример. Журналисты задают председателю правительства Дмитрию Медведеву вопрос: почему за годы благоприятнейшей внешнеэкономической конъюнктуры Россия так и не преодолела нефтяную зависимость и теперь с ужасом смотрит на продолжающееся падение цен на углеводороды?

Вместо того чтобы дать ответ по существу, премьер пускается в пространные рассуждения о том, что нефтяная зависимость возникла не вчера, что она существовала еще во времена СССР и что быстро ее преодолеть не получится. Все так, но ведь вопрос в ином: а наблюдается ли вообще этот процесс преодоления, иными словами, снижается или нет зависимость бюджета от нефтяных доходов в последние годы? Ответ на него неутешителен: она не только не снижается, она возрастает. Вот тут бы и сказать о том, почему все меры, направленные на ее снижение, оказались неэффективными и что правительство по этому поводу собирается делать. Но нет, нам просто предлагают поверить в чудо.

Эта вера в чудеса особенно ярко проявляется у одного из «столпов» внедряемого сегодня мировоззрения Александра Проханова. Он пишет: «Россия напоминает птицу, готовую взлететь со своей ветки, готовую начать долгожданное развитие. Напасти, трудности, что свалились на нас, не ломают, а побуждают к действию. Мы готовимся к переменам. Мы готовимся запускать новые проекты, новые заводы, новые университеты, создавать новые научные, экономические, философские школы. Готовимся улучшить нашу жизнь, избавиться от скверны, направить свои помыслы к высоким целям».

Вопрос не только в том, сколько можно готовиться и не пора ли уже и начать. Он в другом – каковы предпосылки всех этих грядущих чудес? Откуда возьмутся средства для реализации этих новых проектов, где кадры для новых университетов, кто именно намеревается очищать страну от «скверны» и какими средствами? Ответов на эти вопросы нет, да автор их и не ищет, поскольку он руководствуется не рациональным, а мистическим мировоззрением. Его мир – это мир чудес, где, пользуясь известной метафорой Жозефа де Местра, фруктовые деревья зацветают зимой.

А говоря по-простому, он все ждет, когда рак на горе свистнет.

Эта «логика» напоминает знаменитые «мудрствования» Тертуллиана: «Сын Божий распят, нам не стыдно, ибо полагалось бы стыдиться. И умер Сын Божий, это вполне достоверно, ибо ни с чем не сообразно. И после погребения Он воскрес: это несомненно, ибо невозможно».

Еще раз о «предательстве 

интеллектуалов»

Сегодня многие люди, считающие себя интеллектуалами, склонны оправдывать и «научно обосновывать» любые действия руководства страны. Рассчитывая услужить власти, они оказывают ей плохую услугу: лесть, особенно незаслуженная, развращает. К тому же подгонка конечных выводов под заранее известный результат чревата интеллектуальной деградацией.

Когда Жюльен Бенда говорил о «предательстве интеллектуалов», он имел в виду добровольный отказ части французской интеллектуальной элиты от права и обязанности мыслить рационально и логически. И отсюда, по его мнению, проистекали все дальнейшие грехопадения, которые привели некоторых представителей этой элиты к чрезвычайно печальному финалу. Вот от этого и хотелось бы предостеречь.

С этой целью позволю себе напомнить финальную сцену из романа «Начало конца», написанного человеком огромного таланта и безупречной порядочности, масоном высокой степени посвящения – Марком Алдановым. В ней советский посол Кангаров без особых околичностей предлагает французскому писателю Луи Этьенну Вермандуа направить телеграмму Сталину с выражением поддержки его политики, давая понять, что в этом случае в СССР издадут собрание его сочинений и выплатят ему огромный гонорар.

Именно так и поступали тогдашние виднейшие европейские интеллектуалы вроде Лиона Фейхтвангера. Но Вермандуа решает иначе: «Он вдруг почувствовал бешенство. Ему показалось, что в его лице нанесено оскорбление всей мысли, всей французской мысли, всей человеческой мысли. Ему показалось даже, что тени Декарта, Паскаля, Монтеня, Бетховена окружают его и ждут ответа… Вермандуа с перекосившимся лицом тяжело встал с кресла. Он сказал только одно слово: merde... – Только этим словом и можно вам ответить, прошипел Вермандуа, вставая».

К этому трудно что-либо добавить. Разве лишь одно. Чтобы выйти из нынешнего кризиса, нам нужно прежде всего отказаться от иррационализма, мистицизма и сервильности и вернуть себе способность мыслить логически и независимо. А тем, кто требует от нас чего-либо иного, будет правильно ответить словами писателя Вермандуа.