О ярких и исчезнувших звездах на политическом небосклоне / НГ-Политика / Независимая газета

элита, путин, спецслужбы

Десятилетняя медиаистория темы «Российская политическая элита», подготовленная компанией «Медиалогия», несмотря на постоянные отступления, разницу мнений и загадки, – вещь достаточно показательная. К тому же – со своим лейтмотивом.
Первая же публикация в медийном ряду («Российская газета», статья «Вместо идеологии», 29 апреля 2003 года) сразу же привлекает внимание установочными моментами. «Реальная идеология нашей политической элиты сводится к трем тезисам: «тащи, куда руки дотянутся», «с нефтедолларами мы и без ума проживем», «после нас – хоть потоп». Столь живое начало обрывается после упоминания Народной партии, являющейся, согласно статье, лидером идеологического безвременья. И все же подобное вполне годится для начала.
Красной же нитью в медиаистории проходит тема перемен. По идее политическая элита – среда, динамично меняющаяся. Ее загнивание ведет к недоверию рядовых жителей к власти и смене либо курса страны, либо политического строя. А потому обновление элит постоянно отображается в СМИ в виде информации о новых увольнениях и назначениях. Так, в том же 2003 году обсуждался вопрос с перестановками в президентской администрации, куда получили назначения Дмитрий Медведев и Дмитрий Козак.
Спустя год активно обсуждается отставка с поста премьер-министра Михаила Касьянова, имевшая, по мнению тогда еще зампреда «Яблока» Сергея Митрохина, «оскорбительный оттенок». Любопытны следующие слова теперь уже руководителя партии: «Правительство проводило этот курс (реформы в энергетике, ЖКХ, сырьевой политике. – «НГ-политика») в интересах политической элиты, лидером которой является Касьянов». Примечательно, что «лидер политической элиты» больше в резонансных новостях на тему политических элит не появлялся. Иными словами, погасшая на политическом небосклоне звезда больше не загорается.
Отмечается в прессе и специфика российских политических элит. Первая отличительная черта – централизация. Если в столице, в правительстве и аппарате президента кадровый состав худо-бедно менялся, то регионы к середине «нулевых» находились под влиянием лидеров начала и середины 90-х годов. Последние руководили областями более 10 лет – в пример берется экс-губернатор Ростовской области Владимир Чуб (см. «НГ» от 16.04.04), к 2004 году занимавший свою должность вот уже 13 лет. Регионалы так называемого ельцинского призыва, отмечала «НГ», были либо популистами, вознесенными демократической волной, либо аппаратчиками, среагировавшими на изменения политической конъюнктуры. И если первых быстро вытеснили, то вторые должны были выполнить ускоренную приватизацию, ввести рыночные отношения, демократизировать общественную жизнь и уступить дорогу молодым. Однако на деле получилось так, что области стали удельными княжествами местных правителей, а региональные элиты застыли в развитии.

Альтернативы Путину по влиятельности никто из российских политиков составить пока не может. Фото Reuters

Следующий важный пункт – структуры, формирующие эти самые элиты. В апреле 2004 года «Советская Россия» пишет о том, что костяк политической верхушки, спецслужбы, – единственная в России структура, способная выполнять роль трансполитической организации. Избиратели, сообщает издание, относятся к «хождению во власть» силовиков положительно, так как считают, что те хотя бы обладают государственным мышлением. При этом ни слова не упоминается о жесткой централизации и вертикали власти.
А ведь именно в 2004 году смена политических элит была форсирована президентом Владимиром Путиным. Причиной послужили теракты в Москве и Северной Осетии. Глава страны, сообщает «ТВ Центр», решил лечить глубинные проблемы слабости властей, в частности сократить зависимость региональных лидеров от олигархических структур. Помимо этого было объявлено о пропорциональной системе выборов в Госдуму и назначении губернаторов сверху. Таким образом, тема элит в 2004 году становится поворотной для всей российской политики.
Достаточно показательны и материалы, приводимые СМИ, о западной точке зрения: «Коммерсантъ» в июле 2005 года пишет о слушаниях в комитете Сената США по международным делам. Касались они ситуации в России. «Было заявлено, что российское правительство не проводит реформ, а лишь пытается поддерживать статус-кво в экономике, и что при полном бездействии властей в ближайшие 50 лет население России сократится на треть из-за алкоголизма и СПИДа». И дальше: «Российская политическая элита мало думает о реальных проблемах страны, а основная политическая деятельность в России направлена на выбор преемника Путина к 2008 году. Этот процесс не будет ни свободным, ни справедливым, так как в нем отсутствуют такие признаки демократии, как конкурирующие политические партии, контроль гражданского общества, общественный мониторинг политических кампаний и выборов, а также информация независимой прессы».
В марте 2007 года в «Эксперте» выходит статья под заголовком «Кто следующий?», тема – рейтинг «Самые влиятельные политики России». Вообще 2007 год интересен в первую очередь тем, что именно тогда в прессе получили популярность всевозможные рейтинги и исследования с ранжированием российских политиков по их известности, влиятельности, по уровню доверия к ним и т.п. Так, тот же «Эксперт» разделил политических деятелей по группам влиятельности. Первую составил всего один человек – Владимир Путин, чей общий балл во всех регионах (а исследование охватило 32 таковых и собрало мнения 670 аналитиков, политологов и журналистов) составил 8,9 по 10-балльной шкале. Первое место глава государства сохраняет и во всех последующих рейтингах в медиаистории (хотя справедливости ради следует признать, что рейтинговое лидерство президент удерживал на протяжении всего периода «нулевых» и сохраняет его и по сей день). В любом рейтинге влияния или популярности он непременно занимал не просто первое место – его выделяли как центр, вокруг которого формируются элиты, или же центр, формирующий элиты самостоятельно.
Вторая группа влияния в рейтинге «Эксперта» состояла из трех человек – первого вице-премьера Дмитрия Медведева, замглавы администрации по внутренней политике Владислава Суркова и лидера ЕР Бориса Грызлова. Что важно: если первый до сих пор является активным медиагероем, то два других – больше нет. Грызлов как член политэлиты исчез из поля зрения СМИ в 2012 году, Сурков еще не исчез, но уже пропадает. Рейтинги влияния Медведева, Суркова и Грызлова составили 5,6, 5,9, 5,2 соответственно.
В том же 2007 году РБК публикует статью под названием «Кто управляет Россией?». Гендиректор Центра политических технологий Игорь Бунин в ней дает свой ответ: «Если в 1990-х в центре элит находились бизнес-группы, то после прихода Владимира Путина их место заняло чиновничество. Оно сформировало под себя бизнес, министерства, СМИ. По сути, центром элит стало само государство». Помимо этого в СМИ отмечается активность молодежи и внимание к ней со стороны руководства страны, назначение Виктора Зубкова (в дальнейшем исчезнувшего из информполя) премьер-министром, упоминается Борис Березовский (даже выйдя из игры, он все равно был заметен своими интервью западным изданиям), очередной конфликт с США и необходимость «подвести к общему знаменателю пока такие разноречивые понятия, как «национальный лидер» и «региональная политическая элита».

«Облака» слов (теги), наиболее часто встречающиеся в теме «Российская политическая элита» с января 2003-го по август 2013 года.

2008 год ознаменовал собой дискуссии в СМИ по вопросам того, на кого будет опираться новый президент России Дмитрий Медведев. Назывались средний класс (понятие «креативный» тогда еще не вошло в моду), госчиновники, бюрократия и «доставшиеся в наследство» силовики. Вплоть до 2012 года, по сути, в прессе просто сообщают о том, что Медведев выстраивает новую вертикаль власти под себя, с новыми губернаторами и местными управленцами. Главным событием этих лет, безусловно, стало увольнение с поста мэра Москвы Юрия Лужкова. Экс-глава столицы, как ни странно, в медиаисторию попал только в этом контексте, а в дальнейшем в нее уже не возвращался.
Весьма интересной представляется статья «Ведомостей», вышедшая в марте 2012 года, посвященная исследованию Высшей школы экономики своеобразного кризиса элит. Депутаты Госдумы, согласно материалу, ориентируются на сильную руку, идеальным представителем элиты называют Петра I, а принадлежность к элите в их представлении – результат почти священной избранности, а не профессионализма. «Себя парламентарии склонны отождествлять с элитой, хотя не относят к категории людей, обладающих настоящей властью, скорее речь идет о консультативных функциях», – говорится в статье. И дальше: «Элита, которая должна служить образцом для подражания и своего рода локомотивом развития общества, попросту отсутствует».
В том же 2012 году в медиаистории впервые звучит имя Алексея Навального, который в рейтинге «Медиалогии» обошел по упоминаемости в СМИ лидеров всех парламентских партий (5-е место). Ксения Собчак в том же рейтинге обошла председателя Госдумы и двух вице-премьеров (14-е место), а Сергей Удальцов занял 8-е место. Причем следует признать, что Навальный и Собчак с тех пор – постоянные фигуранты рейтингов.
Если начинается медиаистория с тезиса о коррупции, нефтедолларах и возможных последствиях, то заканчивается она исходом элиты из страны. В качестве примера можно привести отъезд во Францию Сергея Гуриева, ректора Российской экономической школы, «одного из лучших представителей либеральной элиты», как о нем писала «Российская газета». Это событие вполне подходит и в качестве одного из выводов. Новые лица на политическом олимпе – редкость. Само определение российских элит обладает спецификой – это те люди, которые имеют реальную власть. Формируется элита под главу государства. Вот и получается своеобразный казус: элиты меняются, принцип их формирования – нет, так что даже не поймешь, меняется ли властная верхушка или нет. Этакие перемены без перемен. Влияние на граждан, известность и проч. – не определяющие факторы. К тому же, как показывает пример Гуриева (и Алексея Навального), принадлежность к политической элите, если она не вписывается в курс избранной власти, ведет к политическому отчуждению, если не хуже.