Лидия Тимофеева
Как только на политическом горизонте стали проступать контуры контрэлиты, сразу возникли вопросы: это действительно лучшие? Фото Reuters
Но это и не просто оппозиция в обычном смысле этого слова, то есть часть политической элиты, не набравшая достаточного количества голосов на выборах, чтобы составить большинство в парламенте и сформировать правительство. Контрэлита – это такой политический класс (слой, группа), который в состоянии сформулировать принципиально новые идеи относительно развития общества и показать ему новые моральные и культурные модели поведения, очищенные от лжи и двусмысленности. В этом случае ей больше подходит второе название – «элита развития» или «альтернативная элита».
Феномен контрэлиты сложился в России в
60-е пореформенные годы XIX века. О первых признаках ее появления заявили писатели Н.В. Соколов в романе «Отщепенцы», И.С. Тургенев – «Отцы и дети», Ф.М. Достоевский – «Бесы», Н.Г. Чернышевский – «Что делать?», Н.С. Лесков – «На ножах» и др. Генезис русской контрэлиты был сложным и длительным, а характерные черты менялись в процессе эволюции, получая различные названия в зависимости от отношения к ним «номинирующих»: разночинцы, отщепенцы, нигилисты, диссиденты, либералы, революционеры, бесы, прогрессисты, интеллигенция (часть элиты, занимающаяся умственной деятельностью и критикующая правящую политическую элиту и современный порядок); нигилизм, инакомыслие, диссидентство, нонконформизм (психологическое состояние или течение общественной мысли, выражающееся в отрицании старых норм и провозглашении новых вплоть до предложения проектов социально-политического переустройства общества); первые общественно-политические организации и движения типа «Зеленой лампы», северного и южного общества декабристов, «народовольцев», затем первые политические партии от кадетов до большевиков. В конечном счете ими был пройден путь от скрытых субъектов недовольства к собственной институциализации как контрэлиты, вплоть до официального представительства в Думе. Затем они вместе с победой буржуазно-демократической, а затем и социалистической революции заменили собой прежнюю элиту.
Что бы ни говорили сегодня противники коммунитаризма, но в свое время контрэлита в лице левых принесла миру новые идеи более справедливого социального устройства общества по сравнению с ранее существовавшими. Социальное равенство взамен системы сословий, всеобщее бесплатное среднее и высшее образование взамен платного, что привело к всеобщей грамотности в стране, равенство в политических правах мужчин и женщин, свободный доступ к национальным сокровищам культуры, развитие массовой физической культуры и т.д. Другое дело, что элита развития со временем сама превратилась в элиту застоя, отменив политический плюрализм, здоровую политическую и экономическую конкуренцию, вызвав сомнения относительно провозглашенного принципа социалистической справедливости, выродившегося в уравниловку и одновременно создавшего механизм двойной морали (для себя и публичного употребления).
История повторилась через 100 лет, в 60-е годы ХХ века, и завершилась либеральной контрреволюцией начала 90-х. Генезис новой политической контрэлиты чем-то напоминал развитие дореволюционной, пореформенной (1861) контрэлиты. Он прошел в условиях убывающего авторитаризма после смерти Сталина и дряхлеющего коммунистического режима эпохи Брежнева, воспрявшего вместе с идеями перестройки и реформирования страны Горбачева, а затем ускорения перестройки Ельцина по линии «диссидентство – общественно-политические клубы – неформальные (альтернативные КПСС, ВЛКСМ) общественно-политические движения, народные фронты, платформы и фракции внутри КПСС – антикоммунистические движения и партии».
Правда, в полном смысле слова назвать либеральных демократов «элитой развития» трудно, ведь они использовали опыт западных демократий, хотя результаты их альтернативной деятельности налицо. Практически все из задуманного ими было реализовано. И первая оппозиционная группа в советском парламенте – МДГ, и антикоммунистическое движение «Демократическая Россия» выступали за радикальную реформу политического режима: в области политики разрушить монополизм КПСС и государства, сначала за отмену 6-й статьи Конституции, а затем за принятие новой Конституции и нового избирательного законодательства, предусматривающего введение пропорциональной системы выборов с голосованием по спискам движений и партий, за введение ссуда присяжных и объединение всех демократических сил для победы на выборах. В области экономики требовали ввести рынок и утвердить приоритет частной собственности в условиях свободной конкуренции, начать приватизацию под общественным контролем и либерализовать цены. В результате прихода к власти этой контрэлиты мы получили демократию, но… для немногих, для избранных, для богатых. Глубокое социальное неравенство – вот главная проблема, требующая сегодня своего решения.
Но вот на горизонте проступили контуры якобы новой контрэлиты. И сразу появились к ней вопросы. Это действительно лучшие? Они морально чище? У них есть новые идеи обустройства страны и общества?
Новая контрэлита разнородна. Это конгломерат, состоящий из части нового среднего класса, «рассерженных горожан» (или как их еще называют – «сытых, но недовольных»), части российской художественной интеллигенции, внепарламентских радикалов коммунистического, либерально-демократического и националистического спектров, новых гражданских организаций и традиционных партий, имеющих места в Думе, но которые играют весьма умеренную роль в этих протестах.
Некоторые наблюдатели считают, что это субэлиты, которые всегда идут за элитой, но не получают тех вожделенных прав и привилегий, которые имеет она. Хотя элита (высшие чиновники, силовики, верхушка парламента, крупные капиталисты разных волн приватизации), смыкающая свои ряды вокруг тандема, тоже далеко неспокойна, но все же находит компромиссы, а вот субэлита неспокойна и мечтает о большем. По мнению эксперта Татьяны Гуровой, субэлита делится на три группы:
1. Встроенные или приспособившиеся к политической системе по принципу «живи и дай жить другим», сотрудничай с элитой по мере необходимости (новое поколение региональных чиновников высокого ранга, а также не приближенный к элите крупный, средний и малый бизнес, средний слой партийцев и лидеры крупных гражданских организаций, появившиеся за последние два года). У встроенных нет своего политического представительства на выборах, голосовали они за все партии, на президентских выборах поддерживали Владимира Путина и Михаила Прохорова.
2. Обиженные – мощная страта, состоящая в основном из служащих и интеллектуалов 2–3 ранга по влиянию, не допущенных к власти, представленных в основном Лигой избирателей и политико-сетевым проектом. Это люди типа Алексея Навального, считающие себя наследниками ультралибералов 90-х и желающие занять более заметное место в правлении страной.
3. Агрессивные, за которыми стоят организации «массюзеры», немногочисленные, но активные, апеллирующие к разным базовым ценностям: Сергей Удальцов во главе «Левого фронта» и Илья Пономарев («Справедливая Россия») – к социальной справедливости, Илья Яшин («Солидарность») – к индивидуальной свободе, Владимир Тор (Русское общественное движение) – к возрождению русского национализма.
Согласно нашим характеристикам, к контрэлите ближе всего стоят вторая и третья группы. Парадокс заключается в том, что, выступая от имени всего народа, нарождающаяся контрэлита не очень артикулирует его насущные интересы, а требует безоговорочного ухода Путина и его окружения, то есть смены элиты. Общей программы развития страны у нее нет. Иными словами, ее политический протест не смыкается с социальным протестом. Конструктив отсутствует. Она менее договороспособна, чем даже нынешняя правящая элита, замеченная в мелких уступках.
По поводу «облика морале». Начатые против лидеров Болотной площади Ильи Пономарева, Сергея Удальцова, Алексея Навального и других судебные процессы не позволяют им остаться моральными лидерами.
Новые идеи? Возьмем, к примеру, программу кандидата в мэры Москвы Алексея Навального, которого причисляют к лидерам новой контрэлиты. В ней нет ничего нового по сравнению с программами других кандидатов и старой политической элиты: «Москве нужны полная прозрачность всех решений, подотчетность власти гражданам и победа над коррупцией. Именно благодаря этому удастся высвободить огромные ресурсы, которые позволят решить ключевые проблемы нашего города». И далее в качестве извинения за банальность идей: «Проблемы Москвы и пути их решения настолько очевидны, что многие кандидаты обещают одно и то же. Среди них надо выбрать того, кто не обманет избирателей. Власть показала, что может только обещать».
Вместе с тем нельзя сказать, что контрэлиты в России не существует. Она формируется на наших глазах, и для этого есть реальные основания. В России после двадцати с лишним лет трансформации политической системы появилось новое поколение россиян, или «новый народ» со своим представлением и отношением к традиционным ценностям, в том числе и политическим, которое сосуществует с прежним народом, имеющим другие представления о социальной и политической норме. В связи с этим назрел вопрос не только о новом широкомасштабном проекте развития страны, но и о совмещении традиций и новаций в системе ценностей этих двух «народов». От его решения зависит либо развал российского сообщества и страны в целом, либо их обновление (известно, что когда новации достигают более 50% в соотношении с традициями, происходит распад прежних сообществ).
Таким образом, мы можем говорить о начале вегетативного процесса контрэлиты в России. Ее сила состоит в том, что она независима от власти, не является сторонницей патерналистской политики; в состоянии сама решать свои проблемы; способна к самоорганизации; отстаивает принципы честных выборов, независимого суда, развития реального, а не мнимого местного самоуправления, то есть претендует на моральный авторитет в обществе. У нее есть ресурс привлечения сторонников – сегодня растет интерес общества к политике. К слабым сторонам контрэлиты относится то, что, как уже подчеркивалось, ее политический протест не синхронизирован с социальным протестом; остальная Россия воспринимает ее как участницу «норковой революции», как «сытых и недовольных» и как «пятую колонну», а не патриотов и т.д.
Очевидно, что Россия сегодня находится в поиске своей новой субъектности, новой элиты или элиты развития. И здесь немаловажную роль играет формирование этоса новой контрэлиты, которая может породить великий смысл существования российского общества. Российский этос изначально складывался не на основе личного успеха человека (личного спасения), а на основе всеединства, спасения всего мира. Именно на эту почву легли идеалы коммунизма как строительства царства божьего на земле. Однако после краха проекта началась ломка и этоса. На первое место у «нового народа» стал выходить личный, а не коллективный успех. Задача, на мой взгляд, состоит в том, чтобы объединить два в одном: коллективизм и индивидуализм. Это путь к социал-демократии или к социальному либерализму. В любом случае это поворот влево. Об этом роман Максима Кантора «Красный свет», письма Михаила Ходорковского из тюрьмы. Зубодробительную критику современного режима-симулякра находим в романе Виктора Пелевина «Generation «П»… Сможет ли новая контрэлита сформулировать новый привлекательный для России проект развития с учетом ошибок прошлого и настоящего? Сможет ли показать моральный пример и тем самым повести за собой? Словом – призрак контрэлиты бродит по России…
Дарья Гармоненко 
