Иван Родин.
Иллюстрация Вадима Мисюка
Практически сразу после победы на президентских выборах, еще в статусе премьера, Путин на заседании правительства 22 марта предложил своим министрам подумать и рассчитать, чего может стоить стратегия перспективного развития страны, изложенная им в разгар избирательной кампании в виде семи статей в федеральной прессе.
Те, в зависимости от статусности, с разной долей ответственности отнеслись к домашнему заданию своего начальника. Одна программа стимулирования рождения третьего и последующих детей в 2013 году обойдется бюджету в 4,3 млрд. руб., была, к примеру, уверена глава Минздравсоцразвития Татьяна Голикова. А в последующие годы, согласно ее расчетам, эта сумма должна будет все более возрастать. Минфин же пошел еще дальше, оценив предвыборные обещания Владимира Путина в 2% ВВП.
Не меньший разброс наблюдался, кстати, и в оценках независимых экспертов. Многие опасались, что основная тяжесть расходов во исполнение обещанного ляжет на регионы. «А откуда губернаторы возьмут деньги на все это?» – почти простодушно задавался вопросом ведущий эксперт Центра развития НИУ ВШЭ Андрей Чернявский.
Вероятно, предвидя трудности с этим поручением, сам автор статей предложил для начала определить, какие из проектов будут приоритетными, а какие могут и подождать. Впрочем, не дожидаясь правительственного консилиума, сразу же после инаугурации 7 мая Владимир Владимирович издал порядка 13 указов, в которых самолично обозначил конкретные даты, к которым власть должна что-то сделать, придумать, открыть, начать, закончить и так далее. Короче говоря, переделать Россию и себя саму вдоль и поперек.
Однако вот незадача! Первые поставленные Путиным дедлайны стали уже подходить, и выяснилось, что светлое будущее для народа строят, опять не спросив его самого о том, а чего же он точно хочет в нем видеть.
Вот свежайший пример – предполагаемый к созданию в самое ближайшее время Совет при президенте по национальной политике. Крайний срок для кремлевской администрации был поставлен очень жесткий – предложения надо было подать до 1 июня. И ведь уложились, справились, несмотря на все кадровые пертурбации. А вот дальше полный нонсенс – эксперты (sic!), комментируя эту новость, начали рассуждать, кто из их коллег должен был бы войти в этот совет, являясь самым признанным авторитетом в сфере нацотношений. Интересно, а кого же спрашивали организаторы этого совета, когда готовили проекты положения о его работе и подбирали его состав? Получается, что ни узкий круг специалистов, ни широкие народные массы данной проблемой решили одинаково не затруднять.
Или же другая идея Владимира Владимировича – когда 100 тыс. голосов в Интернете, отданные в пользу какого-либо общественно-политического предложения, должны стать гарантией для его рассмотрения властями в качестве предварительно готового законопроекта. Эта идея даже была однажды публично обсуждена – в виде телерепортажа со встречи Путина-премьера с экспертами. Тогда же, кстати, и выяснилось, что с реализацией этой задумки – большие проблемы. Как учитывать голоса, чтобы исключить возможность пиара и популизма, а теперь еще появились угрозы штрафного плана – вдруг некий не в меру ретивый чиновник сочтет это призывом к непубличным мероприятиям, и тогда 300 тыс. руб. штрафа обеспечено, какой должна быть модерация интернет-голосования – все это пока остается за кадром. Премьер стал президентом, до назначенного им срока – 1 сентября – осталось меньше трех месяцев, а никакого общественного обсуждения механизма подачи общественных петиций, как это называется на Западе, так и не началось. Ни в теоретическом плане, ни в практическом – в виде законопроекта. Снова просечка – далеко не первая и скорее всего не последняя.
Семь статей и одна исчезнувшая карта
Да что отдельные проекты, когда даже о новом плане Путина известно то же самое, что и о прошлом, – что он есть. И что страна, понятное дело, живет в соответствии с ним. А какая конкретика в нем заложена и кем проработанная, доподлинно неизвестно. «Единая Россия» попробовала было проявить инициативу. И что из этого вышло? Неловко говорить, но получился полный пшик. Еще в конце марта единороссы подхватились готовить некую «дорожную карту» из сложенных вместе путинских статей. Выпарив из них 160 потенциальных законопроектов, которые уже даже были поручены профильным думским комитетам. В первых числах апреля руководство ЕР встретилось с Путиным и похвалилось ему проделанной работой. Видимо, зря. Потому что данное в те дни обещание скоро-скоро всю эту «дорожную карту» опубликовать до сих пор не выполнено. Ее невозможно найти ни на партийном, ни на фракционном сайтах. Не издана она и отдельной брошюрой карманного формата, чтобы именно ее мог народ принести домой для внимательного прочтения и зазубривания отдельных перспектив и цифр.
И вот еще что интересно. В отличие от программ и лозунгов, ушедших в небытие, про сегодняшний «план Путина – 2» вообще ничего не известно, кто же его все-таки готовил на самом деле. В 2007 году предвыборный лозунг «Единой России» «план Путина – победа России», хотя и не предполагал никаких дискуссий, но авторства своего не скрывал.
Так же как различные варианты «Стратегии-2020», которая, по свидетельству президента Института национальной стратегии Михаила Ремизова, до последнего времени рассматривалась в качестве «дорожной карты». Разработанная в еще докризисный период Стратегия не один раз и не одним авторским коллективом переписывалась, дорабатывалась. В прошлом году был даже подготовлен и издан большой доклад по итогам этой работы.
Но случилось то, что сами эксперты объяснить затрудняются. «Многие из мнений, приоритетов этого доклада вступили в явное противоречие с той концепцией, с которой шел Путин на выборы, – говорит Ремизов. – Например, одним из основных пунктов его избирательной концепции стала активная промышленная политика, но в «Стратегии-2020» – этого нет. Доклад Мау-Кузьмина как таковой – новой ли, старой, но индустриализации не подразумевает».
Или же, замечает эксперт, разночтения по миграции. В статье Путина по национальному вопросу предусмотрены меры по ограничительной политике в отношении массовой иммиграции, «Стратегия-2020», напротив, предложила режим максимального благоприятствования для миграции любого вида. Есть предложения в «2020» и по частичной ревизии некоторых социальных обязательств, на которых настаивал будущий президент в ходе своей избирательной компании, и так далее.
«Поэтому в ситуации, когда в качестве избирательной платформы эта Стратегия Путиным не была использована, не оставалось ничего иного, как рассматривать в качестве зачатка стратегии развития сами путинские статьи и указы, которые из них вытекают», – констатирует представитель института, имевшего, кстати, непосредственное отношение к разработке одного из вариантов «2020».
Ремизов указывает, что, несмотря на то что в этой серии статей нет никакого алгоритма реализации, то есть нет никакой «дорожной карты», там присутствуют две важные вещи: государственные приоритеты и индикаторы, иначе говоря, по каким показателям предлагается эти наиболее важные показатели (приоритеты) отслеживать.
Лебедь, рак и щука экономического планирования
Но почему сегодня нет никакого публичного процесса, который подразумевал бы переложение этих приоритетов и индикаторов во что-то похожее на «дорожные карты»? Эти вопросы «НГ-политика» задавала целому ряду российских экономистов и политологов. Большая часть либо затруднилась с ответом, либо перекладывала ответственность за это на руководство партии, лидером которой до недавнего времени сам Владимир Владимирович и являлся.
«Безусловно, что та группа экспертная или та часть окружения президента, которая готовила эти статьи, она в существенной степени влияет на его видение задач, вызовов, приоритетов, – на условиях анонимности согласился прокомментировать ситуацию руководитель одного из экспертных институтов.
– Я могу ошибаться, но мне кажется, что это полюс силы, группирующейся вокруг пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова». По мнению источника газеты, какие-либо долгосрочные проекты экономического развития сейчас бесполезно предлагать со стороны, «если ты не то что близок, но очень рядом с окружением президента».
«Главная проблема в том, что у нас просто нет стратегической культуры, обеспеченной на уровне институтов, то есть нет механизмов долгосрочного планирования в государственной политике в разных сферах, – заметил «НГ-политике» другой конфидент из экспертного сообщества. – Допустим, у нас существует множество отраслевых стратегий, региональных стратегий, которые между собой вообще никак не согласованы, и такая задача даже и не ставилась. Каждый творит что-то свое, пусть и не обязательно жизнеспособное».
«К сожалению, наше государство сегодня представляет собой такую корпорацию, которая не осуществляет согласованного планирования, – вторит собеседникам газеты Михаил Ремизов. – Или же уподобляется кораблю, который плывет, в существенной степени покоряясь течению, волнам. Увы, единого центра выработки стратегий, согласований стратегий разных уровней у нас просто не существует!» Наиболее актуальной задачей, по Ремизову и некоторым другим экономистам, опрошенным «НГ-политикой», может и должно стать создание институтов долгосрочного планирования – структур, которые могут получать, обрабатывать входящую информацию из отраслей и дальше вырабатывать долгосрочные планы, в том числе инвестиционные, согласовывая их на разных уровнях.
Механизмы интеллектуального обеспечения государственной политики не интегрированы в механизмы принятия решений, подтверждает мнение коллеги и директор Института экономики РАН Руслан Гринберг. По его словам, «в экспертном сообществе и правящем доме присутствует сейчас ощущение тупика, растерянности». Тем более на фоне неопределенности мировой обстановки, с одной стороны, и понимания невозможности выработки скорых решений внутри страны на фоне предстоящего вступления в ВТО – с другой.
По мнению Гринберга, нет никакой альтернативы к инициированию государственных проектов по приоритетным сферам, в первую очередь в области индустриализации. «У нас есть успехи по производству готовых изделий там или здесь, но это все не является массовым. Сегодня необходима мощная промышленная политика с определением приоритетов, – убежден экономист. – Но здесь важно, чтобы это было государственно-частное партнерство. В том смысле, что государство предлагает и инициирует приоритет и лишь потом подключается частный бизнес». Потому что ждать и возмущаться, что частный бизнес не представляет адекватных проектов, чтобы государство могло участвовать в их реализации, это нелепость, считает Руслан Гринберг: эти проекты может инициировать только власть.
«Прежде чем говорить о новой индустриализации, хорошо бы подумать о старом, насущном, – скептически замечает директор Иститута Европы РАН Николай Шмелев. – О так называемом нижнем этаже экономики – о потребительском комплексе». А это, по мнению академика, озвученном в «НГ» от 30 мая, первоочередные потребности населения – питание, одежда, медикаменты, жилье, транспорт. Быстрый оборот капитала в этих отраслях промышленности и массовое производство – залог предпосылок для внедрения инноваций. По Шмелеву, не научно-технический прогресс обеспечит структурное преобразование российской экономики, а, наоборот, структурная перестройка станет гарантией научно-технического прорыва страны.
Но пока экономическое российское сообщество и в самом деле соответствует морали из известной басни Крылова: «Когда в товарищах согласья нет». К слову, даже руководитель столь представительного Института экономики РАН не смог найти какого-либо объяснения тому, почему до сих пор достаточно авторитетные экономисты не готовы, объединившись, выработать либо альтернативу программным поискам сверху, либо, войдя с властью во взаимодействие, попытаться найти общий алгоритм долгосрочных экономических перспектив. Без оглядки на нефтяную трубу, которая пока остается главным инвестором экономических ориентиров России.
«Может, действительно стоит подготовить какое-то письмо-обращение к ученому миру?» – раздумчиво произнес в конце беседы с корреспондентом «НГ-политики» академик Гринберг. И грустно заметил, что в условиях все более надвигающейся мировой рецессии у России на раздумья остается все меньше и меньше времени.
