Николай Гульбинский
Растеряв сторонников среди либералов, Дмитрий Медведев пока еще не завоевал подлинное признание убежденных консерваторов.
Фото Reuters
XIII съезд «Единой России» не принес даже тех скромных сюрпризов, которых от него ожидали. Предполагалось, что на нем будут презентованы три внутрипартийные платформы – социально-консервативная во главе с Олегом Морозовым, либеральная во главе с Владимиром Плигиным и государственно-патриотическая во главе с Ириной Яровой. В начале 90-х годов идейные платформы были созданы внутри КПСС незадолго до ее окончательного краха, а потому некоторые эксперты полагали, что и «Единую Россию» ждет аналогичная судьба – раскол, ожесточенная «внутривидовая борьба» и уход в политическое небытие.
На самом деле значимость идеологических расхождений внутри «Единой России» не следует преувеличивать. Ответственным депутатам-единороссам (а таковых вопреки расхожему мнению немало) значительно интереснее работать над законопроектами, взаимодействовать с исполнительной властью и представителями бизнеса, чем разбираться в теоретических отличиях консерватизма от либерализма.
От властной вертикали к конкурентной
Вместо обещанной презентации идеологических платформ произошло событие иного рода: лидер потенциально самой мощной платформы, вице-спикер Госдумы Олег Морозов был назначен руководителем Управления внутренней политики администрации президента, после чего вопрос о том, кто теперь станет главным «социальным консерватором» среди единороссов, повис в воздухе. С отходом Олега Морозова – эффективного и уважаемого политика, всерьез занимавшегося проблемами идеологии, – от непосредственного участия в партийной жизни градус идеологизированности и самокритичности «Единой России», вероятно, снизится, а накал триумфализма возрастет.
Характерно, что на последнем съезде партии вновь в полный голос зазвучали, казалось бы, уже основательно подзабытые фанфары времен поздней КПСС.
«Тринадцатый съезд «Единой России» был, несомненно, историческим», – провозгласил видный деятель партии Андрей Исаев.
По словам г-на Исаева, принятые на съезде решения революционны. Любопытно, что осенью 2009 года в статье «Наш консерватизм» г-н Исаев утверждал: «Мы выступаем за развитие эволюционное, за то, чтобы не было застоев и остановок в этом развитии и не было скачков, подобных революциям».
Другой видный партиец – Руслан Гаттаров – заявил, что на вызов, связанный с ситуацией в стране, «Единая Россия» по предложению Дмитрия Медведева отвечает демократизацией партии.
В этом утверждении есть доля истины. Отныне выборы руководителей партии всех уровней будут проходить на альтернативной основе. Правда, этот принцип почему-то не был опробован в момент избрания Дмитрия Медведева председателем партии. Дело в том, что правящая корпорация во главе с Владимиром Путиным, в которую на данный момент входит Дмитрий Медведев, готова с теми или иными ограничениями распространить демократические принципы на любые структуры, за исключением самой себя. Ее право на власть, не ограниченное никакими сроками и условиями, не ставится под сомнение.
Один из околокремлевских политологов по этому поводу заявил: «Миссия Медведева в том числе и в том, чтобы запустить механизм альтернативы и на уровне председателя партии. Тогда конкурентная вертикаль будет в партии законченной и логичной».
Сильно сказано! Но непонятно.
Володинский призыв
Сегодня ситуация в «Единой России» чем-то напоминает положение в РКП(б) в 1924 году в ходе так называемого ленинского призыва. Тогда Сталин под флагом демократизации партии организовал массовый прием в ее ряды рабочих от станка. Эти люди, растворив своей сырой многочисленностью старую ленинскую гвардию, стали удобным объектом воздействия со стороны возглавляемого генсеком партийного аппарата в интересах борьбы против так называемого троцкизма.
Сегодня в чем-то аналогичную роль играют молодые депутаты Государственной Думы, избранные по спискам Народного фронта и представляющие различные общественные организации; они становятся надежной опорой нового курса, проводимого автором идеи Народного фронта – первым заместителем руководителя администрации президента Вячеславом Володиным. Характерно, что депутаты от Народного фронта, избранные по спискам «Единой России», которые на момент избрания в Думу были беспартийными, сегодня активно вступают в партию.
Эти новые люди постепенно оттесняют партийную старую гвардию; речь идет о тех, кто еще помнит времена, когда «Отечество–Вся Россия» и «Регионы России» выступали в качестве оппозиционной Кремлю политической силы, кто когда-то избирался по одномандатным округам и мог позволить себе известную дозу независимости и свободомыслия. Под флагом демократизации в партии выстраивается новая аппаратная вертикаль.
Среди прочего новый курс привел к дальнейшему отчуждению «Единой России» от тех слоев, которые сегодня принято называть креативным классом. Трудно представить, чтобы кто-нибудь в этой среде встал и заявил: «Да, я член «Единой России» и горжусь этим». Помнится, в годы позднего застоя примерно такое же отношение наблюдалось среди творческой интеллигенции к КПСС. Вновь, как и в былые времена, кремлевские политтехнологи делают ставку на мускулистую руку рабочего класса, который живо успокоит митинговых интеллигентов с растрепанными бороденками.
Такой подход представляется весьма спорным: борьба за власть – это прежде всего конкуренция среди элит; революция, как правило, начинается в столице; рабочие Уралвагонзавода в случае массовых беспорядков Кремлю не помогут, не говоря уже о том, что у них скорее всего и нет такого желания. А гротескные, «без лести преданные» персонажи, подобные Валерию Трапезникову и Игорю Холманских, окончательно отпугнут от «Единой России» креативный класс, не привнеся ничего взамен.
«Медведи не летают», или Триумф консерватизма
Характерно также, что на съезде не было уделено особого внимания идеологии «Единой России». Исторически процесс ее обретения был сложным. Напомним, что еще весной 2005 года в партии начали было отрастать два «крыла» – праволиберальное во главе с Владимиром Плигиным и Андреем Макаровым и левосоциальное во главе с Андреем Исаевым при сохранении мощного центристского большинства во главе с Олегом Морозовым. Этот процесс был пресечен классическим высказыванием Бориса Грызлова: «Нам, медведям, крылья не нужны. Медведи не летают». Тем не менее различные идеологические предпочтения членов партии получили выражение в работе партийных клубов – либерального клуба «4 ноября», центристского Центра социальной и консервативной политики и Государственно-патриотического клуба.
Осенью 2009-го консерватизм был провозглашен официальной идеологией «Единой России»: в то время с обширными статьями в обоснование данного решения выступили такие видные руководящие деятели партии, как Андрей Исаев, Борис Грызлов и Константин Косачев.
В канун XIII съезда «Единой России» о своей приверженности консервативным ценностям неожиданно заявил Дмитрий Медведев, особо отметив при этом, что он никогда не был либералом. Это заявление вызвало оторопь в стане либеральных идеологов Медведева, группировавшихся вокруг ИнСоРа. Игорь Юргенс, например, даже отказался комментировать слова Медведева, сказав, что это уж чересчур.
Со своей стороны, Владимир Путин также отметил, что «Единая Россия» должна быть консервативной политической силой. Казалось бы, все ясно.
Тем не менее имидж Дмитрия Медведева не вполне гармонирует с имиджем «Единой России». Решающее отличие, как представляется, состоит в следующем. В своих статьях и выступлениях Дмитрий Медведев неоднократно констатировал свое крайнее неудовольствие состоянием дел в стране, подчеркивая однобокий сырьевой характер российской экономики, запредельный уровень коррупции, зависимость судебной системы, произвол правоохранительных органов, неразвитость государственных институтов и гражданского общества, наличие в народе привычки к патернализму, пассивности, а в руководящих кругах – к показному единомыслию и т.п.
Со своей стороны, лидеры «Единой России», не отрицая необходимости перемен, делали упор на грандиозных свершениях последнего десятилетия, что, кстати говоря, вполне гармонировало с известной фразой Владимира Путина, сказанной журналисту в желтом автомобиле «Лада-Калина»: «Ошибок не было».
В контексте демократии европейского типа логичной представлялась бы ситуация, когда консерватор и «автократ» Владимир Путин шел бы на парламентские и президентские выборы во главе консервативной «Единой России», а модернизатор и «демократ» Дмитрий Медведев – во главе некоей гипотетической либеральной партии обновления. Однако этого не случилось, и теперь действующий премьер вынужден выступать на политической сцене в чуждом для себя амплуа – консерватора. Пока же представляется, что приход Дмитрия Медведева на пост председателя «Единой России» не укрепил ни позиции партии, ни его собственные. Он во многом растерял своих сторонников среди либералов, но не обрел подлинного признания среди убежденных консерваторов, которые по-прежнему подозревают его в тайном либерализме. Но, может быть, все еще впереди?
Как законсервировать то, чего нет
Идеологи партии в свое время пытались доказать, что консервативная идеология не только не противоречит целям ускоренной модернизации, но и является для нее единственно надежной опорой. Вполне возможно, что на Западе такой подход не вызвал бы особых возражений. И Шарль де Голль, и Конрад Аденауэр, и Рональд Рейган, и Маргарет Тэтчер активно модернизировали свои страны, будучи приверженцами именно консервативных ценностей.
Проблема, однако, состоит в том, что в русском языке термин «консерватор» имеет вполне устоявшееся значение. Толковый словарь Владимира Даля дает ему следующее определение: «Консерватор – сохранитель, охранитель, охранник; кто блюдет настоящий порядок дел, управленья, противник новизны, перемен».
Правда, Андрей Исаев с этим не согласен. Он пишет: «Слово «консерватизм» для многих граждан в нашей стране в результате советской пропаганды стало синонимом реакционности. Консерваторы – это якобы противники перемен. На самом деле это не так. Первоначально консерватизм – это политическое течение, которое предлагало сохранить традиционные основные ценности перед лицом надвигающегося хаоса. Он оформился в момент, когда мир сотрясали «новаторские» идеи коммунизма и фашизма. Это был ответ на гигантские социальные эксперименты».
Странно, какое отношение может иметь Владимир Даль с его толковым словарем к советской пропаганде. Еще более странно ставить в один ряд идеи коммунизма и фашизма, иронически именуя их «новаторскими». Идеи «русского коммунизма» (большевизма) для своего времени действительно были новаторскими и вдохновляющими – не случайно они очаровали не только миллионы трудящихся во всем мире, но и виднейших мировых интеллектуалов.
 За фасадом демократизации партии в «Единой России» тем не менее происходит выстраивание новой аппаратной вертикали. Фото Reuters |
А вот консерватизм как идейное и политическое течение оформился вовсе не в первой трети ХХ столетия, как полагает г-н Исаев, а еще в конце XVIII века как реакция на Великую французскую революцию. Начало этому процессу (простите за ликбез, но, видимо, некоторым партийным идеологам он необходим) положила работа английского политического мыслителя Эдмунда Берка «Размышления о Французской революции и заседаниях некоторых обществ в Лондоне, относящихся к этому событию». Сам термин «консерватизм» ввел в оборот французский писатель-роялист, «реакционный романтик», как его у нас называли, Франсуа-Рене Шатобриан. Своеобразным представителем консерватизма того времени был также посланник Сардинского королевства в России, клерикал-мистик, масон и иллюминат, граф Жозеф де Местр.
Консерваторы, о которых идет речь, стремились к сохранению традиционных ценностей, таких как религия, верность трону, иерархическое общество, дворянская честь, народные обычаи, перед напором неистовых революционных разрушителей.
Если же говорить о российской дореволюционной консервативной традиции (граф С.С.Уваров, К.П.Победоносцев, М.Н.Катков, К.Н.Леонтьев, Л.А.Тихомиров и др.), то она опиралась на идею «консервации» абсолютной монархии, православной веры и общественной иерархии перед лицом наступления европейского либерализма. Дореволюционные консерваторы отрицали и парламентаризм, и политическую демократию («великая ложь нашего времени»), и независимый суд. Словом, они были еще консервативнее своих европейских идейных собратьев.
Но что же актуального в их воззрениях может быть для нас сегодня? Идея абсолютной монархии умерла и не поддается воскрешению, а либеральная демократия, парламентаризм, независимый суд – это как раз то, что нам сегодня нужно. Разве кто-нибудь в «Единой России» это отрицает?
Существующие ныне в Европе консервативные партии опираются на определенную традицию, которая, несмотря на все революционные потрясения, сохраняется вопреки всем попыткам их искоренения, в том числе связанным с насаждением удушающей мысль и чувства пошлой политкорректности. В России же ХХ века было столько великих переломов и перемолов всяких традиций, что от них осталась одна «мука», из которой сегодня трудно что-либо выпечь.
Как ни парадоксально, но единственно настоящие консерваторы в современной России – это коммунисты, поскольку они ностальгируют по временам и ценностям, которые еще многие помнят, любят и считают своими. Речь идет, естественно, о Советском Союзе. Что же касается тоски по старой, дореволюционной России, то это удел отдельных художественных натур, подобных Никите Михалкову.
Исторически консерватизм всегда заявлял о себе как реакция на надвигающиеся или уже происходящие в обществе радикальные перемены. Но разве сегодня нечто подобное актуально? Разве «Единая Россия» хочет сдержать какие-то грядущие перемены, встать на их пути? Как раз наоборот – Россия нуждается в переменах, и причем достаточно радикальных, она нуждается в ускорении исторического времени, в противном случае она отстанет от Запада уже навсегда.
Среди прочего использование термина «консерватизм» неизбежно рождает ощущение, что в стране в принципе все прекрасно, и главная задача – сохранить это прекрасное. Ну, может быть, еще немножко и приумножить. И это радикально не совпадает с настроениями наиболее творческой и энергичной части общества.
Эти люди жаждут перемен. Главные из них – сменяемость власти в результате выборов; ликвидация «нового феодализма» в форме неограниченного права чиновников и силовиков на противозаконные деяния в обмен на лояльность; равные для всех правила игры в бизнесе; социальные лифты для молодежи, помимо «Наших» и «Молодой гвардии»; открытый стиль взаимодействия власти и общества. И, конечно же, ускоренное создание транспортной, энергетической, социальной инфраструктуры, современных систем образования и здравоохранения – всего того, что необходимо для развития бизнеса и самореализации человеческой личности.
Но при чем здесь может быть консерватизм в том виде, как мы привыкли понимать этот термин? А ведь ничего особо нового в его осмысление идеологи партии пока не привнесли.
Слегка перефразируя названия гениального философского труда Рене Декарта и великого романа Алехо Карпентьера, допустимо утверждать, что в данном случае превратности данного метода значительно превосходят его ресурсы.
Конечно, можно попытаться создать с нуля какой-то совсем новый консерватизм на основе неких ценностей, которые его авторы считают изначально присущими нашему народу и которые могут оказаться востребованными в процессе модернизации. Если такая теоретическая работа кем-то ведется, ее можно только приветствовать. Но вряд ли допустимо провозглашать идеологией партии то, чего пока еще нет.
Любопытно, что в своем выступлении на XIII съезде «Единой России» Дмитрий Медведев говорил о «запросе на партийную идеологию» и утверждал, что «нам есть что предъявить». И при этом ничего не сказал о консерватизме. Так что же предъявить? Вопрос остается открытым?
Партия при вожде
В недавнем интервью Олег Морозов сделал весьма любопытное заявление: «Мы сказали себе: или мы станем настоящей партией, или нам просто хана. Нельзя быть партией при вожде. Это смертельно для нее».
На деле, однако, к «Единой России» целиком и полностью относится та характеристика, которую дал РКП(б) Лев Троцкий в своем «Новом курсе»: «Партия живет на два этажа: в верхнем решают, в нижнем – только узнают о решениях». А узнав – добавлю от себя – безоговорочно их принимают, как это показал эпизод с единогласным избранием лидером партии Дмитрия Медведева, несмотря на весьма неоднозначное отношение многих партийцев к этой фигуре.
Именно по этому принципу жила КПСС. Именно по этой причине она умерла.
И все же представляется, что будущее «Единой России» в решающей степени будет зависеть не от той или иной идеологии, которую она в конце концов примет, а от дальнейших результатов работы властной корпорации во главе с Владимиром Путиным. Если эта корпорация в ближайшие четыре года не столкнется с неразрешимыми экономическими проблемами, обусловленными второй волной мирового кризиса и падением цен на энергоресурсы, «Единая Россия» сможет сохранить свой статус партии при вожде». Разумеется, при вожде Владимире Путине, который был и остается подлинным лидером и кумиром для подавляющего большинства единороссов. Многое, конечно, будет зависеть и от оппозиции, главным образом внесистемной, поскольку, как отмечал еще В.И.Ленин, никакая, даже самая слабая власть, не упадет сама по себе, если ее не «уронят».
В случае же острого кризиса и резкого обострения протестных настроений ничто не помешает Владимиру Путину создать некую новую политическую силу, в которую, без сомнения, немедленно перейдут лучшие люди из «Единой России». Дело в том, что круг его потенциальных сторонников значительно шире, чем у «Единой России», – это наглядно показали выборы. Сама же эта партия в таком случае постепенно сойдет на нет, как это в свое время случилось с «Нашим домом». Но даже если это произойдет, нельзя будет не констатировать, что из всех проектов партии власти проект «Единая Россия» оказался самым удачным. У этой партии были несомненные достижения в деле консолидации государства, создания новой законодательной базы, повышения эффективности системы управления, и было бы несправедливо забывать о них.
Как бы то ни было, именно Владимир Путин оказался главным политическим бенефициаром по итогам XIII съезда партии. Отвязав свой имидж от «Единой России», он в то же время всегда может рассчитывать на ее поддержку, покуда такая поддержка способна оказаться ему чем-то полезной. При этом никакие гипотетические неудачи партии не отразятся сколько-нибудь значительно на его рейтинге. Такая вот мастерская «рокировочка», если говорить словами незабвенного Б.Н. Ельцина.
