Чем ограничена наша власть?

Владимир Путин согласен на конституционную поправку об ограничении сроков полномочий главы государства. Но – не в период своего президентства.
Фото Reuters

Илья Шаблинский, профессор кафедры конституционного права Высшей школы экономики

Совсем недавно премьер и избранный президент Владимир Путин заявил, что считает «разумной» одну возможную поправку к Конституции. Речь шла об исключении из нормы, запрещающей пребывание одного и того же лица в президентской должности «более двух сроков подряд», слова «подряд». Правда, по мнению Путина, ему самому такая поправка не может помешать выдвигаться на четвертый срок: закон ведь обратной силы не имеет! «Здесь проблем нет», – благодушно заключил премьер.

Это высказывание снова подогрело интерес к теме Конституции – к ее «телу» и операциям над ним. И мало кто обратил внимание на некоторую непоследовательность в суждении премьера. Ведь если идея поправки «разумна», значит, избираться более двух раз, «застревать» у власти – в принципе не очень похвально, так? Отчего же тогда для себя премьер допускает и четвертый срок? Ответ на данный вопрос более или менее ясен всем российским юристам, включая, наверно, и придворных. Потому что Конституция почти уже десяток лет служит лишь витриной политического мирка, живущего по своим особым законам. Товар в витрине можно иногда менять и обновлять, если это отвечает тем или иным интересам данного мирка – планам и намерениям первого лица и его референтной группы. Правовые категории тут ничему не помогут и ничего не объяснят.

Могут ли указанные интересы и впрямь потребовать поправок в Конституцию или смены ее основного корпуса – ее «тела»? Неужто документ, принятый на референдуме в декабре 1993 года, неудобен уже всем? Что нас тут может ожидать?

Важнейшая функция Конституции – ограничивать, сдерживать власть. Если эта функция не выполняется, значит, Конституция – лишь ширма. Россия собрала за прошедший век немалую коллекцию декоративных, фиктивных конституций. От этой традиции очень хотелось уйти… И тут придется признать: Конституция 1993 года действительно со своей главной задачей не справилась – то есть не сдержала и не ограничила. В ней действительно можно найти немало норм, удобных для выстраивания режима личной власти. Однако стоит ли винить именно Основной закон, если некое лицо или группа лиц вознамерились выстроить такой режим всеми правдами и неправдами? История знает немало примеров, когда для тех же целей употреблялись куда более демократичные Конституции – и даже с худшими последствиями.

Беда, думается, все же не в дурных формулировках и ошибках авторов Конституции-1993, а в том, что этими ошибками пожелал воспользоваться в своих личных интересах уже второй по счету российский президент.

Особого смысла в его словах относительно «двух сроков подряд» или не подряд, думаю, искать попросту не стоит. Много ли было смысла в рассуждениях нашего третьего президента о реформе нынешней модели власти? Эта «реформа» обернулась, как известно, набором уловок, защищающих узкогрупповые интересы.

Можно допустить, что все тот же групповой интерес может потребовать даже созыва Конституционного собрания ради создания некоего нового Основного закона. Если сейчас о Конституционном собрании вдруг заговорил президент, он теоретически может подразумевать и такой вариант. В Узбекистане, Казахстане и Таджикистане такие обновления позволяли «обнулить» все президентские сроки и заодно подкрепить и без того немалые президентские полномочия. Прекрасные образцы для подражания!

Пока мне такой вариант кажется малореальным и труднореализуемым. Мне думается, что нынешний режим личной власти вполне комфортно чувствует себя и в рамках Конституции 1993 года – поскольку никаких рамок не ощущает. Чем сегодня вообще ограничена российская власть? Примерно тем же, что и советская (а до нее царская) – собственными представлениями о приличии и еще, пожалуй, стремлением прилично выглядеть в глазах властных элит старых западных демократий. Да-да, и этим отчасти тоже, хотя официально обычно утверждается обратное. Б.Чичерин говорил: «Последняя сдержка – стыд перед мнением образованной Европы». Спустя столетие в этом плане ничего особенно не изменилось.

Эти два не имеющих отношения к Конституции ограничения и есть традиционная русская конституционность.

Но если все же немного помечтать и представить себе реальное обсуждение нового Основного закона – куда более взвешенного и демократичного, нежели нынешний? Помечтать можно. Скажем, мне нравится проект, разработанный на нашей кафедре Михаилом Красновым. Но все же к идее принятия совершенно новой Конституции я сохранял бы привычную осторожность. Причина проста. 20 лет назад я мог убедиться, как медленно и как чудовищно тяжело давался каждый шаг в согласовании конституционного текста российским политикам – консерваторам и либералам, коммунистам и националистам. Амбиции и полярные представления раздирали дискуссионное поле на мелкие клочки. В конце концов, так и не договорившись, участники перешли от дискуссий к уличным боям. Вы полагаете, наши политики с тех пор сильно изменились?

Если уж фантазировать, то я бы, скажем, предпочел точечную поправку, обязывающую президента запрашивать одобрения Думы при отставке премьера. Такая норма, между прочим, была предусмотрена проектом Конституции, одобренным Конституционным совещанием в июле 1993 года. Из проекта она исчезла после того самого кровавого октября…

Подведем итог. Режим личной власти, оформившийся в России в начале XXI века, имеет немало общих черт с братскими авторитарными режимами в Казахстане, Белоруссии, Узбекистане, Таджикистане. Сторонники подобных режимов, указывая обычно на их необычайную эффективность с точки зрения привлечения инвестиций, сводят все же эти побочные аргументы к главному постулату: Россия не готова к конституционной демократии. Мы слышим это уже лет сто. И обычно так получается, что данная аргументация обслуживает чей-то персональный интерес. Да, нужно признать – в смягченном или более жестком варианте подобный режим может длить свое существование еще какое-то время. Да, у него немало адептов. Но следует учесть, что его поддержание влечет немалые издержки. Контроль за СМИ, ежедневная и ежечасная информационная поддержка вождя, масштабные демонстрации лояльности, регулярное понуждение госаппарата к нужным электоральным результатам, то есть, по сути, к преступлению – этими средствами довольно опасно злоупотреблять. Авторитаризм по нынешним временам обходится не дешевле, а то и дороже демократии. А есть ведь и моральные издержки. Жанр слащавых официальных воспеваний вождя в любом случае морально устарел – разве это не очевидно?

Столь же очевидно устарел и сам режим личной власти. Думаю, скоро это придется признать и его сторонникам. Но только его демонтаж – постепенный и, нужно надеяться, мирный – может вернуть реальное значение таким словам, как «конституция» и «конституционность».